Пётр Васильевич Фронт горел, не стихая, Как на теле рубец. Я убит и не знаю, Наш ли Ржев наконец? (А. Твардовский) Пётр – моё имя. Имя твёрдое, звучное; назван я так в честь своего деда – Петра Васильевича Муратова, отца моего папы, 1913 года рождения, родом из деревни Куршино Малмыжского уезда Вятской губернии (ныне Кировской области). Он не брал Берлин и не участвовал в параде Победы, скончавшись в госпитале после тяжелого ранения, полученного подо Ржевом в конце полного драматизма 1942 года. Крепкий русский мужик, от земли, из многодетной крестьянской семьи. В его судьбе как в зеркале отразилась противоречивая, трагическая и великая история России первой половины ХХ века. И я считаю священным долгом к юбилею Победы рассказать о своём дедущке. _____________________ «И было у отца три сына». Как в сказке. Только, в отличие от сказки, все трое умные. «Отец» – мой прадед Василий Федотович Муратов, «три сына» – его сыновья, мои деды – старший Пётр, средний Андрей и младший Аркадий. «Вятский народ хватский – семеро одного не боятся». «Семеро на стогу, один «кидат» (кидает) – семеро кричат: не заваливай!» Это наши, вятские шутки-присказки. С одной стороны, они выглядят смешными и даже немного самоуничижительными, с другой стороны, только сильный народ может так подшучивать над собой. Стоит на правом высоком берегу красавицы Вятки недалеко от волостного, ныне районного центра Вятские Поляны наше родовое гнездо – старинное село Куршино. Испокон веков трудом праведным жили в нем потомственные земледельцы Муратовы. Жизнь была непроста – как-никак зона рискованного земледелия, как сейчас умно выражаются, нередко случались неурожаи, а крестьянские семьи в тех краях были многодетными. Родители трудились от зари до зари, старшие дети подтягивали младших – зачастую старших сестер те кто помладше всю жизнь кликали «няньками», немудреная одёжка переходила от подросших детей подрастающим. Народ тогда не особо рвался в города, никто не мучился поисками «смысла жизни». Точнее, смысл жизни был прост и понятен: труд в поте лица с Божьей молитвой, забота о семье и радение о земле-кормилице. Население росло, народ расселялся по уезду, распахивал новые земли, ставил «почи́нки» – так исстари на Вятке называли новые деревни. В начале 20-х годов ХХ века в Куршино насчитывалось более 200 дворов. В 1924 году случилось большое несчастье: сильный пожар уничтожил половину Куршина. Погорели и Муратовы, пришлось перебраться за ручей – в небольшую деревушку Помяловку (впоследствии она слилась с Куршино, став улицей Помяловской). Но беда не приходит одна: в 1925 году умерла жена прадеда, моя прабабушка Мария Ефимовна, в девичестве Конькова. И остались сиротами 12-летний Петькя, 8-летний Андрейкя (так говорят на Вятке) и 4-летний Аркашка. Но Василий Федотович, постаравшись быстро справиться с горем, женился повторно – ну как мальцам без мамки, пусть и неродной? Впрочем заботилась она о пасынках, как о родных сыновьях – язык не повернется назвать ее «мачехой», пацаны ее так и звали – мамой. Мария Степановна Гребнева была из дальнего села Батырево, что под удмуртским (в те времена говорили «вотянским») райцентром Кизнер. Но, к сожалению, совместных детей у нее с Василием Федотовичем не случилось: Мария Степановна была, как тогда говорили, «нерóдицей». Прабабушку Марью я немного помню – она умерла в 1969 году, когда мне было семь лет, правда, общаться мне с ней не разрешали: в конце жизни она страдала открытой формой туберкулеза. Кстати, ее родной брат служил в личной охране Николая II, мой папа видел его фотокарточку, сделанную в то время в Питере, на