Начало войны
20 июня 1941 года в четыре часа была объявлена тревога. Все самолёты были рассредоточены друг от друга до 100 метров.
21(? - 22) июня 1941 года снова была объявлена тревога. В пять часов утра к нашему самолёту были подвезены 100 килограммовые фугасные бомбы и нам сказали, что на нас напала Германия. Почему - то не верилось. Ведь был заключён пакт о ненападении.
В семь часов утра шесть самолётов противника Ю - 87 с пикирования сбросили бомбы на нашу стоянку. Попаданий прямых не было.
После бомбёжки мы со своим лётчиком вырыли рядом с самолётом окопчики, куда после очередных бомбёжек укрывались.
Ровно через час через наш самолёт прошли на бреющем полёте два МЭ-110 3)* и сбили на взлёте один И-16. Почему по нас не стреляли, мы с лётчиком разбирали ШКАС. К обеду на наш аэродром стали прилетать истребители с других аэродромов, находящихся ближе к фронту. До обеда ещё два раза противник бомбил аэродром, бомбил стоянки истребителей. Несколько самолётов было подожжено. В этот день наш полк потерял два экипажа, в том числе не вернулся с задания наш начальник штаба АЭ. Летали на СБ, опытные экипажи.
К вечеру полк перебазировался на запасной аэродром. Самолёты замаскировали около опушки леса. На следующий день самолёты были противником обнаружены и подверглись бомбардировке и обстрелу из пулемётов.
Во второй половине дня 22 июня 1941 года нам, трём экипажам, был дан приказ перелететь на аэродром г. Минск. Летели на высоте 300 - 400 метров. Подлетая к Минску, были встречены сильным огнём зенитной артиллерии. Начали переваливать самолёты с крыла на крыло, давая понять, что мы свои, но ничего не помогало. Город Минск горел, весь в дыму. Южнее города вышли на аэродром, лётное поле всё в воронках, всё горит, не знаем, как садиться. Стали обходить его стороной, вдруг под нами встречаем ещё аэродром. Этот аэродром, как потом узнали, был построен за несколько дней до войны. Лётное поле в порядке, но с земли по нам стреляют, бьют зенитки. Сделав небольшой круг над аэродромом, выпускаем шасси, садимся первые, за нами другие два экипажа. Стрелять по нам перестали. Подрулив к стоянке, выключили моторы. Вылезаю из кабины, вдруг меня узнаёт штурман, с которым я заканчивал Челябинское Военное Авиационное училище. Он говорит, что я только что стрелял со спарки ШКАС - 4)* самолёта СБ – 5)*
Говорю ему: «Плохо стрелял», а у самого руки трясутся. Ну и мы им панику подняли. Командир гарнизона соседнего аэродрома звонит командиру 313 рап, почему не докладываете, что у вас сели три самолёта МЭ-110 [Ме – 110].
Переночевали в землянке. Отходить от неё далеко не велели, так как могут подстрелить, приняв за диверсантов.
Утром 23 июня 1941 года нас вызвали в штаб 313 рап и сказали, что мы входим в состав полка. Моего лётчика младшего лейтенанта Ушакова назначают командиром звена, меня - штурманом звена. Звание у меня было лейтенант. Мы командира полка предупредили, что если нас так будут каждый раз встречать, то на боевые задания летать не будем. Полк этот летал на СБ, от полка ничего не осталось.
Нас заверили, что этого больше не получится. Вскоре прибыл представитель от штаба зенитной артиллерии. Договорились, что самолёт, уходя на боевое задание, должен пройти выходные и входные ворота. Такими воротами, договорились, будет ж/д станция г. Минск. У нашего самолёта отказал термометр масла. Через час к нам прислали техников, которые заправили горючим и маслом наши самолёты. На нашем самолёте стали заменять прибор. Вскоре мы получили приказ вылететь на разведку, так как наш самолёт был неисправен, на задание полетел лётчик младший лейтенант Шаповаленко со своим штурманом младшим лейтенантом Золотарёвым. Я помог им рассчитать маршрут полёта и проложил его лётчику на карту. Пока самолёт был в воздухе, получили ещё боевое задание. Стал готовиться следующий экипаж. Фамилии не помню.
Примерно через один час двадцать минут возвращается наш Як - 4, подлетает к железнодорожной станции (входные ворота), его начала обстреливать зенитная артиллерия. Самолёт начал планировать на аэродром, в это время его преследуют два И-16, над нашими головами атакуют его и проскакивают под животом, а в это время Як - 4 переворачивается на спину и падает на границе аэродрома.
Мы: оба экипажа побежали к нему. А в это время И-16 сели и рулят мимо нас. Мы вынули пистолеты и пригрозили лётчикам. Подбежали к обломкам самолёта, рядом лежал труп лётчика младшего лейтенанта Шаповалова, определили по вынутому из кармана гимнастёрки комсомольскому билету, труп штурмана не нашли.
Второе задание выполнять не стали, нас никто не тревожил. После обеда прибыл штаб нашего 314 - ого а/полка. Мы так обрадовались.
В этот же день шесть экипажей во главе с командиром полка на автомашине отправились в Смоленск за самолётами, которые не успели перегнать в Барановичи.
На третий день войны Минск сдали. По дороге видели картину отступления, отдельных бойцов с оружием и без него, гражданское население со своими пожитками, опрокинутые автомашины в кюветах. Жуткая картина.
По дороге нашу машину задержал заградотряд, долго нашему командиру полка пришлось доказывать майору, что мы едем за самолётами в Смоленск. Получив 6 самолётов, мы из Смоленска прилетели на аэродром в город Гомель.
Придя с боевого задания на аэродром г. Гомель, делая разворот над аэродромом, сорвался в штопор и погиб экипаж нашей 1-ой аэ младший лейтенант Мирошниченко (видно был ранен). С этого времени я никогда не спускал глаз с указателя скорости, с кем бы я ни летал.