«ГРАНИТНЫЙ ЛИНКОР» ЗАПОЛЯРЬЯ

 Петр Иванович Милютин из деревни Чиково Мусорского поселения был призван на фронт осенью 42-го, едва ему исполнилось восемнадцать. Получил распределение на Северный флот. В звании комендора 254-ой бригады морской пехоты два года воевал на полуострове Рыбачьем. Там же в боевой обстановке он был зачислен в партийные ряды. Неоднократно участвовал в разведывательно-диверсионных операциях в тылу противника.

  В одном гарнизоне с нашим земляком нес службу известный поэт Николай Букин – автор песни «Прощайте, скалистые горы», посвященной защитникам полуострова. Всю войну и последующие за ней годы Николай Иванович неустанно воспевал в своих стихах мужество боевых товарищей. «Мне не раз приходилось наблюдать, - писал он в мемуарах, - с какой собранностью и ответственностью перед Родиной, с каким высоким чувством воинского долга уходили североморцы в боевые походы, как крепко они сроднились с кораблем и морем, ставшими для них родным домом».

  Посещение Крайнего Севера в дни войны оставило глубокий след и в душе Константина Симонова. Именно на Рыбачьем им была написана поэма «Сын артиллериста», основанная на подлинной истории здешнего лейтенанта, ставшего прототипом Леньки. На полуостров столичный поэт приезжал неоднократно. Петр Милютин вспоминал, как Константин Михайлович читал свои произведения солдатам, воодушевляя их перед боем на новые успехи.

 Воспетый в песнях и стихах суровый исполин никогда не забудет своих героических защитников, грудью заслонивших северный рубеж от фашистских захватчиков. Самые жестокие бои развернулись на горном хребте Муста-Тунтури – перешейке, соединяющем полуострова Средний и Рыбачий с материком. Здесь кровью пропитан каждый сантиметр земли…

  Разрабатывая план захвата Заполярья, немецкое командование рассчитывало силами горно-стрелкового корпуса «Норвегия» молниеносным ударом разгромить наши части, захватить Средний и Рыбачий, главную базу Северного флота город Полярный и, блокировав Кольский залив, овладеть Мурманском.

  Учитывая, что полуострова имеют стратегическое значение на морском театре, Военный совет 14-й армии принял решение: отстоять их любой ценой. 29 июня 1941 года командующий Северным флотом адмирал Головко записал в своем дневнике: «Кто владеет Рыбачьим и Средним, тот держит Кольский залив. Без него Северный флот существовать не может». Перед бойцами 135-го стрелкового полка (в 42-ом переименованного в 254-ю бригаду морской пехоты) и пулеметчиками 15-го отдельного батальона была поставлена задача: прочно запереть для врага перешеек.

  И все же в первые дни июля 41-го немецкие егеря сумели завладеть ключевыми высотами хребта, заблокировав наши войска на полуостровах. Противостояние на перешейке продолжалась 1200 дней. Высота 115.6 хребта, более известная как «Погранзнак», единственный участок советско-германского фронта, где гитлеровцы, не смотря на пятикратное превосходство в силе, так и не сумели нарушить государственную границу СССР и завладеть Рыбачьим.

  - Папа рассказывал, что немцы ежедневно бомбили наш пограничный знак с воздуха, с моря и с суши – солдатская кровь текла рекой, - вспоминает Нина Егорова, дочь Петра Ивановича. – Каждый раз каменный столб разлетался на куски от взрывов, но наши солдаты упорно вновь и вновь собирали его и ставили на место. А как-то пограничники придумали повесить на высоте портрет Гитлера, и фрицы на несколько дней замолчали.

