Петр
Егорович
ПОДЕЛИТЬСЯ СТРАНИЦЕЙ
История солдата
В январе 1942 года был направлен в пехоту. Трижды был ранен. Третье – тяжёлое – ранение получил 20 декабря 1943 года на Витебском направлении. 20 августа 1944 года был признан инвалидом Отечественной войны первой группы».
Мой дедушка, Пётр Егорович Матанский, участник Великой Отечественной войны, ушёл из жизни, когда мне было тринадцать лет. К счастью, он оставил записи, в которых поведал о своём жизненном пути. Вот только войне в них дедушка посвятил лишь несколько строк — не любил о ней вспоминать.
Боевой путь
В январе 1942 года был направлен в пехоту. Трижды был ранен. Третье – тяжёлое – ранение получил 20 декабря 1943 года на Витебском направлении.
В бою под городом Великие Луки был ранен в голову и ноги, очень долго лежал в госпитале. Из-за гангрены ему собирались ампутировать обе ноги. На счастье дедушки...
Воспоминания
Горя дед сполна хлебнул ещё до войны. Он родился 12 июня 1912 года в почепском селе Котляково в семье крестьянина Егора Васильевича Матанского. В 1929-м хозяйство прадеда раскулачили, сам он по доносу был арестован, объявлен врагом народа и в 1938 году расстрелян, его жена Марфа не вынесла обрушившегося на неё несчастья и покончила с собой.
Пётр в 1929 году уехал из села в город Бежицу (тогда — Орджоникидзеград) – как он позже напишет, «от порочащего вранья, погубившего нашу семью». Работал на заводе «Красный профинтерн» сначала слесарем, затем диспетчером вагонного цеха и мастером вагоностроения. Женился на работнице того же завода. В 1939 году у Петра родился первенец Анатолий и в том же году моего деда призвали в армию – он принимал участие в освобождении Западной Белоруссии от белополяков, а потом был направлен в Мурманск, оттуда – на Финскую войну, после её окончания продолжил службу в армии.
Первый день войны моя бабушка Матрёна Даниловна запомнила очень хорошо. Летом 1941-го Петр и Матрёна Матанские получили комнату в бараке напротив железнодорожной станции. В воскресенье, 22 июня, они продолжали благоустраивать своё жильё. В тот день купили кровать и, возвращаясь с покупкой домой, узнали о том, что началась война. Пётр сразу же поспешил в военкомат, и вскоре был отправлен на сещинский аэродром, где формировали отряды для отправки на фронт. Он стал стрелком 285-го стрелкового полка 183 дивизии.
Матрёна, которой тогда было 27 лет, осталась с двухлетним Толиком на руках. Петру каким-то образом удалось передать жене записку: велел вместе с сыном немедленно уехать из Бежицы в её родное село Ильинское на Орловщине, где в то время жили её братья и сёстры. Так мой дед пытался спасти свою семью. Уже 26 июня немецкие самолёты совершили первый авианалёт на Брянск. Бомбили в первую очередь промышленные предприятия и вокзалы. Барак, где до войны жили бабушка с дедом, полностью сгорел.
Если бы Матрёна промедлила с отъездом, они с сыном, вероятно, погибли бы. Но получив записку от мужа, сразу же собрала вещи, взяла Толика и поспешила на поезд. А самое страшное было впереди.
О том, что происходило дальше, бабушка и сорок лет спустя не могла рассказывать без слёз. В пути состав принялись бомбить немецкие самолёты. Матрёна с сыном забилась под лавку в вагоне и, прижав Толика к себе, затаилась. Пассажиров, которые в ужасе выбегали из поезда, немецкие лётчики расстреливали из пулемётов. Те же, кто не покинул вагонов, спаслись. Вскоре поезд двинулся в путь, однако уже через некоторое время – новый обстрел. Схватив Толика, моя бабушка выскочила из вагона: если убьют – значит, так суждено. Но и на этот раз они чудом остались живы. Поезд разбомбили полностью, и все оставшиеся в нём люди погибли.
