«Человек продолжает жить до тех пор, пока близкие ему люди сохраняют память  о нём.»  Л.И.Мещеряков.

       Родопочитание - характерная черта многих народов. Не удивительно, что мы,    современные школьники знаем только самых близких родственников. Да и взрослые тоже не могут похвастаться хорошим знанием своих корней. А между тем мы должны гордиться своими предками.

   Для каждого человека семья – это самое ценное, что есть в жизни. Человек должен не только знать своих родственников, но и историю всего рода. История семьи – это корни, без которых человек не может существовать.
История страны, история родного края, история семьи – тесно невидимыми нитями связаны эти понятия друг с другом. 
       История страны складывается из истории сёл, посёлков, в которых живут люди, а они-то своими делами, поступками, помыслами и творят историю.

        В своём сочинении я хочу рассказать историю жизни родного брата своего прадедушки  -  Миронова Михаила Яковлевича.

Родился 1 июля 1919 года в селе Городец Пирочинской волости Зарайского уезда Рязанской губернии. Окончил в родном селе начальную школу. В селе Дединове Луховицкого района окончил 9 классов. Работал в колхозе, МТС, на Коломенском машиностро­ительном заводе разметчиком. Участник советско-финляндской и Великой Отечественной войн. Был пограничником, снайпером. Окончил курсы офицеров, командовал взводом, ротой. Был тяжело ранен. Награжден медалью «Золотая Звезда» Героя Советско­го Союза, орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1 степени, медалями и Указом Президента Соединенных Штатов Америки Ф.Д. Рузвельта  американским орденом «Крест за боевые заслуги». Ему присвоено почетное звание «Заслуженный  юрист РСФСР».

Известному публицисту А. В. Бурову было очень легко записывать рассказ Михаила Яковлевича Миронова. Обычные в таких случаях вопросы на этот раз были ни к чему. Говорил Михаил Яковлевич предельно ясно. Видимо, сказывалась профессия: после войны Миронов закончил юридический институт.

- 1919 год ? - переспросил Михаил Яковлевич. - А что ?  Хороший год. Ведь я родился в первый летний день того года. Спасибо ему. И земле городецкой спасибо. На неё впервые сошёл с материнских рук.

Где с юмором, где с грустью, а в общем по - житейски просто рассказывал Миронов о своей непростой жизни.

- Отец и мать были у меня потомственными лесниками. В роду у нас всех тянуло к лесу. И мы, братья, были такими. А тут ещё умер отец. И осталось нас на шее у матери пятеро: мал мала меньше. Мне тогда было 8 лет. Вот так...

Да, так вот распорядилась судьба маленьким Михаилом. Как все деревенские мальчишки, он рос обычно. Бегал в школу. Очень любил, когда старший брат Николай брал его с собой на охоту. Братья были знатоками лесной азбуки. В деревне не помнили случая, чтобы Мироновы вернулись с охоты без трофеев. Слыли они в округе отличными стрелками.

В 12 лет взял в руки ружьё и Миша. А через 3 года он уже без промаха сбивал на лету утку, хаживал за зайцем да и за зверем покрупнее. К 17-ти годам Михаила считали опытным и везучим охотником.

В конце 1937 года Михаил Миронов перебрался в Коломну. Там на машиностроительном заводе до призыва в Красную Армию и работал разметчиком. И, как все его сверстники, комсомолец Миша Миронов занимался спортом, стал "Ворошиловским стрелком" и гордо носил значок на груди.

20-летнего крепкого здоровьем и не обиженного силой парня в Сентябре 1939 года призвали в Красную Армию. В те годы многих влекла служба на границе. Примером были мужественный Коробицын, следопыт Карацупа. Рассказы о сопке Заозерной, Халхин - Голе и Хасане занимали юношеские умы. Михаил обрадовался, услышав от военкома:

- Служить, товарищ Миронов, будете в пограничных войсках.

Началась Советско - Финляндская война. Миронов гонялся за диверсантами, случалось - и в рукопашную ходил.

