«Наши войска освободили левобережную Украину, но Украина была еще и на правом берегу, а для освобождения правобережья надо было форсировать Днепр.
Конец сентября 1943г. Первыми на переправу получили приказ стрелки. Правый берег отреагировал на первую попытку автоматными очередями и осветительными ракетами. Теперь нужно было срочно переправлять поддерживающие средства, пулеметы, минометы. На воду были спущены связки плотов. Обстановка заставила подняться выше от берега и срочно приступить к обустройству огневых позиций. Левее нас, на Букринском направлении, тоже высадился десант, теперь только вперед, только в наступление.
Вскоре была освобождена деревня Ходорово, и мы развернулись в направлении на север, освобождать г.Киев надо было. Километрах в трех был совхоз «Первомайский», занятый немцами. На подступах к нему в землю вкопаны «тигры», они в упор расстреливали наши Т-34. За время наступательных боев на подступах к «Первомайскому» образовалось танковое кладбище.
По сообщениям, которые поступили после, стало известно, что Гитлер в это время посетил штаб группы армии «Юг» и предъявил категорические требования своим войскам – драться за Днепр до последнего человека и любой ценой удержать его. Киев был освобожден 6 ноября 1943 года.
Утром 28 ноября 1943 года мы были в селе, по которому проходило шоссе Житомир - Киев с цифрой 48 га километровом столбе. Среди войск, в центре села, был Г.К. Жуков. Не было митинга, собрания, но им были сказаны ясные и понятные слова: «Ни шагу назад, только вперед».
Приближался новый 1944 год. Командование дивизии разрешило по полкам провести офицерские новогодние вечера. Почти за сто километров от передовой такое было возможным. Ровно в 12 часов ночи 31 декабря 1943 года командир полка полковник Вишневецкий произнес тост за боевые успехи в новом 1944 году. Через час командир полка был срочно вызван в штаб дивизии, где получил приказ о наступлении.
На подготовку к выступлению всех частей дивизии было дано четыре часа, а точнее, в 5 утра все должны были идти на марш. Начался марш дивизии в направлении к станции Холодники, которая была заняты противником.
Вечером 3 января нам дали участок обороны. Приступили опять к земляным работам. А почвы на Украине и в Белоруссии не то, что под Курском. На полметра углубишься – уже вода. Но сумели закопаться, укрыться, развести костер и высушить валенки.
Наступление началось 12 января. Прорыв обороны противника был удачным. Враг дрогнул и отступил. Наша 253 стрелковая дивизия, развивая наступление, через 4 дня углубилась в оборону противника на 20-25 километров. Как помню, нам, минометчикам, пришлось оказаться в хвойном лесу под обстрелом и разрывами снарядов наших родных «Катюш». Правда, потерь не было, но и удовольствия мало побывать в аду в прямом смысле.
Приказом по Первому Белорусскому фронту № 078 от 13 января 1944 г. мне было присвоено воинское звание –лейтенант.
Бои продолжались до 28 марта, а потом дивизия снялась с передовой и снова в дорогу, по которой шли из Киева. Прошли Чернигов и на время остановились в лесу для подтягивания сил, прохождения санитарной обработки и пополнения вооружения.
Мы снова на марше. Началось апрельское поступление на Ровно-Дубно. Такую мощную армаду противник не мог выдержать и вынужден был отступать к государственной границе, на реке Буг.
С мая по июль в обороне. Началась подготовка к перенесению боевых действий на территорию Польши. Мы не захватчики, а освободители. Политработники вели разъяснения о поведении на территории иностранного государства, предупреждали об ответственности за мародерство. А что делали в это время западноукраинские бандеровцы? Они активизировали свою деятельность. Нам стало известно о том, что за убийство десяти русских солдат и офицеров им присваивалось воинское звание от младшего лейтенанта и выше. Командование дивизии вынуждено было отдать приказ о снятии и нашего 981 полка с передовых позиций и провести прочесывание местности в направлении на восток, в тыл.
В середине июля начали наступать. Наступление широким фронтом вынудило немцев к отступлению. Мы в Польше. Теперь только к Висле. Части сходу форсировали Вислу и создали Сандомирский плацдарм. Плацдарм был труднодоступным для нашей стороны. Прежде чем выйти на высоту, которую занимали части дивизии – предшественницы, нужно было пересечь два водных рубежа, речушки, глубина которых была по грудь, а вода в них очень холодная. При подходе к высоте была земляная дамба. Вот в этой дамбе мы установили минометы.
Я в этот день был в окопах пехоты на корректировке огня. Сообщил на огневые точные данные для открытия огня. Старшим на огневых остался А.А.Цинцадзе. Мины легли точно в цель. Немцы бежали в свои окопы. Момент открытия огня и как в цель легли мины, наблюдал командир полка полковник Вишневецкий. Он при всех штабных работниках заявил: «Молодцы, минометчики. Будете представлены к награде орденами и медалями». Я был награжден орденом Отечественной войны I степени.
Конец августа 1944 года, левее нашей армии проходила оборона пятой гвардейской армии. Нам была слышна артиллерийская канонада с утра до вечера несколько дней. Но вот в один из ясных дней мы увидели эшелоны наших самолетов, которые «обрабатывали» наступающие части немцев. Этой операцией, как нам потом сообщили, руководил сам командующий Первым Украинским фронтом маршал Иван Степанович Конев.