ней – молодой красавец с аксельбантами и в парадном кивере. Папа запомнил его высоким, статным, кряжистым стариком. Так и обживались в Помяловке с новой хозяйкой на новом месте. В 1931 году старший сын Пётр женился на местной девушке Сашеньке Мараткановой. Муратовы тесно сблизились с новой родней – видным, справным родом Мараткановых. В их семье было одиннадцать детей, Саня последняя – как тогда выражались, «поскрёбыш». К тому времени вовсю катился по стране тяжелый каток «социалистического преобразования деревни» под названием коллективизация. Мараткановы и Муратовы, будучи крепкими единоличниками, обобществлений не желали, поэтому решили ставить свой починок на противоположной нижней лесистой стороне Вятки – недалеко от устья ее притока Люги. Старший брат моей будущей бабушки Александры Иван Алексеевич к тому времени завербовался на Дальний Восток – на строительство авиазавода в Комсомольске-на-Амуре. В то время вербовка на строительство «флагманов социалистической индустрии» была одной из немногих возможностей для сельских жителей получить паспорт. Для починка выбрали поляну около большого соснового леса, с северной стороны к деревне примыкали обильные пойменные луга, тянувшиеся вдоль речки Люга. Место живописнейшее. Сняться с насиженных мест и начать обустраиваться заново поначалу решились шесть семей: братья бабушки Александры Алексеевны – Григорий, Алексей (впоследствии крёстный моего отца), Федор и Василий Мараткановы с семьями, Шушпановы – семья сестры Марии и мы, Муратовы. Починок сперва назвали Красным Яром, но позднее возникло окончательное, ставшее официальным название – деревня Новое Куршино. И закипела работа: валили лес, ставили избы, корчевали и распахивали на лошадях землю, в богатой покосной пойме Люги заготавливали сено. Понятно дело, по-родственному помогали друг другу – иначе никак. Мне всегда казалось, что рисковые первопроходцы, заселявшие и обживавшие новые места – далёкая история, а вот, глядишь ты, это было по историческим меркам совсем недавно! Все друг друга прекрасно знали, вкалывали на совесть, подгонять никого не надо – в этом принципиальнейшее отличие от колхозов: работали на себя, на свои семьи и род. Способны ли мы, сегодняшние, на нечто подобное? Сомневаюсь... В 1932 году у Петра и Александры Муратовых родился первенец – «Генкя», мой дядя Геннадий Петрович. Они разбили при доме сад, огород, а Василий Федотович катал отличные валенки, вся округа в них ходила. Сразу за деревней – прекрасный лес, в нем полно всякой живности, ягод и грибов, прадед засаливал ядреные мохнатые белые грузди целыми кадками. В общем, живи радуйся. Но… докатился-таки и до этих дальних лесных выселок неумолимый каток коллективизации. Районные власти потребовали организовать колхоз, обобществить средства и орудия производства, поскольку земля и так изначально принадлежала «народу», а не каким-то там ново-куршинцам, ее обрабатывающим. Иначе… Сами понимаете. Но это полбеды. В состав колхоза включили еще одну небольшую деревню – Новую Сосновку, она стояла на другом берегу Люги, недалеко от ее устья, километрах в двух от Нового Куршина, в ней насчитывалось 14 дворов. Как и Новое Куршино, Новая Сосновка тоже когда-то была починком, поставленным переселенцами из соседней с Куршино (старым) деревни Кулыги. Половина жителей Новой Сосновки носила фамилию Павловы. Правда, специфику возникновения включаемых в новый колхоз деревень решили отразить в его названии – «Начало». На мой вкус, это лучше, чем набившие оскомину названия колхозов имени каких-нибудь деятелей революции или гражданской войны, или «чего-нибудь» (пути