В 1940 году Михаил Миронов получил назначение в 102-й погранотряд, которым командовал опытный пограничник Полковник С. И. Донсков. Из отряда послали на погранзаставу. Дозоры и секреты, засады и схватки с нарушителями границы - обычная пограничная служба.

26 Июня 1941 года пришла война и на заставу Миронова. Ворвалась она разрывами вражеских снарядов вместе с командой дежурного: "Застава, к бою !"

Отчаянно сражались молодые парни в зелёных фуражках, но слишком неравными были силы... Почти беспрерывно шли бои. К Июлю враг несколько убавил наступательный пыл. Что он замыслил ?  Рассказать об этом мог "язык". Комендант участка решил провести глубокую разведку. В тыл пошли добровольцы. В их числе был Миронов.

- Красиво было, - шутил, вспоминая ту разведку, Михаил Яковлевич. - Шли ночью. То есть по времени она значилась. А на самом деле видно, как днём: пора белых ночей.

Разведчики около километра углубились в тыл врага. У небольшого домика увидели часового. Подобраться к нему можно было, миновав поросшую высоким кустарником лощину. Пограничники быстро спустились в лощину, а там - два вражеских офицера и полтора десятка солдат.

- Чуть лоб в лоб не столкнулись, - вспоминал Миронов. - Они наверняка посчитали нас своими пленниками. Но мы быстро сориентировались.

Немецкий офицер закричал: "Рус, сдавайсь !" - и тут же упал, сражённый мироновской пулей. Этот враг положил начало боевому счёту Миронова в Великой Отечественной войне.

Использовав замешательство, вызванное гибелью офицера, пограничники стали отходить. Но ударили пулемёты, отрезая разведчикам путь к просеке. Немцы стали окружать их полукольцом, оставляя только один путь открытым - к минному полю. Тяжело ранило командира.

- Всем отходить !  Я прикрою, - закричал Миронов и бросил гранату в подступавших врагов.

Одна за другой летели в сторону противника гранаты. На какое - то время удалось задержать преследователей. Обернувшись, Михаил увидел, что товарищи уже вне опасности. Теперь можно отходить и самому. Он швырнул последнюю гранату и побежал, догоняя своих.

От задетой едва заметной проволоки поднялся чёрный столб разрыва. Мины. Михаила отбросило в сторону, сильно обожгло руку. Хотел встать - не получилось: ноги онемели от удара. Подбежали товарищи, помогли собраться с силами. И Михаил пополз к низинке с небольшим болотцем. А товарищи унесли раненого командира.

Каждый метр пути давался с большим трудом. Ныла раненая рука.

- Стой !  Кто идёт ?

- Ребята, это я, - прохрипел Миронов. Подбежали пограничники. Подняли его и помогли дойти до комендатуры.

- "Языка" взять не смогли. Добыли документы у немецкого офицера, - напрягая последние силы, доложил Миронов коменданту участка.

Миронова отправили в госпиталь. Вскоре Михаил снова был в Сестрорецке, где в Августе 1941 года из остатков нескольких погранотрядов, отошедших от границы с боями, и подразделений 13-й отдельной бригады НКВД, охранявшей промпредприятия, была сформирована 1-я отдельная бригада пограничных войск Ленинградского фронта. Миронов и явился в неё после госпиталя.

На участке фронта, который обороняла 1-я погранбригада, зверствовали немецкие снайперы. Чтобы привести их в чувство, нужны были хорошие огневики. Одним из таких был Михаил Миронов. Это знали. И когда Михаил вернулся из госпиталя, его направили на краткосрочные курсы. Командир, сопровождавший снайперов в 1-ю погранбригаду, сказал:

- Обратите внимание на этого парня. Он никогда не "мажет"...

Впервые Михаил со своей меткой винтовкой вышел на огневую позицию под Белоостровом. И тогда же, уничтожив 3 врагов, открыл снайперский счёт. Через несколько дней удвоил его. А дело было так.