С выбытием командира роты П. Е. Гончаренко на лечение командование ротой было передано мне. Я – командир минометной роты второго стрелкового батальона. Личный состав роты знал хорошо. Все расчеты (их было шесть) были укомплектованы хорошими грамотными кадрами младших командиров и солдат.
В начале декабря 1944 года мы всей армией снимаемся с занимаемого участка обороны, вдоль берега Вислы, ночами совершаем скрытый марш на левый фланг сандомирского плацдарма в район городов Ракув, Лагув. До переднего края обороны было 20-25 километров. Вырыли землянки по берегам оврага. Местность была пересеченной, что позволяло занимать скрытное положение от противника.
В начале января 1945года наша армия стала выдвигаться на передовые позиции. Готовилось новое наступление с Сандомирского плацдарма. Перед самым снятием из места расположения в роту прибыл капитан П.Е.Гончаренко, а меня забирают в штаб батальона (командир батальона майор Некрасов), с ним я шел с Курской дуги. Теперь я старший адъютант батальона. Должность связана с оперативным руководством батальоном, значением карт, с ориентированием в кодах. В моем распоряжении радиостанция для связи с полком и стрелковыми батальонами, а также взвод телефонной связи.
Наступление началось 12 января 1945г. Артподготовка была мощной. Ночью, перед наступлением, к переднему краю обороны были подтянуты основные силы артиллерии и танков. От мощности и силы огня немцы начали отступать. Направление наступления нашему полку, а стало быть и дивизии, было определено левее города Ченстохова, с последующим выходом на Одер.
Одер мы форсировали девятого февраля. Впереди нас теперь город Глогау. От Глогау наступление развивалось в направлении реки Нейсе, на город Губен. Перед Нейсе еще одна преграда – река Бубр, приток Одера, и в направлении нашего батальона железнодорожный мост.
Для выполнения задания выделили один стрелковый взвод с автоматами и взвод минометчиков. Все проводилось в темноте, к мосту продвигались по правую и левую стороны насыпи железнодорожного полотна. За дамбой левого берега были немцы, они стреляли осветительными ракетами, а когда мы вышли на дамбу правого берега, открыли автоматный огонь. Минометы установили, не доходя до дамбы, и открыли огонь. Стрелки и пулеметчики устремились на мост и заняли его, выйдя на дамбу левого берега. Через два часа стрелковые подразделения пошли вперед. За выполнение данного приказа я был удостоен ордена Боевого Красного Знамени.
21 февраля 1945 года вошли в город Губен и оказались в трехстах метрах от берега реки. 22 февраля утром я был тяжело ранен пулей снайпера, стрелявшего из окна трехэтажного дома. Помню только одно: «Теперь я больше не увижу свою мать». Была оказана первая помощь, затем положили на носилки и на собачью упряжку. Опомнился я на операционном столе армейского госпиталя.
Согласно истории болезни пуля прошла в одном сантиметре правее сердца, на выходе разорвалась, повредив ребра и остистые отростки позвонков. Началась борьба за мою жизнь. В этом приняли участие начальник отделения майор медицинской службы Федор Федорович Шашло, хирург Вера Васильевна, сестры: Вера, Зоя, Шура. Все три сестры дали мне кровь в критический для жизни момент.
10 апреля 1945 г. меня эвакуировали во фронтовой госпиталь, так как уже все работники знали, что 16 апреля 1945 года должно начаться наступление на Берлин. Автомашину со мной сопровождали сестры Вера, Зоя, Шура. Через две недели переправляют в глубокий тыл – Ченстохов, затем в Развадув, что за Вислой.
9 мая 1945 года. Поезд с ранеными прибыл на станцию Развадув. Все почувствовали прибытие во «фронтовой» город, так как услышали автоматные и винтовочные выстрелы. Что могло бы это означать? Но сквозь выстрелы были слышны слова: «Победа!». Да, это был день Победы и застал он нас в вагоне на железнодорожной станции.
Рассвело. Нас из вагонов переправляют в санитарные машины и везут в Сталеву-Волю, город, расположенный в пяти километрах от Развадува, где и было продолжено мое лечение до выздоровления, т. е. до 20 августа 1945 года.
20 августа я выписываюсь из госпиталя и еду в Прагу. Прибыл к коменданту города. Он сообщил, что нашей армии в Чехословакии нет, она направлена на расформирование в Россию, а документы сланы в Приволжский военный округ.
Получив документ о медицинском освидетельствовании, где сказано об ограниченной годности второй степени к дальнейшей службе, ОК ЦГВ направляет в Эйзенштадт, где размещался 32 ОПРОС (отдельный полк резерва офицерского состава) ЦГВ. Через этот полк проходило увольнение офицерского состава по состоянию здоровья в запас. Командир полка в один из дней недели (обычно в четверг) приезжал в Баден, на встречу с Главнокомандующим ЦГВ (маршалом И. С. Коневым) для подписания приказа об увольнении офицеров в запас. Согласно приказу № 0751 от 8 октября 1945 года по ст. 43 (болезнь) я уволился в запас».