Бессмертный  полк.

Хочу рассказать о моем отце - юном офицере НКВД Михайличенко Николае Анатольевиче. Детская память не удержала точных дат и названий. Это эмоциональные, отдельные  эпизоды. Да и отец – офицер НКВД ничего не рассказывал почти до самой смерти. Михайличенко Николай Анатольевич окончил школу (училище?) НКВД в г. Луганске перед самой войной или  в начале войны. Имел отличную физическую подготовку. Стреляли «по - македонски»:  на ходу с двух рук. Любимый прием – «пощекотать уши» т.е.  когда пули проходят над ушами, опаляя волосы, но, не задевая кожу.  Помню. Отец выводил бойцов из окружения. Чтобы понять, куда идти, сам ходил в  разведку  с  двумя бойцами (чтобы хоть один вернулся). Прятались в камышах у реки, ждали деревенских мальчишек, они, вездесущие, знали  сколько   в   деревне  немцев, какие у них мундиры, с какой стороны пришли. Они же приносили хлеб и луковицы. Шли день и ночь, не останавливаясь. Раненых везли на подводах, а рядом шли бойцы, положив руки на край  телеги: так можно было спать на ходу. Сменялись каждые два часа. Потом отцу поручили сопровождать штрафные батальоны, на фронт конечно. Людей было  много – свободолюбивые уголовники штрафники. За побег каждого отвечал отец, имел право даже расстрелять. Подчинить всех дисциплине было не просто. Здесь и пригодилось умение  «щекотать уши». Дальше. Мама говорила, что отец дважды горел в танке. Он сам говорил, как трудно поднимать бойцов из окопов в атаку. Он первым вставал на бруствер окопа со «вшивым» наганчиком в руке. – Политрук.  Бойцы держались поближе к политруку. Он шкуру не прятал за спины солдат. Его израненную шинель с развевающимися полами,  после боя пытался зашить ординарец. Сам отец считал, что чем  больше осколков «поймает» шинель, тем больше жизней он спасет. Беречь бойцов он считал ни последней задачей. И еще.  Он стрелял в немцев, рядовых солдат пригнанных на войну, в руку, ногу, плечо. Я уже говорила, как метко стрелял отец, словно руками  вкладывал пули. Такие решения на войне все  равно, что  подарить жизнь, это означало: госпиталь, комиссия, домой – покалеченный, но живой. Жалел немецкую нацию. После войны ему припомнили: почему не уничтожал фашистскую сволочь? В перерывах между назначениями отец заехал поздравить жену с рождением дочери. В подарок он привез отрез белой фланели, выданный на портянки. За одну ночь мама сшила ребенку белый костюмчик. Есть фотография, где юный бесконечно усталый офицер с женой и ребенком на коленях. Помню, как плакала мама, потому, что отец второй  раз горел в танке. Окончилась война, и уже не нужно было так много офицеров. После демобилизации семья осела в Няндома Архангельской области, поближе к родным матери. Зимы в тех краях стояли лютые. Помню, как мы  с сестрой  ложились спать, одевшись в пальто, и поджимали ноги под себя, для тепла. Мама учительствовала, отец  работал  в  железнодорожном  депо, помощником кочегара на паровозах. Паровозы  в то время  ходили  на  угольном  топливе.  Паровозы тащили  за  собой  небольшой вагончик (тендер), наполненным  углем. Помощник  кочегара  должен  был  залезать  в  этот  тендер. Разбивать ломом  смерзшийся   уголь, и сбрасывать   в  низ, а кочегар  лопатой  забрасывал уголь в  топку  паровоза. Мороз, ветер,  снег – такая  была  работа. Если  рейс  был  ночным, отцу  выдавали  паёк, кусок  белого хлеба  с  двумя  кружочками  колбасы. Хлеб отец съедал, а колбасу  приносил  детям.  Мы  просыпались  от  запаха  этой  колбасы. Были  праздники. Новый  год, например: елки,   всегда  были  натуральные,  пушистые.  Как  они  пахли! Украшения мы сами  вырезали  из  бумаги. Еще на  елку  вешались  конфеты, сто  грамм, это  шесть штук, так же полученные  отцом  на  работе.  И  мы  не  могли  дождаться, когда же  кончиться  этот Новый  год.  Чтобы  получить  по три штуки этих засохших конфет.  С  фронта  отец  привез  военную  шинель.  Я  помню  эту  шинель. Она  была  вся  изранена осколками. Отец  ходил  в  атаку  в распахнутой  шинели, он считал, что шинель гасит летящие  осколки. Бойцы группировались позади  политрука.  И  каждый погашенный  осколок кого-то  спасал от ранения или  смерти. Шенкель была  так  изранена, что  даже  мамины  руки – потомственной вологодской  белошвейки не  могли  с  ней  ничего сделать.  Порезать ее  на  куски,  и  постелить  ее  на  пол,  рука  не    поднялась. Шинель завернули  в  какую-то рогожу  и  отнесли на  чердак. Мы.  Дети,  потом  ее  видели. Отец  долго  носил  военную  форму. Я не помню отца в  костюме - только  в  кителе.

Позже  семья  переехала  на  станцию Озинки Саратовской  области.  Отец  работа  в  шахте  под  землей. Помню, как  услышав взрывы, все  женщины  бежали  к  шахте.  По направлению от шахты,  отец  закончил высшие  инженерные  курсы, в  городе  Новочеркасске. Был  направлен в поселок  горный.  Саратовской  области, заместителем начальника  электростанции. А  позже  в город Балашов Саратовской области на  строительство электростанции при  балашовском сахарном  заводе.  Он  построил  эту  электростанцию, смонтировал  оборудование, запустил. Здесь  он  реализовал  себя. Умер в возрасте 66-ти лет, и  похоронен  он  там же на Пинеровском кладбище,  недалеко от  своей любимой электростанции. Диагноз: рак  легкого из-за маленького  осколка. Который и рентген толком не показывал. Часто болел  воспалением  легких из-за того же  осколка. Вот. Что  мне  документально известно  о  моем  отце.

1. Родился 12 (14) декабря, 1916 года. Ст.  Лазоваяпавловка, Кадиевского района. Украина.
2. В 1940  году  окончил  курсы  младших  командиров в 5-й дивизии  войск НКВД, г. Харьков.
3. В 1937 г. Закончил  горный  техникум электротехников в г. Серго.
4.  В 1943 году  4 мая зарегистрирован брак  в  г. Балашове Саратовской  области,  с  Емельяновой Анной Степановной.
5. В 1956 году окончил Высшие инженерные  курсу в г. Новочеркасске.
6. Умер 14.12.1982 г.  в г. Балошове, Саратовской области II – РЦ  №363302, диагноз: рак  легкого.