Дмитрий Иванович Михайлов в армию был призван в мае 1941 года. В составе 519-го отдельного саперного батальона строил аэродром в Бесовце под Петрозаводском. Успел прослужить всего 25 дней, и началась война. Наши войска отступали на север, к Медвежьегорску. А потом вместе с другими солдатами в составе 367-й пехотной дивизии Дмитрий Михайлов держал оборону на Кировской железной дороге. — Всех, кто имел права, направили в Кемь, оттуда трактористов — на Урал, а нас, шоферов, — в город Богородск Горьковской области, в учебный авто полк. Бегло познакомили с разными машинами — американскими, немецки ми, английскими, потом привезли на Горьковский автозавод, где базировался отдельный учебный танковый полк. «Кто хочет быть танкистом? Механиком-водителем?». И нам, 200 солдатам, выдали танковую форму. Так я стал танкистом.Участие в Сталинградском сражении стало для Дмитрия Ивановича настоящим боевым крещением, хотя и до Сталинградской операции успел лиха хватить. Он рассказывает: — Где-то в ноябре мы прибыли на станцию Калач под Сталинградом. Но чью разгрузились, а утром уже пошли в наступление. Наш фланг шел против румынских и итальянских войск. Он был в составе 99-й танковой бригады. Перед ними стояла задача — осуществить прорыв и оттеснить врага. На четвертый день наступления его танк сгорел. Он был маленький: «семидесятка». Там сидишь прак-тически на полу, и перед глазами — маленькая щелочка, почти ничего не видно. Командир командует по рации, и едешь по команде. Идем в наступление. Вдруг — удар, дым. Командир только успел крикнуть: «Горим!». В танке, внизу, был круглый люк, крышка его должна держаться на четырех болтах. А когда они учились, инструктор говорил, что лучше трех болтов не ставить, хватает одного, чтобы в случае чего можно было выбраться. Этот люк его и спас. Ор выбрался из горящего танка. Уже темнело, это тоже сыграло немалую роль, и он ушел от немцев. Из-под танка тихонько выбрался — в овраг и попал к своим. А командир сгорел… Сколько было пережито! Сколько сил, нравственных и физических, оставлено там, в далеком 42-м! Но он старался выжить. И выжил! Огонь, дым, пыль — и больше ничего. После взятия Сталинграда советские войска шли дальше — на Ворошиловград. К этому времени Дмитрий Иванович Михай-лов числился уже в роте технического обеспечения: заправлял танки, возил боеприпасы. На смену «семидесяткам» пришли уже более мощные танки — «Т-34». От первого до последнего дня воевал на Курской дуге, там шли не менее ожесточенные бои. — В течение двух недель ничего нельзя было различить, — вспоминает Дмитрий Иванович, — как солнце встанет и пока не сядет, был сплошной огонь, дым, пыль — и больше ничего. Солнце сядет — часа на тричетыре с той и с другой стороны наступало затишье, вроде как отдых. А потом опять — сплошная молотилка! Танк на танк. О-е-ей, что было! Сколько людей погибло! Хоронить не успевали. Жара стояла, трупы начина ли пахнуть. Баграми тянули в окопы лошадей и людей, русских и немцев, засыпали зем-лей, чтобы заразы не было. И никакой остановки! Курская битва закончилась — начали форсировать Днепр. Дмитрий Иванович вспоминал: убитых было столько, что в некоторых местах реки вода была красная от людской крови. Освобождал Киев, Житомир. Чуть в плен не попал. — Это было уже осенью, после октябрьских. Стояли в окопах по два человека: два часа стоишь ты, потом — напарник, в канаву с водой. Немцы пробежали по мне. Когда стемнело, я полз ком, ползком — и к сараю. А там фашисты сидят, каляка-ют что-то по-своему. Замер, не шелохнусь. Потом немцы ушли, он — к дороге. А немецкие машины идут и идут по дороге, никак не перебраться. Дождался затишья, переполз дорогу и в канаве встретил еще троих русских. По полю обошли и при шли к утру к своим.  «Пoдъем! Война закончилась!» Часть, где служил Дмитрий Иванович, до Берлина не дошла: освобождала Восточную Пруссию, Польшу. — Для него война закончилась в польском городе Штеттине. Ори возили почту километров за 400. Когда обратно приехали уже, на-верно, часов в пять утра. Легли спать. А в 8 часов старшина кричит: «Подъем! Война закончилась!». Всех построили, все, конечно, радуются. И вот тогда произошел у них  такой случай. Когда сказали, что войне конец, все под няли оружие вверх — и давай палить от радости. Один молодой парнишка, новобранец, так салютовал, что сапожника дядю Сашу — сразу насмерть. Жалко! Всю войну он с нами прошел, шил всем сапоги и ботинки. Портнойто выжил (они рядом стояли), а дядю Сашу я лично возил в Штеттин, там и похоронили. Пять лет, 2 месяца и 20 дней — таков срок военной службы Дмитрия Ивановича Михайлова. Повидал и испытал за это время многое. Теперь старенькая, видавшая виды красноармейская книжка хранит лишь названия фронтов, где довелось воевать: Се-верный фронт, Сталинградский, Юго-Западный, 1-й Украинский, 1-й Бе лорусский, 2-й Белорусский. В праздник Дмитрий Ивано-вич надевал пиджак, на нем — награды страны, которую он за-щищал: медали «За боевые заслуги», «За взятие Кёнигсберга», «За победу над Гер манией», другие юбилейные и трудовые награды, в том числе и значок I степени «За работу без аварий». — Он гвардии ефрейтор, больших наград не имел. Во многих боях участвовал, но Бог миловал: были легкие ранения да контузия.