В октябре 1943 года была привлечена для работы в РО штаба 3 Украинского фронта Подрез Раиса Илларионовна, 1923 года рождения и после подготовки в ночь на 6 апреля 1944 года самолетом была переброшена в тыл немецко-фашистских войск в район ст. Кантемир, Тарутино, Березино для выполнения задания командования. Вместе с Подрез Р.И. была переброшена радистка Морозова Александра Сергеевна, 1925 года рождения.

Первая связь с разведчицами была установлена 10 апреля и продолжалась до 19 апреля 1944 года. В своих донесениях девушки сообщили некоторые разведывательные данные о противнике, о складах боеприпасов и горючего в районе ст. Бессарабяска, аэродромах в районе Тарутино. 19 апреля 1944 года связь с разведчицами прекратилась и дальнейшая их судьба неизвестна.

Прыжок в ночь.

Самолет шел на высоте трех тысячи метров. Рая помнит, что во время полета было ненастье, но они все-таки вылетели. Опытные разведчики говорили – Рая, это счастье, чем темнее ночь, тем лучше для разведчика. Но сейчас Рае казалось хотелось увидеть землю.

Хотя бы небольшой клочочек. Чтоб только знать: куда прыгать с этой тяжело навьюченной на ее девичьи плечи амуницией. А прыгать страшно, хотя Рая совершила не первый уже прыжок. Она знала, что после того как она покинет такой надежный и прочный пол самолета, в уши ударит бешенный свист ветра, похолодеет внутри и противно подкатится к горлу. Начнется так называемое « вольное падение». А его Рая не переносила. Потом пушечным выстрелом хлопнет парашют, больно дернут лямки… земля, по которой ходят враги.

Рая оглянулась. Радист Шура Морозова сидела прикрыв глаза, откинувшись к стенке фюзеляжа. Она волновалась больше: это был ее первый прыжок в тыл врага. Рая снова нагнулась к иллюминатору. Проходили линию фронта. Далеко внизу вспыхивали огоньки орудийных выстрелов, тянулись разноцветные трассы пуль. Капитан, который сопровождал их, прошел мимо Раи в передний отсек, отгороженный плотной байковой занавеской. Рая поднялась и тоже шагнула за ним, раздвинув перегородку. Капитан моментально обернулся, и строго приказал : « Назад!». Но Рая успела заметить, что в соседнем «купе» находятся мужчина и женщина. Мужчина был широкоплечим, чернявым, со шрамом над бровью. Женщина беленькая, по-видимому небольшого роста.

Она взглянула на Раю удивленно, отчего ее левая бровь резко взлетела к верху.

Рая, повинуясь приказанию капитана, вернулась на место. Она заметила, кроме соседней перегородки, еще одну. «Очевидно выбрасывают несколько групп» , - мелькнула мысль.

В это время где-то близко от машины разорвался снаряд. Шуру сбросило с сиденья на пол. Рая быстро помогла ей подняться, приговаривая: « Ничего, Шурочка, это линия фронта. Обстреливают.» Шура виновато улыбнулась, и села на свое место. Тонкий, как лезвие кинжала, голубоватый луч прожектора скользнул по крылу самолета, мельком осветил кабину. Машина резко рванулась к низу. И сразу тишина, нарушаемая только гулом мотора самолета. Ярко красные вспышки разрывов остались где-то позади, а сними и луч прожектора. Через минут сорок Рая услышала как впереди, к выходному люку затопали ноги, потом и их соседи вышли. Капитан быстро вернулся. – Ну девочки, выходи – выдохнул он, волнуясь. – Подходим. Рая обняла за плечи Морозову: - Шурочка , не бойся. Я прыгаю сразу за тобой, чтобы видеть тебя в воздухе. Пошли!

Страшной силы ветер ударил из открытых дверей самолета в грудь Рае. Она посторонилась и пропустила Шуру. – Давай! – и Шура захлебнувшись и подавив крик, неловко вывалилась в люк. Рая крепко жала руку, кивнула головой штурману и пилотам, которые уже выглядывали из машины. Парашют раскрылся сразу. Первой мыслью было: где Шура? Огляделась. Метров сто, куда шел самолет, в противоположной стороне, на

фоне черной, как тушь земли белел купол парашюта. Рая подтянула стропы и начала снижаться быстрее в сторону Шуры. На земле подруги обнялись. Шура от пережитого заплакала. – Ничего, Шурочка. Сейчас спрячем парашюты и радиостанцию, - успокаивала Рая. Главное выйти на шоссе. А там мы с тобой обыкновенные девчата, идущие на базар. Ты же сумеешь улыбнуться румынскому жандарму. Шура смахнув слезу, улыбнулась, хорошей ласковой улыбкой. Приближалось, утро 7 апреля 1944 года, первое утро в глубоком тылу врага.