или знамени) коммунизма». Председателем нового колхоза назначили одного из ново-сосновских Павловых, а другого Павлова, у которого был самый большой и красивый дом, раскулачили (дом отдали под школу). Там же в Новой Сосновке жил еще один Павлов, который упорно не хотел вступать в колхоз, оставаясь убежденным единоличником, что по тем временам было крайне рискованным. Я не хочу сказать о жителях Новой Сосновки что-то плохое. Но представляю настроение Муратовых и Мараткановых: жить на непонятные трудодни, завися от результатов работы чужих, практически незнакомых тебе людей… Это было почти невыносимо для крестьянского самосознания. Особенно мучился Василий Федотович, всю жизнь полагавшийся только на себя, на тех кого он хорошо знал и кому доверял. А тут… Где-то в 1934 году приехал в отпуск из Комсомольска-на-Амуре Иван Алексеевич Маратканов. Он пустил там корни, его рассказы о Дальнем Востоке «зацепили» затаившего обиду на колхозы Василия Федотовича. Посовещавшись, Муратовы решили опять двинуть на новое место, только уже несравнимо более далёкое. Мараткановы переезжать не отважились, решили подождать, посмотреть, что выйдет из этой затеи у Муратовых. К тому моменту у Петра и Александры было уже двое детей: на свет божий появилась дочка Нина. Сказано – сделано. Шестеро Муратовых – глава семьи Василий Федотович с женой Марией Степановной, старший сын Петр с женой Александрой и детьми Геной и Ниной собрались в дальний путь. Средний сын Василия Федотовича Андрей, закончив школу-семилетку, уже работал бухгалтером в Вятских Полянах, младший Аркадий заканчивал семилетку, его решили не сдергивать с места, оставив под присмотром Мараткановых. Опущу описание «патетики» сборов и долгого пути, догадываюсь, насколько было сложно оторваться от земли, скажу лишь главное: семьи моих прадеда и деда переехали в Комсомольск-на-Амуре году в 35-36-м. Вспоминаю бабушку Александру Алексеевну, труженицу до мозга костей, всегда сдержанной и спокойной, не припомню, чтоб она спорила на какие-то политические темы. На мой вопрос «как получилось, что мой отец родился за тысячи километров от вятских мест» она, помолчав пару секунд, дала исчерпывающий ответ: «дык от колхозов-от побежали…» Это была единственная «политически окрашенная» фраза, которую я слышал от своей почти святой бабушки. Впрочем большего и не надо. В этой фразе – всё. В Комсомольске их, как людей малообразованных (баба Саня, помнится, с трудом читала и писала: ее образование ограничилось двумя классами церковно-приходской школы), но привычных к крестьянскому труду, определили на работу в подсобное хозяйство авиазавода, находившееся неподалеку от города, около нанайской деревни Дзёмги. Рядом с домом Ивана Алексеевича Муратовы поставили небольшую насыпную избу. Именно там в 1938 году на свет божий появился мой отец Юрий, «Юрик», как его звали в детстве. К тому моменту Муратовы уже осознали свою ошибку с переездом в Комсомольск. Причин было множество. Как говорится, «не заклиматило»: чаще болели, зимы дольше и холодней, земля намного скуднее, чем на родной Вятке. Потомственная крестьянская душа позвала на Родину. К тому же Василий Федотович уже смирился с мыслью, что от колхозов не скроешься нигде. А годом раньше случилось большое горе: заболела и умерла двухлетняя Нинушка, царство ей небесное. В довершение всего прадед, собирая шишку, упал с кедра и сломал два ребра. Приковыляв домой, он эмоционально выдал длинную словесную тираду, общий смысл которой сводился к тому, что пора покидать Дальний Восток и возвращаться домой. В 1939 году Муратовы вернулись. За домом всё это время присматривали