  Идея с портретом принадлежала телефонисту Фоме Шапиро, прибывшему на высоту с целью устранения неполадок связи. Разговорившись с защитниками «Погранзнака», он узнал, что те под постоянным прицелом противника не имеют возможности соорудить дот и каждый день несут из-за этого большие потери. Тогда находчивый связист придумал выход из ситуации. Он обменял в медсанбате свой портсигар на две белые простыни, сшил их между собой в одно полотно и углем изобразил на нем фюрера. Под покровом ночи товарищи насадили транспарант с художеством на колья и установили его в качестве завесы на высоте, повернув Гитлера лицом к егерям. Утром, увидев своего главнокомандующего на белом фоне, немцы расценили действия наших солдат как попытку сдаться. Даже похвалили по громкоговорителю их за такое решение. Но пулемет «Максим» развеял их ожидания. Ударить ответным огнем по изображению фюрера егеря не решились. За простыней началось строительство дота. Огневая точка была возведена за два дня. Она прослужила всю войну. Сегодня Муста-Тунтури – своеобразный каменный музей под открытым небом, памятник фортификационного искусства Второй мировой войны.

   – В октябре 44-го, сразу после нашего наступления, отправил меня редактор газеты на бывшую линию фонта, - вспоминал военный обозреватель Анатолий Жданов. – Что поразило? Быт немцев. В землянках кафель, расписные буржуйки, патефоны. На нарах тюфяки с простынями. Кое-где источает запах кофе. Я за всю войну его и не нюхал, тут оно даже в дотах».

  - А наши солдаты, бывало, по несколько дней и куска хлеба не видели, - продолжает дочь фронтовика. – Как-то во время вражеской бомбежки папе посчастливилось встретиться с дядей Сашей Смирновым из нашей деревни. Смерть кругом, огонь, дым, разбитые блиндажи. У земляка сжалось сердце при виде знакомого паренька: «Сынок, в какое же пекло ты попал», - с сочувствием сказал он. Александр Петрович тогда был уже не молод – у самого мальчишки дома подрастали. Служил он, скорее всего, в полевой пекарне и какое-то время, со слов внуков, дядя Саша замещал погибшего кока на камбузе. Благодаря этому обстоятельству, папа не умер с голоду на войне. При всякой возможности, он спешил к Александру Петровичу, и тот складывал ему в котелок остатки еды, которые отец по-братски делил с боевыми товарищами. Но так было не всегда. Папа рассказывал, как им, порой, приходилось питаться протухшей рыбой за неимением другой еды. Чтобы сделать запасы воды, топили снег. Практически все солдаты страдали цингой. А однажды им крупно повезло. Сторожевой корабль притащил к берегу подбитую немецкую баржу. На ней находились коробки с непонятными кирпичиками. Ребята ни разу не видевшие ранее шоколад, не сразу поняли, какое лакомство держат в руках и пробовали его с большой осторожностью.

  Голод запомнился всем защитникам полуострова. Рядом с Рыбачьим располагались два небольших островка. Весной на них собиралось множество птиц. «Так облепят прибрежные скалы, что пятаку упасть некуда, - вспоминал Николай Букин. – Нередко они спасали нас от смерти. Ведь гитлеровцы пускали на дно любое суденышко, которое доставляло на Рыбачий людей, снаряды и продовольствие. Тогда мы шли за помощью к своим крылатым друзьям. Моряки на лодках добирались до этих островков и с помощью веревок забирались на обрывистые выступы скал, собирали яйца, а потом ели их».

  Третьим участником битвы был холод, непобедимый и беспощадный. На его счету тысячи замерзших солдат по обе стороны Карельского фронта. «Толщина снега в низинах достигала пяти – шести метров, - делился впечатлениями генерал-лейтенант Кабанов, возглавлявший Северный оборонительный район. – А потому в землянках, построенных под скалами, сооружались высокие и широкие дымовые трубы. После пурги, бывало, из жилища через дверь выйти не удавалось – снега наметало до крыши. В таких случаях приходилось вылезать на свет божий через трубу». Простые солдаты обитали и вовсе в не отапливаемых землянках, не смотря на то, что зима в Заполярье длится девять месяцев.

