Мой дед Мурашов Сергей Сергеевич родился 20 сентября 1907 года в деревне Корвяково Сухиничского уезда Калужской губернии. Его жена (моя бабушка) Анна Афанасьевна Мурашова (Верхоламова) родилась там же днём позже — 21 сентября 1907 года.

Дед Сергей был призван в РККА (рабоче-крестьянская красная армия) сразу же после начала войны в первой волне мобилизации 25 июня 1941г. Сухиничским РВК (районным военным комиссариатом) из деревни Ольхово Сухиничского района в возрасте полных 33 лет в звании рядового. Об этом известно из выписки военкомата в оцифрованном архиве Министерства Обороны РФ https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=64851583

Из выписки известно также, что последнее письмо от него жене пришло в сентябре 1941г., что неудивительно, т. к. позже этого времени родная деревня была оккупирована немецкими войсками. Части же Красной армии отступали, часто, теряя коммуникации; попадая в окружение и выбираясь из него. Так что почта могла теряться и вовсе не доходить до адресата. А может, и писать письма времени особо не было. Далее там сообщается, что Сергей Сергеевич пропал без вести в марте 1942 года. Что тоже неудивительно, учитывая ожесточенность боев под Москвой зимой 1941-42 годов. Он мог быть ранен, захвачен в плен, или потерять (уничтожить) документы при выходе из окружения.

На том же сайте Минобороны есть документ о захоронении рядового Мурашова Сергея Сергеевича 4 августа 1942 года в деревне Ботино Зубцовского района Тверской области, откуда после войны останки бойцов были перенесены в братское захоронение в совхозе Вахново того же района. Исходя из даты и места захоронения можно вычислить, что служил он в 331-й стрелковой дивизии 20-й армии, которая наступала в этом месте (скорее всего в 1104-м или 1105-м стрелковом полку)

Вот что известно об этой дате из архивных источников:

«...331 сд (стрелковая дивизия) совместно с 17 тбр (танковой бригадой), наступавшей 2-мя эшелонами, в 07.00 04.08.42 прорвали передний край обороны противника и, форсировав р. Держа в районе Ботино, повели наступление в направлении Александровка, захватив этот населенный пункт стремительным броском и выбросив вперед второй эшелон танковой бригады в составе 89 танкового батальона (далее отб) для развития успеха в направлении высоты 208,5, Губинка. Противник поспешно отходил на запад, оказывая сопротивление на выгодных рубежах. Однако части 331 сд с танками 17 тбр, ломая сопротивление противника, овладели населенными пунктами Губинка, Михалкино, Кондратово, отрезая тем самым пути отхода противнику на запад и юг..." — это отсюда http://www.soldat.ru/news/920.html

Вот есть карточка, возможно, его однополчанина https://www.moypolk.ru/soldiers/legkov-vasiliy-ivanovich

Написано, что 331-я дивизия была Брянско-Смоленской, это подтверждает вероятность службы его в ней, поскольку Сухиничи, откуда его призывали были в составе не то Брянской, не то Смоленской области (Калужской области с 1918-го до 1944-го не было). А то, что он числился пропавшим без вести — не удивительно, потому что при отступлении в 1941-м часто попадали и выходили из окружения части, документы теряли или уничтожали. А потом вышедших из окружения собирали в новые подразделения и бросали в бой. Бывало и такое, что бежавших из плена (он мог быть таким) отправляли в штрафбат и потом штрафбаты первыми шли в бой и погибали почти целиком — поэтому, возможно он и погиб в самом начале наступления).

Так как фото его нет, то я взял фото его старшего сына — тоже Сергея Сергеевича Мурашова (моего дяди) примерно в возрасте 35 лет (в котором погиб дед). Думаю они похожи внешне должны быть. Я с таким фото ходил 2 раза на бессмертные полки 9 мая в Москве.

В июле 2015 года я посетил братское воинское захоронение в селе Вахново. Теперь планирую привезти туда свою 82-летнюю мать и её сестру-близнеца (двух оставшихся младших дочерей Сергея Сергеевича). На момент его ухода на фронт моей матери и её сестре было чуть менее двух лет. Всего же у него было пятеро детей — два старших сына и три дочери (моя мать была младшей из всех). Их содержанием и воспитанием во время войны и после занимался (кроме их матери — моей бабушки Анны) отец деда Сергея, мой прадед Сергей Тимофеевич Мурашов. Который в 1935 году, живя в Москве, попал под каток бесчеловечных нквдшных джугашвиливских репрессий. Его вместе со старшим братом Иваном и ещё тремя земляками в марте 1935-го обвинили в «антисоветской агитации», и тройкой особого совещания по части 10 статьи 58-й (политической) впаяли 5 лет Сиблага, которые он отбыл «от звонка до звонка». Вернулся в марте 1940-го уже не в Москву, а под Сухиничи. И во время контрнаступления Красной армии под обстрелом вывозил всю семью своего сына на санях в феврале 1942 г. в обозе жителей, которыми немцы прикрывали своё отступление. Об этом рассказывала мне лично старшая сестра моей матери Нина Сергеевна (которой в 42-м году было 12 лет).

Кстати, «уголовное дело» прадеда я тоже разыскал в Госархиве РФ (в нем ровно 100 листов). Показания (доносы) соседей-стукачей, протоколы очных ставок и допросы прадеда и его друзей. Из протокола допроса прадеда узнали мы, что он сам был героем Первой мировой войны (провоевав все 4 года с 1914 по 1918г), служил в артиллерии знаменитой Осовецкой крепости в Польше. В общем, закалка у него была выдающаяся, и жизнь всеми испытаниями сломать его не сумела - он пережил злобного тирана и дожил до 20-го съезда КПСС. А в 1989 году Прокуратурой СССР был реабилитирован посмертно. Его супруга Пелагея Никитична (моя прабабушка), кстати, была достойна звания декабристки. Она вместе с 10-летней их дочерью поехала в Сибирь вслед за прадедом, живя недалеко от лагеря и помогая ему переносить лишения. Но это тема отдельного эссе.

Мой вывод о войне давно сформулирован. Это самое большое несчастье в жизни страны и её граждан, оплаченное миллионами жизней, целыми поколениями наших предков. Умирать им было страшно как и всем, и совсем не хотелось. Они не били в грудь себя и не рвали рубахи на площадях — просто трудились не покладая рук тяжело и бесконечно. Меня всегда коробят довольные пьяные хари в купленных пилотках 9 мая, орущие: «Можем повторить». Это не их день. Это день скорби и трагической памяти о том, чего никогда не должно происходить впредь. Настоящие ветераны (а не ряженые и не тыловые крысы, не заградотрядовцы, не подлые нквдшники) всегда войну вспоминали со слезами и говорить о ней избегали, потому что цена у победы оказалась немыслимая и невосполнимая.