До села Ильинское Матрёна с сыном добирались пешком почти месяц. Поселились в доме, где жили несколько семей. Когда нагрянули фашистские оккупанты, пришлось перебираться в погреба для хранения овощей, поскольку почти все дома оказались заняты гитлеровцами. Мой дядя Анатолий Петрович, а тогда маленький Толик, вспоминал, что всё время жутко хотелось есть. Питались лепёшками, которые делали из гнилой картошки – тошнотиками. От такой пищи сильно болели животы, поэтому Матрёне посоветовали не кормить ею сына, а давать ему лишь кусочек, дабы притупилось чувство голода. Но куда бы мать ни спрятала от Толика эти лепёшки, он их всё время находил и съедал. А потом сказал ей: «Не надо, мама, не прячь. Я ведь всё равно найду».
Однажды ночью в дом постучались наши солдаты, и одним из них был мой дедушка Пётр. Как выяснилось, его полк попал в окружение в здешних лесах. Оказавшись поблизости от родного села жены, Пётр решил повидаться с ней и сыном — переплыв реку, бойцы оказались в Ильинском. Так состоялось короткое свидание моих бабушки и деда, которое длилось всего несколько часов. На рассвете бойцы покинули дом, но не успели уйти, как к бабушке нагрянули каратели. К несчастью, уходивших солдат заметила соседка – она и выдала их фашистам. Ворвавшись в дом, немцы за волосы стащили Матрёну с печи и стали избивать, требуя сказать, кто к ней приходил. На маленького Толика наставили автомат: «Партизан!» До смерти перепуганный мальчик кричал: «Дяденька, я не партизан! Я не партизан!» Били мою бабушку зверски. Выбили все зубы. Ползавшую в луже крови молодую женщину сначала хотели пристрелить, но пожалели пули: «Сама сдохнешь». Она очень долго болела, сёстры её выходили, но у неё до конца жизни больше не было зубов.
Бабушка рассказывала, как наши войска освобождали село Ильинское, оказавшееся во фронтовой полосе. К женщинам подполз боец: «Берите детей и срочно уходите в лес. Не побили вас немцы, так побьём мы – будем пускать «катюши». Матрёна схватила сына, и они что было сил поползли к лесу.
Ослабленный голодом организм 29-летней женщины ждало очередное испытание – Матрёна заболела тифом, на несколько месяцев потеряла зрение. Шёл 1943-й год. Фашистов уже прогнали из села. А бабушка металась в горячечном бреду по улицам с криком: «Немцы!», перепугав людей, которые подумали, что гитлеровцы снова вернулись в село…
После освобождения от фашистов селяне погнали домой коров, спрятанных ими в лесу во время оккупации. Скот перегоняли через заминированное поле, и несколько коров подорвались на минах. Узнав об этом, дети побежали за мясом погибших животных, среди этих мальчиков был и Толик: ему тогда уже исполнилось четыре года. Неосторожность погубила двоих ребят – бегая по полю, они тоже подорвались. Матрёна Даниловна в это время находилась в погребе – к тому времени она полностью ослепла. Услышав, что мина убила мальчишку, которого также звали Толиком, брат бабушки Максим решил, что погиб его племянник. Примчался к погребу: «Толик на мине подорвался!». Слепая Матрёна в ужасе металась по погребу, выла нечеловеческим голосом, натыкаясь на стены. А маленький Толик тем временем возвращался домой, с трудом волоча за собой ведро с подобранной на поле коровьей ногой. Увидев его, Максим подбежал: «Жив? А матери сказали, что ты погиб».
— У меня сердце разрывалось: надо маму успокоить, но и свою добычу не бросишь, — рассказывал мой дядя Анатолий Петрович Матанский. — Тяну ведро, потом брошу, отбегу, но возвращаюсь и опять тащу его за собой – оставить-то жалко. Дотянул. Прибежал и кричу: «Мамочка, я живой!» Как же она плакала…
А дед Пётр в это время находился на фронте Позже он напишет:
«В январе 1942 года был направлен в пехоту. Трижды был ранен. Третье – тяжёлое – ранение получил 20 декабря 1943 года на Витебском направлении. 20 августа 1944 года был признан инвалидом Отечественной войны первой группы».
