А ведь жизнь, казалось, все время готовила Нарчука к его теперешней роли. Обязательную службу он прошёл целиком. И не в самое плохое время. Служил он в Брянске, в полку связи. Призывался из захолустной деревни, когда ему перевалило уже за двадцать. И, может быть, потому внутренний распорядок, чистота, опрятность, которые царили в армии, наложили отпечаток на его дальнейшую жизнь. Во всяком случае, вспоминал Митрофан свою красноармейскую службу с особым подъёмом, как вспоминает человек утреннюю росу на охолодавшем лугу.

Но чем больше всего вспоминалась обязательная служба в армии — так это возможностью учиться. Армия тогда становилась и массовой школой, «ускоренной ликвидацией безграмотности».

Позже теперешнему командиру партизанского отряда тоже приходилось учиться. И, надо сказать, немало. Однако систематического образования— получить все-таки не удалось, по крайней мере, такого, как у Степана Баранова. Командирское звание, то есть воинское звание лейтенанта запаса, Нарчук получил уже, работая завагитпропом райкома партии — после войны с белофиннами вызывали человека в военкомат, меняли запись в учётной карточке, которая хранилась в сейфе, и уведомляли, что теперь его военно-учётный состав — командный. В те дни по всем военкоматам страны проводился переучёт военнообязанных. И командирами запаса становились многие ответственные работники. Но Нарчука все-таки удивило, что из связистов его вдруг перевели в сапёры, насторожила и ещё одна подробность — во время переучёта, наверно, согласно календарному плану, в военном комиссариате вообще в результате простого росчерка пера многие кашевары превращались в санитаров, подрывники — в артиллеристов, связисты — в кашеваров и так далее. В стенной газете военкоматовские работники сообщали: «Настоящим стахановским методом переучёта овладели тов. Шляпкин, Панфилов и Седых. Они систематически перевыполняют нормы выработки по дефицитным специальностям и должны стать примером в работе для остальных. Так, например, тов. Шляпкин в один только день перевыполнил план за неделю по артиллеристам». Когда в райкоме Нарчук рассказал об этой заметке, долго смеялись, особенно над Шляпкиным, суетливым, но тем не менее довольно настырным мужиком из скобяной лавки, которого хорошо знали в городе. Одним смехом и обошлось. Правда, первый секретарь Маштаков все-таки недовольно заметил Баранову: «Ты, Степан Павлович, позвони туда, пусть они притормозят это стахановское начинание, а то не хватало ещё, в самом деле, чтобы кашевар в бою стоял у пушки, разбираясь в непонятных для него командах, а санитар крутил ручку, вертел взрывмашины».