Мараткановы. Андрея призвали на срочную службу в РККА, Аркадий собирался поступать в Ульяновское танковое училище. Колхоз «Начало» выполнял планы, на трудодни кое-что выдавали. Муратовы стали колхозниками, украдкой вздыхая по единоличной вольнице и ясно осознавая, что возврата к прежней жизни уже не будет. К тому моменту в Новом Куршине стояло уже 12 дворов, правда, электричества в деревне еще не было (оно появится только в 1946 году). Василий Федотович возобновил катание валенок – это давало хорошее подспорье к трудодням. Кормило хозяйство и лес. В 1940 году у Петра Васильевича и Александры Алексеевны родилась дочка, которую тоже назвали Ниной. Сразу успокою мнительных приверженцев разных примет: в этом году моя тетя, Нина Петровна, отметит 80-летний юбилей, дай Бог ей здоровья. Словом, всё обстояло более-менее нормально, жить можно. Но тут пришла война… «Прощай, Юрик!» – последняя фраза отца, которую запомнил мой папа. Пётр Васильевич поцеловал сына, подняв его на вытянутых руках. Юрик радостно засмеялся, не понимая происходившего вокруг. Мальцу было всего три с небольшим года, но его память отчетливо сохранила проводы отца. Юрику нравилась общая суета вокруг, визиты гостей, песни, ему было приятно, что любимого отца все обнимают. А Пётр Васильевич заскочил на подводу, помахал рукой и уехал. Как оказалось, навсегда. Вместе с ним на призывной пункт райвоенкомата в Вятских Полянах отправились еще двое Мараткановых. Шел август 1941 года. Став немного постарше, Юрик понял, КУДА они ушли, хорошо запомнив проводы следующих односельчан – казалось, войне не будет конца. Обычно вся деревня собиралась в доме уходящего на фронт односельчанина, накрывали прощальный стол, потом запрягали лошадь, ехали на подводе с песнями под гармошку по всей деревне от дома к дому. В память Юрика врезались слова песни: «Прощайте, люди добрые, прощайте, вся моя родня!» Все выходили на улицу, обнимали призываемых на фронт. Провожали до околицы. Дальше дорога уходила в перелесок, разделявший Новое Куршино и активно строившиеся по соседству завод по выпуску фронтовых конных санитарных двуколок и новый поселок при заводе – Усть-Люга. Основная забота о семье легла на плечи Василия Федотовича, детишки звали его «батё». Он, фактически, заменил им отца. Война и общее горе изменили людей – все самоотверженно трудились в колхозе. «Всё для фронта! Всё для победы!» – этому лозунгу следовал каждый. Больше ни одного плохого слова про колхоз от Василия Федотовича не слышали, он и сам прекрасно понимал: его ударный труд в колхозе «Начало», который он поначалу так невзлюбил – реальный вклад в дело победы, а значит помощь воюющим сыновьям. Андрей, проработав после демобилизации всего несколько месяцев, был призван вновь. Он воевал на Карельском фронте, Аркадий, только-только получивший свои лейтенантские «кубики», командовал танковым взводом на Южном фронте. Младший из братьев Муратовых получил тяжелое ранение – ему разворотило лицо, оторвало нос, благо уцелели глаза. Вернувшись в строй после госпиталя, зимой 42-го года Аркадий был командирован в Челябинск на танковый завод – принимать новую партию машин для своей бригады, о чем известил в письме «батю». Василий Федотович вымолил в колхозе небольшой отпуск, чтоб повидаться с сыном в Челябинске. При встрече он не узнал своего некогда красавца-сына: его обнимал поседевший человек с изуродованным лицом. Впрочем Василий Федотович почти не подал виду, подавив эмоции. Это была их последняя встреча: 19 июля 1942 года лейтенант-танкист Аркадий Васильевич Муратов пал смертью храбрых в боях под Воронежом. Парню