МЕШКОВ Ришат Нургабдуллович

Нет сегодня такой семьи, которую не обожгла бы Великая Отечественная война. У кого-то от родных и близких оста­лись лишь фотографии и письма с фронта. А нашей семье несказанно повезло, потому что мой дед Ришат Нургабдуллович Мешков вернулся с фронта домой.

Что для молодых людей се­годня Великая Отечественная? Это несколько глав в учебнике истории, что-то очень значи­тельное, но далекое. История, одним словом. А я получил воз­можность узнать о войне от очевидца, более того - близко­го и дорогого мне человека.

Сегодня у молодежи после окончания школы есть выбор: пойти работать или учиться дальше. А вот в те далекие со­роковые выбора не было, да и не искали ребята легкой жизни: они рвались на фронт. И мой де­душка Ришат тоже. В армию его призвали сразу после окончания школы, в 17 лет. На передовую мальчишек, конечно, сразу не отправили. Сначала им приш­лось учиться. Деда, после того как он получил специальность авиационного техника в Вольс­ке, перевели в Смоленск, где он следил за технической исправ­ностью штурмовиков Ил-2. Там и получил боевое крещение.

«Только устранил неисправ­ность самолета, иду по полю, и тут подлетает немецкий бомбардировщик. Судя по всему, направлялся в сторону Смоле­нска и решил заодно со мной покончить, ведь солдат в поле - хорошая мишень», - вспоминает дед. – «Я лишь тогда понял, что это враг, когда рядом услышал звук падающей бомбы. Этот протяжный, утробный гул ни с чем не спутаешь. Присел, по­тому что бежать никакого смыс­ла не было. Взрыв прогрохотал метрах в пятидесяти. Тут же ко мне часовой подбежал, кото­рый все это видел: “Жив?”. Я себя ощупал и не поверил: ни одной царапины!».

Дед прошел нелегкий путь от Смоленска до Кенигсберга. Он участвовал в освобождении Бе­лоруссии, награжден орденом Красной Звезды, медалями “За отвагу” и “За взятие Кенигс­берга”. Когда я однажды спро­сил деда, что было самым страшным и трудным на войне, он ответил: “Что может быть страшнее, если вокруг война?”. Действительно, что может быть страшнее, когда рушится при­вычный мир, и неясно, что бу­дет дальше с тобой и близки­ми тебе людьми? В такой обс­тановке, когда повсюду льется кровь, убивают людей, трудно сохранить самообладание, да и вообще рассудок.

А воевали в те годы не хрес­томатийные герои, а самые обычные люди.

«Помню, отправились восемь наших штурмовиков бомбить передний край врага, их при­крывали девять истребителей», - вспоминает дедушка, – «А навстречу уже девять фа­шистских самолетов летят, под прикрытием двенадцати истре­­бителей. Каждый из наших лет­чиков по приказу командира выбрал себе по цели, и они, как только вышла дистанция, вмес­те дружно ударили. Восемь из девяти штурмовиков выбили разом, а девятый поспешил скрыться. Истребители завяза­ли бой. Наших три самолета по­теряли, а немцы полегли все».

Дед рассказывал, как попал под бомбежку.

Представь себе, что смерть падает с неба, и от нее никуда не скрыться. Больно видеть, как накрывает людей рядом с то­бой, и вдвойне больней оттого, что ты с этим ничего поделать не можешь. Страшно на войне было всем, однако эти чувства нужно было подавлять. А как иначе, если ты отвечаешь за безопасность боевой машины, знаешь, что от тебя зависит че­ловеческая жизнь.

А враги... не поверите, но они были такими же людьми. Дед рассказал, как он в первый раз увидел немецкого солдата. Са­мый обычный человек, вовсе не монстр, каким изображали фрицев на плакатах. В руках у голодного солдата был даже не автомат, а... котелок, он искал в лесу ягоды. Наши взяли немца в плен и в первую очередь по­кормили: у простых солдат не­нависти друг к другу не было.

«Подбили однажды наш само­лет», - снова вспоминает дедуш­ка. – «Летчик с трудом, но все-та­ки дотянул до ближайшего аэ­родрома, где базировался полк “Нормандия-Неман”.

Поехал я туда, чтобы самолет к замене двигателя подготовить. В тот день довелось увидеть самого Шарля де Голля. Он прилетал, чтобы забрать на родину пилотов-асов для освободительного движения. Так вот, с двигателем я провозился до ночи, а потом ребята предложили переноче­вать у них в казарме. Иду я к ка­зарме, тропинку еле видно: тем­но уже было. И тут смотрю: не­мец сидит, и ладно бы просто сидел - газету читает. А у меня оружия никакого, гаечного клю­ча и того нет. Однако не приста­ло русскому солдату врага бо­яться. Хватаю я камень с земли и кидаю в него. Газета порва­лась, а немец сидит, будто и не заметил. Подхожу ближе, смот­рю, а он неживой. Видимо, это была чья-то суровая шутка».

Дед рассказывал, как был ошеломлен новостью о победе. В сорок пятом уже все знали, что дело к этому идет, но пове­рить до конца не могли. Люди в этот радостный день ходили ошарашенные. Не верилось, что можно больше не бояться смерти, и мы справились с тя­желейшей задачей, защитили Родину.

И дышать сразу легче стало, и солнце ярче засветило, и ка­мень огромный с души упал, - вспоминает дед о чувствах и переживаниях, нахлынувших на него в мае сорок пятого.

Я считаю, что мой дед - нас­тоящий герой, как и все те, кто остановил гранди­озное кровопролитие. Страна должна ими гордиться!

Тимур МЕШКОВ