По узенькой лесной дороге двигались 3 повозки. Ездовые беспечно болтали между собой. Лес стал пореже, и Миронов чётко увидел голову первого повозочного, взял его на мушку, а выстрелил всё же в голову лошади. Лошадь стала валиться на землю, загораживая дорогу. Повозочный в испуге вскочил, что - то закричал, но следующая пуля снайпера заставила его замолчать навсегда. Остальные повозочные, почуяв недоброе, начали заворачивать лошадей. На узкой дороге это сделать непросто. Миронов же, стиснув зубы, поражал одну цель за другой...

В те дни пришло письмо из дома. Писала мать. Было оно коротким, но каждая его строчка, казалось, была пропитана слезами и кровью: старший брат Николай убит. Погиб и муж сестры. Сиротами остались четверо малышей...

Нет, Михаил Миронов не стонал, не плакал, он только крепче сжал свою винтовку.

- Охотник с детства, я стал снайпером. Выслеживаю и бью самого страшного зверя, которого когда - либо знало человечество, - говорил Михаил Яковлевич.

Убив 10-го врага, Михаил написал в партбюро: "Прошу принять меня в ряды большевистской партии. До последней капли крови буду защищать любимую Родину, клянусь не жалеть сил и самой жизни, чтобы уничтожить врага".

В Октябре на счету молодого коммуниста было уже 37 уничтоженных солдат и офицеров противника. Нередко в его снайперской книжке появлялось сразу несколько записей. Однажды, например, он в течение дня уложил 7 врагов.

Наступила суровая зима 1941 года. Как и прежде, Миронов выходил на задание. Он стрелял по связным, по расчётам орудий и пулемётов, по автомобилям и повозкам.

За Мироновым начали охотиться вражеские снайперы. Это были враги опытные и беспощадные. Однажды около полудня Михаил вычистил винтовку и прилёг отдохнуть. В землянке зазвонил телефон. Трубку взял командир взвода:

- Лейтенант Рощупкин слушает... Есть ! - ответил он и, обращаясь к бойцам, сказал: - Соседи справа пошли в разведку. Просят поддержать огоньком. Кто готов к выходу ?

- Я готов, - вскочил Миронов.

- Ты ж не отдыхал трое суток !

- Ничего, товарищ Лейтенант. Разрешите...

- Хорошо. Иди !

С флангов били станковые пулемёты немцев. Торопливо и резко постукивали наши ручные. Но в шуме боя Миронов опытным ухом уловил и одиночные выстрелы. Это стреляли вражеские снайперы.

Первого он обнаружил сразу и затратил на него 2 патрона. Но где - то затаился и стрелял второй. Михаил видел шмыгавших по мелким ходам сообщения вражеских подносчиков патронов. Бросая вызов вражескому снайперу, он открыл огонь. Стрелял быстро, не забывая, однако, наблюдать за полем боя.

Немецка пуля просвистела у самого уха Михаила, следом другая ударила в щиток, установленный в траншее. Надо было менять позицию. Михаил быстро переполз на запасную.

Не заметив его ухода, немец продолжал стрелять по амбразуре щитка. Наконец Михаил засёк его. Долго выжидал, потом выстрелил, но не попал. Дуэль продолжалась. И когда наконец вражеский снайпер, не утерпев, приподнял от земли голову, Миронов дожал спусковой крючок...

Но не всегда поединки со снайперами кончались благополучно. Бывало, что и его находили немецкие пули. Так случилось 23 Ноября 1941 года, когда, уничтожив 101-го врага, он собирался вернуться в свою траншею. Пуля немецкого снайпера попала ему в правую руку.

До половины Декабря пролежал Михаил в госпитале. Хотел вернуться в свою погранбригаду, но не вышло. Его направили охранять междугородную телефонную станцию. Прибыв туда, он не оставил надежды вернуться в родную бригаду.

- Я же пограничник и снайпер, - уговаривал он командиров.