2. КУДА ИДТИ

Рая достала небольшую карту, осмотрелась. Они приземлились в степи. Кругом них на фоне неба темнели бугры и впадины. Разведчица легла на землю, поставила на карту компас и развернула ее по показаниям стрелки. Несколько минут внимательно рассматривала населенные пункты, какие то крестики, обозначения. Снова огляделась. Потом быстро поднялась. « Шурик, нас сбросили точно. Мы находимся в районе Слободки – Вознесеновки. ( села Тарутинского района). Идти к Слободке на юго-запад, Давай быстро закопаем парашюты». Через пол – часа все было закопано и надежно замаскировано. Шура после сверилась по компасу и отсчитала от закопанных вещей до замеченной ложбинки количество шагов. Несколько раз, что бы запомнить, повторила цифру. Затем вместе с Раей завернули в платье вторую портативную рацию и положили в мешок. Сверху наложили сухарей и брынзы. Разные, не вызывающие подозрения вещи положили и во второй мешочек. «Ну, Шурик, пора идти» проговорила Рая. «Запомни, идем в Слободку. Во время эвакуации потеряли родных. Жили в Тирасполе у знакомых. Случайно узнали, что в Слободке живет моя тетка. Жить трудно, идем к ней…». Шура тихо ответила: « Рая, я все помню, можешь не беспокоиться. Пошли».

В это сырое холодное утро можно было видеть, как по дороге на Слободку шли с небольшими мешками за спиной две сельские девушки. Одна из них высокая, стройная, черноволосая, что то громко и весело рассказывала, а вторая небольшая, полная вскидывала на нее лучистые глаза и от души смеялась. Встречные провожали их взглядами и невольно улыбались вслед. Каждому было ясно – девушки спешили на базар.

3. ПЛЕМЯННИЦА

С самого утра на сердце Марии Денисовны Басан было тревожно. А впрочем, это уже не первый день такое состояние. Третью неделю сигуранца охотится за ее мужем, Христофором. Какая то подлая иуда донесла, что их зять русский коммунист, находится в рядах Советской Армии. В первый раз, ворвавшись в хату, офицер с порога заорал по-румынски: « Где твой пройдоха – муж, где, спрашиваю?».

« Я не понимаю, что Вы мне говорите, Мы болгары». Мария Денисовна прекрасно понимала по-румынски. Но, ни один мускул не дрогнул на ее лице.

« Ах, болгары, а зятя русского Ивана выбрала, старая…», цинично выругался румын, перейдя на болгарский язык. « Мы из Вас славянский дух выбьем». После этого румыны уехали. И вот сегодня неспокойно на душе. Залаяла собака во дворе. Мария Денисовна выглянув в окошко, вышла на порог. Возле калитки устало прислонясь к ограде, стояли две девушки. Никогда не видела их, - мелькнула у Марии Денисовны мысль. Видать не здешние. Но не успела она ничего сказать, как чернявая открыла калитку, и ослепительно улыбаясь, шагнула к Басан. «Здравствуйте, тетя Мария! Не узнаете? А я Вас сразу узнала». Растерявшись и ничего не понимая, Басан молчала. Она действительно этих девушек видела впервые. А чернявая подойдя вплотную, тихо произнесла, глядя в глаза: « Привет Вам от Николая и дяди Христо. Пойдемте в дом». Басан вздрогнула, от Николая, от зятя. Значит и девушки оттуда. Ноги у нее подкосились, но чернявая обняла ее за плечи. Подошла вторая девушка.. «Заходите, заходите в дом», - вытирая слезы, засуетилась Басан. «Сейчас приготовлю, что ни будь поесть. Как же Вас звать, милые?». Чернявая улыбнулась: «Меня, Вашу племянницу звать Раей, а это моя подруга, Шура». В доме Рая снова улыбнулась и протянула Марии Денисовне сложенный вчетверо конверт. « Письмо от Николая» - хитро прижмурив глаза, сказала она. Басан надев очки, начала читать. Николай сообщил, что он жив и здоров. Его жена, дочь Марии Денисовны, тоже. Просил помочь случайно встретившимся Рае и ее подруге. « Мама, а Раю ты, наверное, не помнишь. Она гостила у нас летом 1936 года. Сейчас ты ее не узнаешь, так она выросла». Мария Денисовна посмотрела на Раю и невольно улыбнулась. Представить эту девушку, какой она была восемь лет назад действительно было трудно, потому что у Марии Денисовны вообще не было племянницы. В конце письма шли приветы всем близким и далеким родственникам, соседям в Слободке. Николай даже спрашивал, жив ли их пес Шарик. Все было правильно, но почерк был чужой, не зятя. Басан вопросительно посмотрела на Раю и та легонько кивнула в ответ. На душе у Марии Денисовны потеплело. Письмо было из-за линии фронта, оттуда, где был муж ее дочери. Ничего, что почерк не его. Письмо писали свои, родные люди. Басан поднялась, поцеловала Раю в лоб. Тихо сказала: « Хорошо, родные. У нас тут много честных людей. Вместе подумаем, как лучше сделать. А сейчас по болгарскому обычаю, прошу к столу». «Спасибо, Мария Денисовна». Шура и Рая крепко прижались к старухе.

