«Все, товарищ капитан, доложил все, что видели в тылу у немца, ничего вроде не забыл» - сказал боец невысокого роста в белом маскхалате, убирая в планшет свою карту и встав по стойке смирно у стола, немного покачиваясь от усталости. Это был сержант Мокеев Иван, по прозвищу «седой», старший разведгруппы, которая только что вернулась из немецкого тыла.

«Хорошо, идите, отдыхайте» - ответил начальник разведки бригады капитан Лушпа, склонившись над картой; сидевший рядом комиссар бригады Бойко, что-то прошептал Лушпе на ухо

- Да! Боец, постой. А как вас кормят? Хватает? С собой , когда в поиск идете, что старшина дает?

- Что дает? На каждого по буханке хлеба, по кругу краковской колбасы, немного сахара и бутылку водки на троих их. Это на 2-3 дня. Когда хватает, а когда нет, да стараешься лишнюю гранату взять, диск к автомату, а не еду.

- Так, так, сержант, а кто месяц назад в тылу у немцев ходил к ним на полевую кухню обедать? Кто? Я спрашиваю! - повысил голос Лушпа.

- Не знаю, товарищ капитан такого случая с нами не было.

-Как не было? - включился в разговор комиссар. - Вся бригада об этом говорит , разведка к немцам на довольствие встала.

- Вранье это товарищ комиссар, мало что бойцы болтают, обсуждают, что немцы нас «русскими свиньями» обзывают, «головорезами», «бандой Рокоссовского», что же из этого.

-Значит, так сержант, если подобные вольности повторяться - под трибунал пойдешь. Ты. Знаешь что это такое? - сказал Лушпа.

- Понял! Так точно товарищ капитан понял - и про себя подумал « Мне под трибунал никак нельзя убью одно, а под трибунал - никак нельзя, у меня в тылу жена больная , двое детишек маленьких, мать старуха в деревне - мой трибунал к им дорого обойдется» и вслух добавил - Разрешите идти товарищ капитан?»

- Иди, да, я дам команду старшине, чтобы еды с собой в разведку давал больше.

Боец вышел из штаба бригады и пошел к своим разведчикам, вполголоса ругаясь матом. Влез в землянку, сел на нары, устало закрыл глаза.

- Поешь Иван, в котелке каша с мясом - Сказал один из его напарников - Николай.

- Поешь говоришь? В штабе накормили досыта! Какая сволочь из вас двоих ( он смотрел на Николая и Кузьму Рулева своих товарищей, с которыми постоянно ходит в тыл к немцам) кто из вас сказал что я ходил на немецкую кухню за едой месяц назад под Чисменой? Кому сболтнули?

- Ей богу, сержант, падлой буду никому, разве случайно проболтались.

- А сейчас Лушпа обещал меня под трибунал отдать за тот случай. Я вас предупреждал, когда возвращались домой никому об этом ни слова, это грубейшее нарушение дисциплины. Я вас обедом накормил с немецкой кухни, а они меня и подставили! Сволочи - уже более миролюбиво проговорил сержант

- Ну ладно, Иван не ругайся, виноваты, прости, не подумали, ведь можно сказать, ты геройский поступок совершил, а танковая бригада должна знать своих героев, не только Лавриненко с Бурдой греметь, но и мы разведка не лыком шиты.

Сержант махнул рукой и стал есть кашу, думая про себя «дети», а не бойцы, хотя, какие дети? Николай - из уголовников - наглый, энергичный, бесстрашный, говорит что был трижды женат, все три жены бросили его, проклинают, желают ему смерти. Кузьма - тот, совсем другой - чуваш, колхозник, из под Чебоксар, спокойный, рассудительный, работящий, малограмотный. Считает, что Горьковский Край (откуда я родом) это где то на Севере Сибири. Каша и тепло разморили его, он прикорнул на нарах и в полусне вспомнил, как все было. Начало ноября, очень холодно, сильные морозы, много снега , стабильной линии фронта нет. Легко прошли в заданный район в тыл к немцам , двое суток лазили по лесам и полям. Высматривали, наносили на карту обстановку, очень замерзли, все припасы съели, надо уходить домой к своим, но тут загвоздка. За эти два дня обстановка резко изменилась. Противник занял линию фронта , куда не сунешься везде немцы. Никак нельзя пройти к своим . Совсем оголодали и замерзли. Вышли из перелеска, залегли в кустах, пахнет дымом и едой, стоит немецкая полевая кухня, в сумерках виден огонь, к печурке в очередь за едой с десяток немцев стоят.

- И тут фрицы! - прошептал Кузьма

- Сил нет дальше идти , есть хочется.

- Да перекусить не мешало бы! - тихо ответил Николай.

- Погодьте не нойте я сейчас схожу за едой вон на эту кухню.

- Ты что, «седой» с голодухи рехнулся немного? - Прошептал Николай.