В ответ ему напоминали о ранении, о необходимости служить там, куда послан. И тогда Михаил, отстояв в очередной раз в наряде, почистил карабин, аккуратно поставил его в пирамиду, сдал боеприпасы, надел свою видавшую виды фронтовую шинель и... самовольно ушёл в погранбригаду.

Командир бригады Полковник Буньков, которому о Миронове доложил дежурный, пригласил к себе комиссара бригады Овчинникова и начальника особого отдела. Переговорили, а потом позвали Миронова.

- Расскажи нам, Михаил Яковлевич, как "дезертировал" из охраны междугородной станции, - потребовал Полковник Буньков.

- Я же пограничник, - оправдывался Миронов. - И дезертировал не в тыл, а на передовую...

Полковник Буньков вызвал дежурного, приказал накормить Миронова и отправить попутным транспортом в его роту.

- Ну что молчишь, снайпер ? - спросил он Миронова. - Истребляй фашистскую нечисть. А в охрану мы сообщим, где ты.

И снова Михаил уничтожал врагов. Продолжал расти его боевой счёт. Множилась и слава опытного снайпера.

Соседняя часть несла большие потери от огня артиллерии противника. Достаточно было сойтись вместе нескольким бойцам или подъехать полевой кухне, как начинался обстрел.

- Не иначе батарея имеет хорошо замаскированного наблюдателя, - размышлял Миронов, присланный на этот участок фронта. А командир рассказал, как его снайперы и разведчики гибли от загадочных вражеских выстрелов.

- Видать, наблюдатель не один работает, а в паре со снайпером, - продолжал анализировать Миронов.

Он решил оборудовать огневую позицию в воронке от снаряда. Ночью притащил туда броневой щиток, закрепил его, замаскировал. Напарник Михаила расположился в полутора десятках метров.

Прошло 2 дня напряжённого наблюдения и тщательного обследования переднего края противника. Результата не было. Передний край врагов словно вымер. Укутанные снегом кроны сосен не двигались. Но в том, что где - то в густой кроне одной из них прячется наблюдатель, Михаил не сомневался. Ведь только с высоты немец мог просматривать нашу позицию на значительную глубину.

Наступил вечер 5-го дня этого неимоверно трудного дежурства. Ветерок разогнал на короткое время тучи, и в лучах заходящего солнца в кроне высокой ели неожиданно блеснул сдвоенный блик.

- Ага !  Наконец - то ! - прошептал Миронов. - А где же "помощник смерти" и "ангел - хранитель" ?  Ведь не по телефону же связь поддерживается ?

Не переставая наблюдать, Михаил снял каску и осторожно высунул её за край щитка. И почти сразу же звякнула пуля, а с верхушки ели скатилась чуть заметная струйка снега.

- Вот и помощник, - прошептал Миронов и навёл перекрестие оптического прицела на затаившегося врага...

Сбивая шапки снега с еловых лап, на землю упала винтовка, а следом за ней грузно свалился и её хозяин. Ещё через несколько секунд было покончено и с наблюдателем - корректировщиком.

Человек - он везде человек. И чуть выдалась минута передышки - уже звучит песня, частушка, шутка, а то и солёный солдатский анекдот. И уже на второй план отошли, забыты холод, близость врага. В бригаде был в почёте самодеятельный художник. Ловко он изображал такие сценки, что бойцы покатывались со смеха. Долго к нему присматривался Михаил. И однажды подошёл с вопросом:

- Гитлера нарисуешь ?

- На кой чёрт он мне нужен !

- Мне нужен !

- Раз надо - сделаю, - пообещал художник.

К ночи на щите были две едкие карикатуры на Гитлера и его прихвостня Маннергейма. Здорово получилось. Командир одобрил. Похвалил художника и приказал установить щит на Ржавой канаве ( есть такое место под Ленинградом ).

Щит установили как раз посредине нейтральной полосы. Два снайпера, два Михаила, засели неподалеку от щита. Было ясно, что немцы щит с такими рисунками не оставят.