 – Курить и разжигать костры даже в лютые морозы строго запрещалось, чтобы не выдать свои позиции врагу и не стать добычей снайпера, - продолжает Нина Петровна. – Папа рассказывал, что за ночь шинели на них примерзали к земле. Все ребята имели обморожения.

  Всю блокаду 254-я бригада под командованием подполковника Косатого вела позиционные бои на Муста-Тунтури и совершала разведывательные операции в тылу и боевых порядках противника: выявляла новые огневые точки, проволочные заграждения, препятствовала строительству вражеских укреплений. Труднее приходилось бороться с минами. Ими фашисты начиняли даже трупы, вспарывая животы наших погибших солдат. «Бои шли страшные: день и ночь, - вспоминал однополчанин Милютина Александр Разгуляев, командир взвода разведки 254-й бмп. – С заданий возвращались всегда с большими потерями. Вооружения-то никакого не было, только мосинские винтовки! Немецкие же солдаты были все при автоматах. А воевали мы на Рыбачьем по такому принципу: после месячной вахты уходили в тыл побережья на отдых. На смену нашей бригаде приходила 63-я бмп.

  43-й год выдался очень урожайным на грибы. За время отдыха морские пехотинцы собрали тогда и засушили около 10 тонн даров природы, столько же в частях пустили в пищу свежими. Но главным продуктом самозаготовок была, конечно, рыба. Ежедневно солдаты, рискуя попасть под огонь истребителей, выходили с сетями в море.

  В августе 1944 года 254-я была расформирована для усиления 63-ей и 12-ой бригад морской пехоты СФ. Для прохождения дальнейшей службы Петр Иванович был определен в 113 отдельный артиллерийский дивизион. Во всех частях Карельского фронта и Северного флота началась подготовка к Петсамо-Киркенесской наступательной операции – «десятому сталинскому удару». Дату прорыва назначили на 7 октября. В этот день Петру исполнилось двадцать лет. Перед началом наступления бывший командир подарил ему на память свою фотографию, написав на обороте последнее боевое напутствие: «В бурю и в туман, в дыму, в пургу, всегда будь зорким. И чтобы ни один немецкий корабль не прошел мимо твоих дальновидных глаз». «Это было, как на страшном суде, как будто небеса разверзлись», - описывал события того дня в своих мемуарах немецкий солдат Карл Руев. – Кровь застыла у нас в жилах. Русские, насколько хватало нашего взгляда, стали наступать, и самым страшным было то, что они, презирая смерть, вообще не реагировали на огонь беспрерывно строчивших наших пулеметных расчетов. Не прятались, падали толпами, но позади них уже шли другие. У гидры вырастали все новые и новые головы…». Блокада Рыбачьего наконец-то была снята. Под натиском наших воинов, враг спешно бежал с русской земли. А в честь защитников Заполярья в Москве четырежды гремели залпы салютов.

  Далее дивизион принимал участие в освобождении Норвегии, здесь Петр Милютин и встретил день Победы. После окончания войны наш герой еще два года нес службу в порту Лиинахамари. В 1946-ом за боевые заслуги удостоился Ордена Красной Звезды. Ранее Петр Иванович был отмечен медалями «За оборону Советского Заполярья» и «За Победу над Германией». Демобилизовавшись, он вернулся в Чиково. Фронтовые друзья, разлетевшиеся по всей стране, приглашали Петра Ивановича переехать то в один город, то в другой, но он остался верен малой родине. Здесь обрел и семейное счастье. Вместе с женой Елизаветой Александровной вырастил трех замечательных дочерей. Успел подержать на руках первую внучку. Остальные дети уже деда не застали. В 53 года жизнь фронтовика оборвалась. Петр Иванович был человеком исключительной порядочности и оставил после себя добрую память, которую семья свято хранит и передает подрастающему поколению.

Л.Цветкова, 2019 год