4. ЕСТЬ ХОРОШИЕ ЛЮДИ.

Есть хорошие люди. Семья Петра Яковлевича Станцоя жила по левой стороне улицы Слободки, если ехать из Булатовки. В этот день Петр Яковлевич поднялся с головной болью. Даже в доме ничего не хотелось делать.

Всю ночь он раздумывал: где может быть Красная Армия в это время. Румынским газетам он не верил, хотя читал их. Между строк он улавливал иногда то, что хотелось бы скрыть румынам и немцам от населения. Но вот в последнее время среди румынских солдат снова начали распространяться слухи о новых наступлениях немецких войск, о готовящемся каком – то сверхмощном оружии.

« Эх, послушать бы хоть раз своими ушами Москву, все стало бы понятным», - не раз говорил он жене Ефросинье Георгиевне. Та, молча, отворачивалась и утирала слезы. Сегодня было как-то особенно тяжело на душе. Петр Яковлевич вышел во двор. И вдруг услышал негромкий оклик: «Петро, иди сюда». Возле калитки стоял его приятель Калин Мелентьевич Домбров. Ни о чем не думая, медленно подошел к нему. Станцой и поздоровался. Калин не спеша обвел улицу взглядом и тихо проговорил: « Петро, я тебя давно знаю. Дело серьезное. Никаких клятв с тебя не беру. Но учти, в случаи чего ответ придется давать головой». «Говори яснее, Калин». « А яснее вот, что. В Слободке сейчас находятся две девушки – советские разведчицы, ясно?».

Сначала Петр Яковлевич решил, что его приятель не в себе, но увидев устремленные на него полные тревоги глаза, сразу вспотел и прислонился к забору. « Это правда, Калин?».

«Да», ответил тот. «Нужно сейчас встретить одну из девушек, а потом перенести к тебе рацию. Говори сразу, согласен?». Этот вопрос ударил Петра Яковлевича, как пощечина.

« В семье у нас трусливых нет. Пошли». Они вышли на улицу, вдоль которой выстроились дома бывших немецких колонистов. Многие из них теперь пустовали. На перекрестке двух улиц, которые образовали что-то похожее на небольшую площадь, Домбров сказал: « Здесь подождем».

Было примерно 10 часов утра. Вдруг из-за угла послышалась немецкая речь, храп лошадей, и на перекресток выехал пароконный обоз. Не доезжая до беседующих приятелей, немцы распрягли лошадей. Их было трое. У одного на руке выделялась повязка. « Власовец», подумал Петр Яковлевич. Фашисты не спеша занялись завтраком. И в это время в конце улицы появились две девушки.

Петр Яковлевич взглянул на Домброва и сердце у него учащенно забилось, тот побелел как полотно. «Они», только и успел шепнуть он.