Когда рассвело, щит, как и предполагалось, сразу же привлёк внимание врагов. "Сразу попытаются утащить или будут ждать до вечера ?" - рассуждали пограничники.

Около часа немцы не предпринимали никаких попыток, а затем открыли по нашим позициям артиллерийско - пулемётный огонь. Под его прикрытием вражеские солдаты отправились к щиту. Но немцы не предполагал, что на нейтральной полосе находятся советские снайперы. Несколько метких выстрелов сразили вражеских смельчаков.

- Неужто пошлют других солдат ? - размышляли пограничники. Но, видно, приказ начальства был категоричен - на нейтралке появились ещё 3 солдата. И их постигла та же участь.

Однако оставлять на глазах своих солдат крамольный щит немецкое начальство не могло и решило уничтожить его миномётным огнем. Мины рвались кругом, дырявя щит осколками. И наконец одна из них разнесла его вдребезги. А наши снайперы к вечеру вернулись в расположение целыми и невредимыми.

Однажды в бою был убит пулемётчик, а пулемёт повреждён. Воспользовавшись этим, враги подошли совсем близко. Миронов подскочил к пулемёту и, подложив камень под разбитую станину, начал стрелять. Стрелял он, лежа рядом со своим убитым другом Андреем Поповым. Стрелял, несмотря на разрывы мин, на свист пуль и осколков. Стрелял до тех пор, пока опустела низина, по которой наступали враги. Потом едва живого, контуженого Миронова отвезли в госпиталь.

11 Апреля 1942 года в осаждённом Ленинграде вышел первый номер газеты ленинградских пограничников. Она называлась тогда "Пограничник Ленинграда". В этом номере было напечатано: "Лучший снайпер подразделения Михаил Миронов к 1 Апреля уничтожил 200 фашистов". В этом же номере было опубликовано обращение Миронова ко всем снайперам - истребителям Ленинградского фронта.

Снайпера Миронова знали в войсках. Фронтовые поэты и композиторы слагали о нём стихи и песни. Вот одно из опубликованных в печати стихотворений:

"За ширь полей, за зелень клёнов, за радость жён, за смех детей,
За  счастье  наше  бьёт  Миронов  горячей  пулей  палачей.
И ты, как он, иди бесстрашно на бой с зарвавшимся врагом.
Мы внукам о тебе расскажем и песнь праправнукам споём !"

Запомнились и частушки, которые распевали однополчане Миронова:

"Не теряет зря патронов истребитель наш Миронов.
Глаз  его  отменно  зорок.  Бьёт  фашистов  на  лету.
Он имеет двести сорок подлых тварей на счету !.."

Наверное, так бы оно и было, и аванс поэтов Миронов оправдал бы, но в Мае того же года Михаил, уничтоживший к этому времени 223 врага, был направлен командованием пограничной бригады на 6-месячные курсы Младших лейтенантов. В Декабре 1943 года ему присвоили звание Лейтенанта и назначили командиром взвода в 201-й стрелковой дивизии Полковника В. П. Якутовича. Вскоре он стал командиром роты.

Много раз уже Старший лейтенант Миронов водил свою роту в атаки. Повёл он её и 22 Января 1944 года, когда его 92-й полк прорывал оборону противника на Красногвардейском направлении. Там после захвата Вороньей горы части 201-й дивизии были введены в прорыв. Преследуя отступавшего врага, 7-я и 9-я роты Старших лейтенантов Кузьменко и Миронова вышли к небольшой деревне Романовке. Дальнейший путь ротам преграждала железнодорожная насыпь, превращённая немцами в хорошо укреплённый оборонительный рубеж. Противник простреливал все подходы к ней.

К Миронову подполз Кузьменко. Хотел что - то сказать, но автоматная очередь сразила его. И Михаил Миронов принял на себя командование обеими ротами. Собрал командиров взводов, поставил задачу:

- Будем брать насыпь. Такие вот дела !