Подробно о ранении деда я узнал со слов моей мамы. В бою под городом Великие Луки её отец был ранен в голову и ноги, очень долго лежал в госпитале. Из-за гангрены ему собирались ампутировать обе ноги. На счастье дедушки, его лечением занялся опытный врач – профессор медицины, который сражался за жизнь каждого бойца солдата, стараясь облегчить страдания раненых. Осмотрев Петра, он сказал: «Будем бороться». И ноги деду сохранил.
А потом пришёл долгожданный и выстраданный День Победы. Моя бабушка Матрёна ещё не оправилась от болезни, была очень слаба, и колхозный бригадир разрешил ей 9 мая не выходить на работу. Находиться дома она не могла — решила посадить за сараем картофельные глазки.
Бабушка вспоминала:
«Сделала уже несколько грядок, как увидела – ко мне бежит бригадир. Подумала: ну всё, попалась, теперь меня точно накажут. Стала ждать. А он подбегает и давай меня обнимать и целовать. Я – в растерянности. Не понимаю, что происходит. Он кричит: «Матанская! Победа! Победа!» Не сразу до меня дошло. А когда поняла, рухнула в грядку и начала рыдать. Люди кругом кричат: «Ура!». А я ползаю и плачу – столько слёз было, что не передать…»
Из госпиталя дед написал письмо жене о том, что ему собираются отрезать ноги. Но о том, что их всё же сохранили, сообщить забыл. Бабушка встречала его на вокзале с коляской. Готовилась увидеть мужа безногим, а он предстал перед ней на костылях. Подумала: обманул, чтобы проверить, примет ли его таким…
Дедушка был награждён орденом Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», «За победу над Германией», а в 1985 году — орденом Отечественной войны I степени. До конца жизни война оставалась для него темой, которую в разговорах старался обходить стороной.
— Когда я училась в школе, отца приглашали в школу – рассказать детям о войне, — рассказывала моя мама. — Он шёл с огромной неохотой. Не хотелось вспоминать о том, что пережил. Помню, как всё-таки поддался на уговоры, пришёл в наш класс, сел за стол. Один мальчик попросил: «Дядя Петя, расскажите, как шли в атаку». А отец: «Ребята, ну зачем вам об этом знать? Ведь невозможно передать, как руками и зубами вкапывались в землю, чтобы не стать мишенями для врага, потому что случалось — под прицелом были как на ладони». И сколько бы я сама его ни расспрашивала, отвечал: «Кто побывал в жерновах войны, тому не очень хочется снова всё это пережить уже в воспоминаниях». Фильмы о Великой Отечественной не смотрел – говорил, что слишком многое там приукрашено. Зато очень любил песню «Три танкиста», хотя сам воевал в пехоте.
После войны
После войны дед Пётр отправился на заработки в Белоруссию, вскоре туда же перевёз жену, сына и дочь, там же родилась ещё одна дочь – моя мама, а затем и сын. В Брянск Матанские вернулись в начале 60-х.
Долгие годы дедушка писал письма руководителям страны с просьбой пересмотреть дело его казнённого отца и в итоге добился своего – Егора Васильевича Матанского, расстрелянного в 1938 году, реабилитировали в 1989-м. На это событие дедушка откликнулся в своих записях: «Опомнились через 51 год. Я должен как сын сам себе объяснить расстрел отца. За его расстрел без вины так никто и не ответил». Всё это сильно подорвало здоровье деда.
Бабушка Матрёна умерла 25 октября 1993 года. Дед Пётр пережил её всего лишь на несколько месяцев. Он скончался 15 июля 1994 года – в день рождения бабушки. Остались записки деда. Осталась память о родных мне людях, которые, пройдя столько испытаний, жить друг без друга не могли.