«Ничего», тихо бросил Станцой и, хотя никогда не курил, предложил громко: «Закурим, что ли? И где задержались наши бабы?». Калин стал рыться в карманах, отыскивая несуществующий табак. Немцы тоже заметили девушек. За спиной у них были небольшие мешки. Вот одна из них нагнулась и, сняв туфель начала копаться в нем. Вторая присела на обочине дороги. Немцы что-то быстро залопотали между собой. Потом один что- то крикнул власовцу. Тот, поднявшись, заорал Домброву и Станцою: « Кто это шляется у Вас, откуда?». Станцой повернулся к нему и спокойно ответил: «Да у нас тут мельница. Так вот из ближних сел к нам носят молоть зерно. Эти женщины из Булатовки. Они часто приходят. Война, трудно». Власовец что -то сказал немцам, те закивали головой, и стали продолжать еду, вскоре уехали. Высокая черноволосая девушка подошла к Станцою и Домброву. Вторая подалась в противоположную сторону и скрылась в одном из пустующих домов.

« Здравствуйте, улыбнулся Станцой, - таким гостям всегда рады». « А уж если рады, то помогите моей подруге перенести вещи вон из того крайнего дома. Вещи на чердаке и она тоже. Меня зовите Раей, подругу звать Шурой. Когда подойдете, окликните: Шура, мы от Раи». И Рая снова улыбнулась.

5. ЗНАКОМСТВО С ШУРОЙ

Раю отвели в дом Станцоя. Потом Петр Яковлевич с Калином Мелентьевичем подошли к дому, где должна быть Шура. Станцой понимал, что девушка с чердака этого дома ведет радиопередачу, а так же и то, что девушка не безоружна. Понимал это и Домбров. Поэтому подходили к дому как можно тише. Зайдя под навес, где был вход на чердак, оба остановились в недоумении, лестницы нигде не было видно. И вдруг Станцой толкнул Домброва: сбоку на земле лежала доска. Друзья переглянулись. На чердак забрались по доске, потом ее столкнули. « Шура, Шура! Мы от Раи!» - несколько раз позвали они. Наконец в глубине чердачного перекрытия послышался сухой щелчок. Станцой было открыл рот, что бы снова позвать и вдруг остолбенел. На него с чердачного окна смотрело совсем юное, открытое девичье лицо. Но глаза смотрели жестко и решительно, да и в руке чернел пистолет. « Тогда помогите» - произнес грудной голос. Через полчаса Шура вместе с Домбровым шла на другой край села, где жил Станцой, который в это время задами, через огороды нес в мешке упакованную рацию.

6. В СЕМЬЕ СТАНЦОЕВ.

Девушки быстро подружились с семьей Станцоев. Им понравился Яков Игнатьевич, отец Станцоя, старый русский солдат, участник русско-японской войны. Оставшись как-то наедине с сыном, он сказал ему: «Чую я Петя, что недолго мне осталось жить. Но я прошу и приказываю: берегите этих девушек, берегите, как зеницу ока». Рацию Петр Яковлевич закопал в углу сарая, что бы место не бросалось в глаза, набросал сверху навоза.

Каждый день Шура вела передачу на большую землю. И каждый день Петр Яковлевич откапывал рацию, развешивал на чердаке антенну, а после сеанса передачи таким же образом прятал рацию. С первых дней Рая стала исчезать. Возвращалась она поздно вечером и что-то наносила на свою карту. Эту карту она вместе хозяйкой Ефросиньей Георгиевной прятали на дно большого с двумя перегородками сундука, доверху наполненного мукой. И каждый день Шура передавала на большую землю сведения добытые Раей. Однажды в дом Станцоя пришел незнакомый человек, назвавший себя Васей. Он о чем то долго беседовал с девушками, а поздно вечером ушел. Петр Яковлевич спросил у Раи, что это за человек. Рая сказала, что это старший лейтенант Советской Армии, который бежал из фашистского плена. При всем своем доверии к хозяину дома, Рая больше о нем ничего не сказала. Потом еще несколько раз он приходил к девушкам. О чем они говорили, что обсуждали – никто не знает. Однажды оставшись наедине с хозяином дома, Рая попросила назвать имена людей, самых надежных. Так в помощь разведчицам были привлечены братья Станцой Кирилл и Николай, а также крестьяне Христофор Басан и Пантелей Черней.

Часто Пантелей Черней и Христофор Басан, обув постолы, одевшись как можно хуже, взяв в руки палочки, уходили в разные места. Один в Романовку, где недалеко находился важный железнодорожный узел, другой – в Бородино или шоссейную магистраль.