Поползли солдаты вперёд. Немцы открыли миномётный огонь. При перебежке с Миронова осколком сорвало каску. На миг оглушённый, он споткнулся и упал лицом в снег.

- Командира убили ! - услышал он крик своего ординарца Ивана Баева.

- Не шуми !  Живой я, чёрт побери ! - строго одернул его Миронов.

Но через несколько минут разрывная пуля угодила в левую ногу, а другая попала в правое бедро, перебив нерв. От потери крови Михаил ослабел, но перевязаться толком не было времени: немцы контратаковали. Команды подавал вполголоса. Иван Баев их дублировал. Роты сражались. Кто - то сказал Миронову:

- Командир, надо отправлять тебя в тыл. Изойдёшь кровью !

Некогда было объяснять, что не может он сейчас покинуть поле боя. Прохрипел привычное:

- Отставить разговорчики !..

И только когда снова над землёй опустилась ночная темнота и подошли резервы, он разрешил отвезти себя в госпиталь. И тут же потерял сознание.

22 Февраля 1944 года около 8 часов утра в палату неожиданно открылась дверь и вошёл солдат, которого все раненые звали Ваней - почтальоном. Блокадная худоба и ранение делали его гораздо моложе 17 лет. В руках Ваня держал газету.

- Старший лейтенант, как имя - отчество твоё ? - спросил он.

- Михаил Яковлевич. А что ?

- Поздравляю !  Тебе присвоено звание Героя Советского Союза. На вот газету...

Через час об этом знал весь госпиталь. Не было отбоя от поздравлений. Сам начальник госпиталя Майор медслужбы Кравец пришел поздравить героя. А вручал награду, уже в Мае того же года, Генерал - лейтенант Д. Н. Холостяков. Прикрепил он Золотую Звезду и орден Ленина к синему госпитальному халату Михаила и сказал:

- Спасибо, солдат, за мужество. Знаю: больно. Верю, что вынесешь и это...

А потом к 14-ти наградам Советского Союза добавилась награда США, вручённая ему за мужество от имени Президента.

- Дорог мне и американский орден "Крест за боевые заслуги", - говорил Михаил Яковлевич. - Только горько осознавать, что администрация Соединенных Штатов уже вскоре после войны выступила против Советского Союза. Война - для всех народов горе.

Долгие 14 месяцев Михаил Яковлевич залечивал свои раны. Искусство врачей поставило его на ноги, но 4 ранения, 2 контузии не могли не сказаться. Приговор был окончательный: инвалидность 2-й группы. О возвращении в строй не могло быть и речи.

Главное - не сдаться, не захныкать. И Миронов по направлению Дзержинского райкома партии пошёл в юридическую школу. В 1947 году с отличием окончил её, работал и учился заочно в Ленинградском юридическом институте. Через 7 лет он - юрист с опытом работы и высшим образованием.

Много и успешно Михаил Яковлевич работал народным судьёй, членом городского суда, заместителем председателя Ленинградского областного суда, а затем начальником управления Министерства юстиции РСФСР в Калужской области. С 1963 года Миронов - заведующий юридической консультацией Московского района Ленинграда.

Воин - чекист, став юристом, много сил отдал укреплению законности и правопорядка. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 7 Июня 1972 года ему присвоено почётное звание "Заслуженный юрист РСФСР".

Трижды он избирался депутатом Дзержинского районного и Ленинградского городского Советов народных депутатов, кандидатом и членом Дзержинского районного комитета партии. Михаил Яковлевич - участник Всесоюзной конференции сторонников мира.

"Неугомонный Миронов", как его звали однополчане, всегда был в водовороте общественной жизни. Поистине огромную работу вёл он с комсомольцами и молодёжью в школах, ПТУ и общежитиях предприятий города. Бессменно возглавлял Совет ветеранов 201-й Гатчинской Краснознамённой стрелковой дивизии.

Вот так с его слов был записан его подвиг!!!