- Все нормально будет, Я в маскхалате, темно, немцы устали, встану в очередь и получу еду.

- А если что? - спросил Николай

- А если что, бейте из автоматов , по началу очереди и концу . Если увидите, что меня скрутили, бейте и по мне но что бы наповал. Ну, это, в крайнем случае, и уходите вон в тот лес. Понятно?

- Ясно сержант - ответили оба шепотом.

Разведчик встал, оправил на себе маскхалат и капюшон, что бы звездочка не сверкнула на шапке, отдал ППШа Николаю и вышел из кустов, по пути подхватив котелок, который бросил, кто-то из немцев протер его снегом и встал в очередь. Немцы стоят хмурые, усталые , тихо (без разговоров). «Хорошо, все молчат» - подумал разведчик, «Если что спросят, мне – «хана». Знаю два выражения по-немецки « Хенде хох» и «Гитлер капут» Все обошлось, очередь двигалась быстро, повар плеснул в котелок густого супа в крышку котелка каши, бросил несколько кусков хлеба. Разведчик отошел на десяток шагов в сторону, присел на одно колено, достал из-за голенища валенка ложку осмотрелся и стал есть, уже совсем стемнело, встал и пошел в строну кустов, где ждали его товарищи: быстро съели все на троих. Вроде и сил сразу прибавилось, углубились в чащу леса, посовещались, наметили на карте дорогу к своим и через несколько часов были уже дома.

И тут он действительно заснул и видится ему родная деревня под Вачей, почерневший от времени дом, перед ним в палисаде бурно цветет белая сирень, никого нет, его никто не встречает, хочется пить, у дома колодец самый глубокий в округе, а ведра нет. Вдруг кто-кто кричит « Минька пришел с фронта, Минька живой пришел» Почему Минька, он же Иван! Кто-то берет его за плечо...

- Иван все обижаешься на нас? Давай лучше выпьем по чашечке, бутылку из разведки назад принесли, не старшине же отдавать.

- Эх Кузьма такой сон снился, дом родной , деревня, сирень цветет, а ты давай выпьем. Ну что же, давай, разливай на всех, кто тут у нас есть в землянке.

В этот момент кто-то вошел в землянку и крикнул:

- Разведка! Мокеев здесь?

- Здесь я!

- Срочно в штаб

- Вот и выпили!

Сержанту «седому» повезло он прошел войну на передовой от Москвы до Берлина через Курск , Варшаву; был разведчиком, диверсантом, связистом, тонул в Висле , расписался на Рейхстаге « от Москвы до Берлина горьковчанин Мокеев» был кандидатом на Парад Победы но, ростом не вышел. В тылу в 1942 г. умерли первая жена, младшая дочь , женился в 1946 году. Работал бригадиром слесарей на фабрике, часто вспоминал войну. Каждый год 9 мая вся бригада не работала, да что бригада вся механическая мастерская слушала рассказы о войне, почти все пришли с фронта . Дома за бутылкой водки вспоминал своих фронтовых товарищей. При этом спрашивал жену

- Полина ? Почему мы так плохо воевали? Столько народу положили зря.

- Как умели, так и воевали - отвечала мать

- Да, на равных с немцами стали воевать только к 43 году. - рассуждал отец. Следующий вопрос пьяного родителя был более опасным:

- Скажи мне, почему немцы Москву в 1941 году не взяли? - обращался он к матери.

На что мать начинала креститься и ответила:

- Ты отец думай что говоришь, донесут соседи, посадят, но отец не слушал и продолжал рассуждать.

- Вон там немцы, а там Москва и между ними ни кого нет, наших войск нет . Немцы по деревням греются, танки, пушки, машины стоят . Почему встали не пошли дальше, толи разведка у них плохо работала, толи тылы подтягивали и опоздали взять Москву.

Следующий вопрос был менее провокационным, но тоже скользкий :

- Вот скажи мне - говорил он матери

- Почему лейтенанту Лавриненко танкисту из 1 гвардейской бригады героя не дали, он пятьдесятков с лишним танков немецких сжег и погиб у меня на глазах в декабре 1941 , он люк открыл, высунулся и в это время мина разоралась, я рядом был меня оглушило, а его убило осколком . Такой танкист был, отец выпивал очередную рюмку и всхлипывал.

Мать все это уже выводило из себя и она отвечала.

- А ты сам много наград получил за войну?

- Да нет, немного - «Медаль За отвагу» , «за оборону Москвы»., благодарности от командования, «Красную звезду» за Вислу «медаль за взятие Берлина» вот и все . Вот именно и молчи , живем тихо спокойно и слава Богу. Помянул друзей и хватит , иди спать , завтра на работу рано вставать. Лучший танкист Красной Армии Лавриненко получил героя в 1990 г перед развалом СССР, отец умер в 1978 году. Не узнав об этом, многие вопросы которые он задавал стали обсуждаться только в 1990 годы.