шел двадцать второй год… Пётр Васильевич оказался на Западном фронте в 906-м полку 243-й стрелковой дивизии. Командовал отделением в звании сержанта. В декабре 1941 года в составе 29-й армии Калининского фронта его дивизия участвовала в Калининской наступательной операции и 16 декабря первой вступила в освобожденный от гитлеровцев Калинин (ныне Тверь). В дальнейшем 243-я дивизия участвовала в кровопролитной Ржевско-Вяземской операции и к концу апреля 1942 года вышла на подступы к городу Ржеву, где закрепилась, перейдя к активной обороне. Наступательные операции по ликвидации Ржевско-Вяземского выступа и освобождению Ржева – одна из наиболее драматичных и трагических страниц истории Великой Отечественной. Сколько наших солдат полегло подо Ржевом! Кровавую Ржевскую битву в народе называли «ржевской мясорубкой». В советские времена о ней говорили совсем немного и как-то вскользь. И только совсем недавно, в 2007 году, указом Путина Ржеву было присвоено почетное звание «Города воинской славы» за мужество, стойкость и массовый героизм его защитников. Что мешало принять такое решение намного раньше, когда они еще были живы? Впрочем лучше поздно, чем никогда, надеюсь, что хоть кто-то из уцелевших героев дождался этого. Но я остановлюсь только на предпоследней операции этой страшной битвы – второй Ржевско-Сычёвской наступательной. Она получила кодовое название «Марс» и проводилась силами Калининского и Западного фронтов под руководством генерала армии Г.К. Жукова. Точнее, на боевых действиях 243-й дивизии в рамках этой операции. Низкий поклон людям, создавшим и поддерживающим сайт «память народа»: именно там мне удалось ознакомиться с журналом боевых действий 243-й стрелковой дивизии, отсканированным и выложенным на этом сайте. Скажу честно, читать немного пожелтевшие страницы с написанными чернилами, неровным почерком строками волнительно. Журнал велся ежедневно, сквозь сухой лаконичной текст воочию ощущаешь дыхание истории. Да и просто это очень интересно. Привожу фрагмент журнала боевых действий 243 СД (стрелковой дивизии) с 30.11.42 по 15.12.42 г. в сокращении, курсивом, со своими комментариями в скобках (Архив ЦАМО, фонд 1525, опись 1, дело 34; орфография и пунктуация сохранены). Командир дивизии – полковник Куценко А.А. 30.11 - 4.12.1942 г. 243 СД частями и отдельными подразделениями 9-ю эшелонами по ж.д. транспорту передислоцировалась с района Медынь в р-он Красново (Калининская область). 5.12.42 г. Боевая задача. Подготовка частей и отдельных подразделений к наступательным операциям. Описание боевых действий. Дивизия дислоцируется в лесу в районе Красново, Петрушино. 6.12.42 г. Дивизия дислоцируется в прежнем р-не. В течение дня проводила занятие по боевой подг-ке, вместо 3-х штатных единиц создано два стрелковых б-на (батальона). Потерь и происшествий не имеет. КП (командный пункт) дивизии Красново. 8.12.1942 г. Боевая задача. На основании боевого приказа №020 штарма (штаба армии) 20 от 8.12.42 г. дивизия совершает марш из р-она Красново-Петрушино и сосредоточивается ю.з. (юго-западнее) Арестово выйти на рубеж отм. (отметка) 203,7. Лапоток. Дальнейшая задача – овладеть р-оном (исх) 206,7, Помельницы, отм. 206,4. Описание боевых действий. Дивизия совершает марш для наступления. Происшествий нет. КП дивизии Бобровка. 9.12.42 г. Боевая задача. На основании боевого приказа штарма дивизии занять исходное положение ю.з. Арестово и наступать в направлении Подосиновка «ост. 174 км». Ближайшая задача – овладеть Подосиновкой. Описание боевых действий. Дивизия сосредоточилась в р-не ю.