- Недавно мне попалось на глаза стихотворение Роберта Рождественского "Зенитчицы". Именно в зенитной артиллерии служил и мой отец, Медведев Григорий Васильевич.

Отец удивлял нас  тем, что, имея всего два класса образования начальной школы, знал наизусть множество стихов, сказок, песен. Нам рассказывал целые главы из произведений Пушкина, Маяковского, Некрасова. В то время в нашем селе знали столько стихов, пожалуй, одни только учителя. Любил читать книги, газеты и слушать радио. Пел песни. Больше всего любил "Раскинулось море широко" и "Темная ночь". А эту песню кто - нибудь помнит?:

"И меня не рисует художник,

И певцы про меня не поют,

Знаю я, что армейский сапожник

Тоже делает немцу "капут".

Сапоги - это мощная сила,

Коль тачает их наша рука.

Я свое знаменитое шило

уважаю не меньше штыка..."

Ну и так далее. Вот таким был мой отец, и я его любила и уважала. А теперь из его воспоминаний. ...БЫЛ ДЕНЬ. Но кругом темно от дыма и пыли. Они бежали вперед. (Куда? Когда? Какие воинские части или подразделения участвовали в сражении?). На мои вопросы уже никто не ответит. Отец говорил: "Справа, слева, впереди, сзади падали убитые и раненые. Со всех сторон слышались крики, стоны, ругательства и плач". И в таком месиве его даже осколком не царапнуло. Сколько погибло? Сколько осталось? - тоже никто уже не ответит.

Но после такого огненного и свинцового смерча отдавалась боль в сердцах родных и близких в далеких от поля битвы поселках и районах. И шли туда похоронки и подтверждали, что мать осталась без сына, жена без мужа, дети без отца. И были страшные ночи. Чтобы лучше представить эту картину, я приведу простые примеры. Вот вы в сумерках подходите к костру и замечаете контраст света и темноты (темнота сгустилась). Или вам навели в глаза зеркальцем солнечного зайчика и ослепили вас. Или вы слышали как воет собака. Вам становится не по себе. А если волчица, а вы в поле один? Жутко! А теперь сложим вместе зрительное и слуховое восприятие: черноту ночи, неестественный отраженный, слепящий глаза свет прожектора и жуткий вой сирены, будто вой тысяч голодных волчиц...

Итак, ночь. Тишина и неясная тревога. Слышен гул самолетов. Команда: "Воздух! Ложись!" И "это" - воющее и слепящее глаза - пикирует на вас. И, словно зловещие бегущие черные призраки, возникают и исчезают тени. И человек себе кажется маленьким и беззащитным существом, букашкой под микроскопом, не в силах противостоять стихии. И кровь застывает в жилах, и волосы становятся живым» и шевелятся на голове.

Неотвратимость чего-то ужасного, даже больше чем смерть, надвигается, чтобы поглотить вас и мучить. Даже неверующие в Бога шептали "Господи, спаси и помилуй!". Кто не выдерживал - бежал, и пулеметная очередь с самолета прошивала насквозь. После таких психических атак у многих появлялась седина. Это было и с моим отцом. И с многими нашими отцами. Еще один эпизод - форсирование Днепра. Возможно, река и не широка, как описывал классик. Но перефразируя его слова, можно сказать, что не каждый солдат мог доплыть до середины Днепра, тем более, когда вода была достаточно холодной. А надо было переправиться на другой берег. Технику переправили через наскоро сделанный понтонный мост. А самим надо было перебираться вплавь. Даже крепкие ребята, умеющие хорошо плавать, не все справились с этой задачей. Сведет ноги судорогой - иди ко дну. Плыл и мой отец. Небольшое расстояние оставалось до берега вдруг острая боль в ногах. В голове мелькнуло: «Все! Не дотяну». К ступням будто камень привязали. Выпрямился в рост – дно. И здесь не дала судьба ему погибнуть.

Где был отец? Какие страны освобождал от фашизма? Не говорил, что расписывался на рейхстаге, наверно, до Берлина не дошел. Вопросы без ответа... И потом, когда болела наша мать и лежала в больнице, отец отдал нам свои медали. И мы играли ими как игрушками и не спрашивали, где и за что он их получил. А сейчас уже не спросишь... Не у кого...

Сейчас, кто остался из фронтовиков живой, только на праздники достает свои медали и вспоминает свою военную юность. И уже стесняется рассказать своим "крутым" внукам и правнукам о своих подвигах. А внукам следовало бы знать, что их сегодняшняя самоуверенность была когда-то защищена кровью их дедов.

Старым, больным защитникам Родины все еще снится война. И сколько бы лет ни прошло, в памяти она так и останется до конца их дней. Хочу всем ныне живущим фронтовикам и фронтовичкам пожелать крепкого здоровья и спокойной жизни. А внукам хочется дать наказ: спешите задавать вопросы! Отбросьте свое высокомерие и говорите со своими дедами не только в день получения ими пенсии, а всегда. Спрашивайте обо всем сейчас (потом будет поздно, ибо вопросы ваши могут остаться без ответа... "Спрашивайте, мальчики, спрашивайте. А вы, люди, ничего не приукрашивайте...".