Заметив и запомнив все, люди рассказывали девушкам важные данные, а те в свою очередь передавали все это советскому командованию. И через день советские бомбардировщики бомбили указанные пункты скопления фашистских войск и транспорта.

Как-то после очередного сеанса Рая подошла к Петру Яковлевичу: «Дядя Петя, наши войска заняли Одессу». Спазм сдавил горло Станцою. « Спасибо, милая» - только и проговорил он. « Дядя Петя, кончилось питание, нужно принести спрятанное. Поеду я и Шура. Найдите подводу и ездового». И Петр Яковлевич послал на это опасное задание своего родного брата Николая.

7. ВСТРЕЧА С ВЛАСОВЦАМИ.

Солнце приближалось к горизонту, но было совсем еще светло. Николай, подгонял лошадей, шутил с девушками. Шура застенчиво улыбалась. Рая хлестко парировала шутки Николая. Самое трудное было позади, питание они откопали и сейчас в мешке везли себе батареи. Еще несколько километров и за бугром покажется Слободка. И вдруг на дороге выросли две фигуры. «Власовцы», обожгла Николая мысль. Да это были власовцы и притом слегка подвыпившие. У одного на поясе висел пистолет, второй был без оружия. Тот, который был с пистолетом, схватил лошадь за уздечку: «Стой, куда едите?» « В Слободку» проговорил Николай холодея. « Откуда? – К тетке ездили в гости», улыбнулась Рая. Власовец подошел поближе и, разглядывая девушку ухмыльнулся. « А ну слазь». Рая спрыгнула с подводы. « Как тебя зовут? – глупо улыбаясь, начал заигрывать власовец. Девушка засмеялась: « А вот приезжайте к нам домой, там и познакомимся». Власовец подошел поближе, обхватил ее рукой за талию, второй рванул кофточку. Но Рая резко оттолкнула его от себя. Тогда власовец кинулся к ней, но споткнувшись, уперся рукой в мешок на подводе. Солдат начал развязывать мешок. Николай взглянул на Раю. Смертельная бледность заливала ее щеки. Шура, широко раскрыв глаза, смотрела на власовцев. И когда солдат развязал мешок, Рая так странно улыбнулась и шагнула к нему: «Что хочешь знать, что в мешке? Состаришься преждевременно».

В руке у нее, что то блеснуло и два негромких выстрела ударили один за другим. Схватил ртом воздух, власовец вытянулся на дороге. Второй, который был без оружия, круто повернувшись, бросился бежать. « Напрасно торопишься» зло проговорила Рая и не спеша, прицелившись, нажала на курок. Второй тоже ткнулся в землю. « Коля, дорогой, быстро» - забрав пистолет убитого, кинулась на подводу разведчица. Николай стегнул лошадей, и они помчались, унося от этого места двух девушек и парня. Домой приехали поздно. Петр Яковлевич с тревогой выглядывал их на крыльце. « Ну, слава богу, живы», - облегченно вздохнул он. « Не богу, а вот ей», - усмехнулся Петр, указывая на Раю.

О Б Ы С К

Раи не было несколько дней. Вернулась она возбужденная и радостная. Шура, которая очень переживала за подругу и не находила себе места все эти дни, бросилась ей на шею. «Готовь аппаратуру, Шурок», - целуя ее, сказала Подрез. « В эту ночь одним немецким аэродромом станет меньше». Через полчаса Шура послала кодированную телеграмму. А в полночь немецкий аэродром под Бессарабяской перестал существовать: его уничтожила наша авиация.

После убийства власовцев и бомбежки аэродромов, румыны и немцы начали проводить повальные обыски. Калин Домбров только что закопал рацию, бросил лопату в сарай и присел возле дома отдохнуть. С треском распахнулась калитка и во двор шагнул здоровенный немецкий офицер и несколько солдат. « Где есть у тебя радио?» - заорал офицер.