з. Арестово. Резерв командира дивизии – лыжбат, разведрота, заград. б-он сосредоточились в лощине южнее Бобровки 400 м. Потери: ранен нач-к политотдела батальона комиссар Сорокин, 906 СП ранено 2 кр-ца (красноармейца), 910 СП – потерь нет, 912 СП – убито 1 чел., ранено 4 чел. 10.12.42 г. Боевая задача прежняя. Описание боевых действий. Дивизия, приняв оборону в полосе: мост сев. Подосиновки 200 м – кустарник вост. Подосиновки 200 м – ю.з. скаты безымянной высоты с горизонталью 200, сев. Жеребцово 200 м, готовится к выполнению боевого приказа штарма. Потери: 906 СП – убито 2 кр-ца, 910 СП – ранено 11 кр-цев, убито 2 чел., 912 СП – убито 2 кр-ца, ранено 6 чел. Потери артиллерии – ранен зам.ком. 775 АП (артиллерийского полка) майор Черников. Резерв ком.дивизии потерь не имеет. И вот, началось наступление... 11.12.42 г. Боевая задача прежняя. Боевым распоряжением 077 Штарма 20 от 10.12.42 г. Атаку пехоты и артиллерии назначаю на 11 ч 00 м 11.12.42 г. Описание боевых действий. Дивизия в ночь с 10.12 на 11.12.42 г. вывела части на исходное положение для атаки. С 1- ч 10 м до 11.00 11.12.42 г. все системы боевых порядков артиллерии вели обработку переднего края обороны пр-ка (противника). И в 11.00 начало прорыва переднего края пр-ка. Действовавшие танки в направлении дивизии, дойдя до переднего края потеряли 8 машин, остальные танки остановились. 906 СП Наступая на правом фланге дивизии (исх) мост сев. Подосиновки, (исх) Подосиновка, встретив сильное огневое сопротивление пр-ка, успеха не имел. К 8.00 12.12.42 г. седлает дорогу Подосиновка – Мал. Кропотово. Потери: убито и ранено 254 чел. 910 СП Совместно с пульбатом (пулеметным батальоном) прорвал передний край Подосиновки. В 11.20 ворвался в Подосиновку с двумя танками и двумя стрелковыми ротами. Встретив сильный руж. пулем. арт. мин. огонь пр-ка, понес большие потери, успеха в овладении Подосиновкой не имел. Потери: убито и ранено 718 чел. 912 СП Прорвав передний край (исх) Подосиновки, (исх) Жеребцово к 20.00 достиг сев.зап. Жеребцово 300 м. 2-м б-оном (батальоном) юго-вост. Подосиновки седлает дорогу Подосиновка – Жеребцово. Встретив сильное огневое сопротивление пр-ка, отбив контратаку, в дальнейшем успеха не имел. Потери: убито и ранено 621 чел. Резерв ком.дивизии готов к выполнению боевой задачи, согласно боевого распоряжения № 82 12.12.42 г. Потери: убито и ранено 28 чел. Артиллерия дивизии с приданными полками усиления 302 ГАП (гаубичный артиллерийский полк) и 998 ПАП (противотанковый артиллерийский полк) произвели 50-минутную арт.подготовку. Потери: убито и ранено 30 чел., пропали без вести 3 чел. Соседи: справа 30 гв. СД, слева 247 СД. 13.12.42 г. Боевая задача Задача прежняя. Дивизия продолжает наступать на Подосиновку с задачей овладеть, в дальнейшем наступать на Лапоток. 906 СП наступает на сев.вост. окр. Подосиновки – успеха не имеет. 910 СП наступает на вост. окр. Подосиновки – успеха не имеет. 912 СП наступает на юго.вост. окр. Подосиновки – успеха не имеет. Потери: 906 СП убито 10 чел, ранено 22 ч. 910 СП убито 58 чел, ранено 129 ч. 912 СП убито 134 чел, ранено 291 ч. Артиллерия - убито и ранено 11 чел. КП и НП (наблюдательный пункт) дивизии — в Арестово. В этот день, 13 декабря 1942 года, наступление, похоже, велось уже по инерции. Всё, от дивизии, судя по сведениям о потерях, остались одни осколки, наступать и далее было нечем. В какой из трех дней наступления был ранен Пётр Васильевич осталось неизвестным. В похоронке была указана причина смерти: «слепое осколочное ранение правого бедра». Шипя и потрескивая, раскаленный кусок железа остывал в его развороченной плоти. Кровь хлестала из раны, к