         Бывшему пограничнику присвоили звание Героя Советского Союза, - за смелые вылазки в тыл врага. Уже в первые дни войны Миронов не раз пробирался в расположение войск противника на Карельском перешейке. Однажды во время разведки он попал в безвыходное положение: шел впереди товарищей и лицом к лицу столкнулся с врагами. Они уже не сомневались, что возьмут советского разведчика в плен.

Миронов успел швырнуть гранату и тут же открыл огонь из автомата. Это дало возможность его товарищам отойти в безопасное место. Еще граната, и, пользуясь замешательством врагов, Миронов тоже избежал опасности. Правда, он был ранен, но все-таки ползком пробрался к своим. После лечения снова вернулся на передний край.

Стоило, однако, Михаилу Яковлевичу перейти к следующему эпизоду, как у меня уже не оставалось сомнений: звание Героя Советского Союза ему присвоено за другой подвиг. В бою был убит пулеметчик, а пулемет поврежден. Воспользовавшись этим, враги подошли совсем близко. Миронов подскочил к пулемету и, подложив камень под разбитую станину, начал стрелять. Стрелял он, лежа рядом со своим убитым другом Андреем Поповым. Стрелял, несмотря на разрывы мин, на свист пуль и осколков. Стрелял до тех пор, пока опустела низина, по которой наступали враги. Потом едва живого, контуженого Миронова отвезли в госпиталь.

Теперь я уж не сомневался, что Золотую Звезду он получил именно за этот тяжелый бой. И вдруг узнал, что Миронов был снайпером. Собственно, в том, что он стал снайпером, нет ничего неожиданного. Отец его был лесником, и уже с пятнадцати лет Михаил неплохо стрелял из охотничьего ружья. Участвовал даже в облаве на волков...

Не прошло и полугода после первого выхода в засаду, а на боевом счету Миронова была уже внушительная цифра - 223. Нередко в его снайперской книжке появлялось сразу несколько записей. Однажды, например, он в течение дня уложил семерых врагов.

Потом Михаил Яковлевич закончил курсы офицеров. В боях за полное освобождение Ленинграда от блокады он уже командовал ротой. Но подробно Миронов рассказал только об одном из этих боев - о том, который происходил 23 января 1944 года недалеко от Гатчины. В тот день Миронов командовал не только своей девятой ротой, а еще и седьмой. Немцы укрепились на железнодорожной насыпи. Наши бойцы лежали внизу, на чуть подмерзшем болоте. Командир седьмой роты Кузьменко подполз к Миронову, чтобы сообща выработать план штурма насыпи. Договориться они не успели. Кузьменко был убит. Тогда Миронов поднялся и повел в атаку обе роты - девятую и седьмую.

Стремительным рывком фашисты были сброшены с насыпи. И почти сразу начались контратаки. Миронов упал. Кто-то крикнул: "Старший лейтенант убит!" Однако его только оглушило и сбило каску. Старший лейтенант Миронов продолжал руководить боем. Разрывной пулей он был ранен в левую ногу. Другая пуля попала в правое бедро.

Это случилось в шесть часов утра. Одна контратака сменялась другой. Перевязку и то не удалось сделать. От потери крови Миронов ослабел. Даже команды подавал вполголоса. Ординарцу Ивану Баеву приходилось повторять их так, чтобы слышали все.

Раненые солдаты, видя, что и с перебитыми ногами командир не выходит из боя, тоже оставались на месте. До девяти вечера (с шести утра!) тяжело раненный старший лейтенант Миронов сражался с врагами. Не просто руководил боем, а именно сражался, стрелял. Автомат, конечно, не снайперская винтовка, но и из него Миронов тоже бил метко. Только когда стемнело и подошли резервы, он разрешил увезти себя в госпиталь.

       История моей семьи неразрывно связана с течением истории всего нашего государства, и этот факт заставляет испытывать гордость. И я горжусь моим знаменитым предком!!! Светлая память!!!