У Домброва екнуло сердце. Но собрав все мужество он отрицательно махнул головой и развел руками. «Не знаю, что Вы хотите, о чем спрашиваете». Немец отвесил крепкий подзатыльник и вынул пистолет. «Чердак лезь сволочь, радио». Калин Мелентьевич сразу успокоился: рация была совсем в другом месте. « Прошу пана офицера», - показал он на чердак. «Пошоль, пошоль, сам»- заорал немец. Вслед за Домбровым на чердак поднялся и офицер. Держа автоматы, наизготовку вылезли солдаты. Немец, посветил фонариком, начал осматривать чердак. И вдруг его взгляд остановился на чем то. Ноздри хищно раздулись « О, большевик, зволочь, радио!» Домбров взглянул туда, куда направил луч света офицер. Там из под прошлогоднего овса чернел темный квадрат. И Домбров в душе улыбнулся. « Господин офицер, Вы бы так и сказали сразу. Я не знал, что это по Вашему называется радио. А по-нашему это от печки дверца». Несколько секунд офицер смотрел на Домброва, потом коротко размахнувшись, ударил его рукояткой пистолета по голове. Когда немцы ушли со двора Калин Мелентьевич не видел: он был без сознания.

9. А Р Е С Т

С каждым днем обстановка для девушек – разведчиц в Слободке усложнялась. По селу днем и ночью ходили патрули, производились обыски, проверки документов. С документами было все в порядке. В них скрепленных немецкой печатью значилось, что девушки ищут своих родных, потерянных во время эвакуации. Плохо было с деньгами. Деньги, которые были выданы Рае и Шуре за несколько дней перед их выброской, были румынским правительством аннулированы. Разведчицы остались без денег, без средств существования. Но в трудные минуты им помогали простые советские люди. На помощь Рае и Шуре пришел Петр Яковлевич Станцой, его братья Николай и Кирилл, соседи Христофор Басан, его жена Мария Денисовна и многие другие, которые остались нам неизвестны. Но обстановка осложнялась и нужно было из Слободки уходить. И снова Петр Яковлевич направил с разведчицами своих братьев Николая и Кирилла Станцоев, что бы проводить девушек. Было решено идти в Еленовку. Рацию Николай вез подводой, Кирилл шел с Раей и Шурой до самой Еленовки, а затем пошли в Анновку, к Тимофею Максимовичу Юзефовичу..

Здесь прятались девушки. Но в семье, как говорится не без урода. И нашелся такой. Его видели часто на улицах села. Горбоносый, среднего роста, ходил, всегда сутулясь, в постолах. Этот человек был агентом сигуранцы. В то время ему было свыше сорока лет. Его звали Гаврилов Иван Тимофеевич, по кличке «Чипка». Этот иуда первыми выдал Станцой Марию Николаевну и ее сына Кирилла. Их избивали в с. Кульм ( ныне с. Подгорное), приговорили к расстрелу. В последние минуты сообщили, что «помиловали». Дело в том, что они ничего не сказали о Рае и Шуре и сигуранца решила проследить за Кириллом и Марией Николаевной. А через несколько дней взяли девушек. И снова ошиблись: у Раи был хороший опыт и в тыл противника ее забрасывали не первый раз. При девушках не обнаружили ни рации, ни оружия. Полковник сигуранцы бесновался: «Будете отвечать? Будем, отвечала Рая, - это ошибка. Посмотрите наши документы». Действительно документы были безукоризненны. И тогда полковник, поговорив по телефону с высшим начальством, снова вызвал девушек на допрос. На этот раз он не кричал, был приветливым и улыбался. « Мы Вас отпускаем, мы ошиблись. Вы простые девушки». Когда Рая и Шура шли по коридору, случилось непредвиденное. Только повернули за угол, как из подвала показались трое. Шел конвоир и двое арестованных. Их Рая узнала сразу. Мужчина был широкоплечим, чернявым, со шрамом над бровью. Женщина белявая, небольшого роста. Она взглянула на Раю, отчего ее бровь резко взлетела наверх. «Они», мелькнула у Раи мысль, «нас выбрасывали вместе». Рае хотелось закричать: она знала, что для этих двоих все уже кончено. Мужчина, за которым следовал конвоир, нес в руках рацию. Те двое шли навстречу смерти, девушки – навстречу свободе. На улице Рая сказала Шуре: «Нам повезло. В этот раз мы от лап сигуранцы и гестапо ушли. Но нас отпустили для того, что бы установить слежку. Но ты помнишь, чему нас учили?». Шура спокойно улыбнулась в ответ.

10. ЧТО ЖЕ СЛУЧИЛОСЬ?

После ареста девушек, Станцой, Домбров, Басан срочно переправили их в Петросталь

Но здесь их снова арестовали. Дальнейшая судьба разведчиц неизвестна.

В процессе поиска удалось найти фото Подрез Раисы Илларионовны.