тому же на морозе она сворачивается очень плохо. Возможно ранение оказалось бы несмертельным, получи он своевременную медицинскую помощь. Но раненных было много, очень много. Везло тем, кого ранение настигало ближе к своим позициям – их выносили с поля боя раньше. А раненые у переднего края противника зачастую так и оставались там умирать: враг не давал возможности их спасти. И только доносились постепенно затихавшие крики и стоны раненых – представляю, какая была мука слышать это... А операция «Марс», между тем, по-прежнему продолжалась. Завершится она только через неделю, 20 декабря. Журнал боевых действий 243-й дивизии продолжал сухо информировать: 14.12.42 г. Боевая задача Выйти в резерв армии для приведения частей в порядок. Описание боевых действий. Части дивизии, сдав участок в полосе наступления 379 СД (дальше наступать предстояло уже ей) к 18.00 14.12.42 г. вышли в резерв 20-й армии для приведения частей в порядок и сосредоточились: 906 СП – сев.зап. Зеваловки 910 СП – сев.зап. Кузнечихи 912 СП – ю.вост. Зеваловки 775 АП на ОП (оперативной позиции) р-н Арестово для поддержки 379 СД. КП дивизии – высота с кустарником, что западнее Бабихино. 15.12.42 г. Задача прежняя. Дивизия дислоцируется в районе Зеваловки и Кузнечихи на основании приказа штарма привести части в порядок. Проведено совещание с командирами частей и подразделений по вопросам укомплектования и реорганизации подразделений. 775 АП на ОП в районе Арестово. КП дивизии – высота с кустарником, что западнее Бабихино 400 м. Это был последний листок журнала боевых действий дивизии на тот период. Ее, фактически, не стало. Уже потом, в тылу 243-я стрелковая дивизия реорганизовывалась и доукомплектовывалась личным составом. Как о боевом соединении сведения о ней в новом журнале боевых действий появляются только через два месяца. Сколько сослуживцев командира отделения сержанта Муратова осталось к тому времени в строю неизвестно, думаю, почти никого. Догадываюсь, что наступление на укрепленную, насыщенную, глубоко эшелонированную оборону врага изначально представлялось бойцам 243-й дивизии обреченным на неудачу, что и подтвердилось невыполнением поставленных боевых задач и численностью потерь. Они прекрасно понимали, ЧТО им предстоит морозным утром 11 декабря 1942 года. Но солдаты обязаны были выполнять приказ, а потому, несмотря ни на что, увязая в снегу, шли вперед на врага. Однако бойцы, командиры дивизий, армий и фронтов не знали и не могли знать, что немцы были специально предупреждены о том наступлении подо Ржевом в рамках радиоигры «Монастырь» и ожидали его. Ничего не знал об этом и Жуков, в то время еще генерал армии. «Марс» и «Уран» (контрнаступление под Сталинградом) проводились в рамках единого замысла, поэтому основная стратегическая задача операции «Марс» состояла в отвлечении сил противника для обеспечения успеха операции «Уран», о проведении которой враг даже не подозревал. Жестоко? Наверное да, но это война… Ржевская битва поглотила все резервы немецкой группы армий «Центр» и спасать окружённую Красной Армией в Сталинграде армию Паулюса было уже практически нечем. Поэтому вторую Ржевско-Сычёвскую наступательную операцию нельзя считать провалом, а смерть Петра Васильевича напрасной, более того, его даже можно назвать соучастником Сталинградской битвы, переломившей ход всей Второй мировой войны. Красная Армия победила под Сталинградом, стремительно продвинулась вперед на юге, а в 1943 году перешла в победное наступление и на центральном направлении, в том числе, под Подосиновкой. На современных картах нет ни Подосиновки, ни Арестова, ни Жеребцова – могу только представить, что осталось от тех деревень после наступления. 3 марта 1943 года вновь стал «нашим наконец» многострадальный Ржев, из довоенных двадцати тысяч населения города уцелело всего 150 человек... А 243-ю стрелковую дивизию в конце февраля 1943 года перебросили на Юго-Западный фронт под Луганск с тем же командиром – полковником Куценко. Новый журнал боевых действий дивизии всё так же беспристрастно фиксировал продолжение ее боевого пути. Победного, на запад! Но уже без Петра Васильевича. Последняя неделя жизни сержанта Муратова прошла в агонии: потеря крови оказалась критической. Сознание всё чаще покидало его, и 20 декабря 1942 года моего дедушки не стало. Помимо даты и причины, в похоронке указано место смерти: эвакогоспиталь №1763 города Волоколамска Московской области. И место погребения – братская могила №9. Осиротевший Юрик на всю жизнь запомнил, как, получив похоронку, нечеловеческим голосом завыла его ставшая вдовой мать Александра Алексеевна… «И было у отца три сына». Но только один из них, средний, вернулся с войны. В 1946 году, к великой радости Василия Федотовича, навестил родные места Андрей Васильевич Муратов – в военной форме, с табельным пистолетом в кобуре, солидный, бравый, красивый. Его грудь украшали два ордена Красной Звезды и четыре медали: «За боевые заслуги», «За оборону советского Заполярья», «За взятие Кенигсберга» и, разумеется, «За победу над Германией». К тому времени он стал гвардии майором, оставшись служить в армии кадровым офицером. Вся деревня приходила поприветствовать героя, многие, обнимая его, плакали: более половины мужиков-кормильцев Нового Куршина не вернулись с фронта. Но гостил Андрей Васильевич недолго. Забрав с собой красавицу-односельчанку, будущую супругу Анечку, он отбыл к месту службы в Белоруссию. О погибших старшем и младшем братьях Муратовых еще долго напоминали балалайка Петра и гитара Аркадия. Онемевшие без хозяев инструменты много лет пылились в чулане, но больше на них никто не играл. Я часто думаю о своих дедах, «примеряю» на себя их судьбы. Но как бы ни старался, представить себя на их месте не могу. А ведь оба брата погибли, будучи младше уже моих собственных детей. Петру Васильевичу не удалось услышать от своих внуков такое теплое обращение: «деда Петя», он отдал свою жизнь за то, чтоб это услышал я... Мой отец, Юрий Петрович Муратов, не раз бывал в Волоколамске, ходил от одной братской могилы к другой – их в округе множество, но безуспешно. Найти отца ему помог местный военкомат, сообщив точное место захоронения Петра Васильевича. В 2017 году мы с папой и моим двоюродным братом екатеринбуржцем Андреем Геннадьевичем Муратовым впервые побывали на братской могиле в Волоколамске, что сразу за автобусной остановкой «Совхоз». Аккуратный ухоженный обелиск с небольшим памятником за оградкой под сенью высоких деревьев, некоторые из которых наверняка стояли в конце 1942 года, когда опускали в могилу умерших в госпитале солдат. На обелиске среди других выбито имя деда – «Муратов П.В.». Мы поклонились его памяти, сфотографировались, возложили гвоздички, повязали георгиевскую ленточку, прибрались, вымыли обелиск. После чего набрали землицы с братской могилы и поехали на Вятку – бросить, по древней русской традиции, по горсточке на могилы Василия Федотовича и Александры Алексеевны. Андрей повез священную землицу на могилу отца – Геннадия Петровича, моего дяди. В прошлом году мы с сыном Ярославом вновь навестили могилу Петра Васильевича. Девятого мая он вновь пройдёт с нами маршем «Бессмертного полка». Светлая ему память! И царствие небесное…