Наши «У-2» были мирными самолетами. Мы поддерживали связь с партизанами, снабжали их продовольствием, вывозили раненых на Большую землю. Брянские леса стали родным домом для партизан. Здесь они принимали наши самолеты на небольших, заранее подготовленных полянах. Много раз «бороздили» мы воздух, пролетая над территорией, занятой немцами, попадали под артиллерийский обстрел, но всегда благополучно возвращались к своим.
Однажды, получив задание разыскать партизанскую группу, мы вылетели в заданном направлении. Линию фронта пересекли незамеченными, но над территорией, занятой немцами, нас обнаружил локатор. Тотчас же истребитель «развесил» над нами осветительные бомбы, и началась яростная стрельба.
Ответить огнем на огонь мы не могли, нам оставалось только маневрировать. Несколько минут длилась эта неравная схватка.
...Упали мы недалеко от леса. Выбравшись из-под обломков самолета, принялись искать планшет с картой. Ночь, оба ранены в голову, у меня вывихнута нога. Карту мы так и не нашли, решили уходить в лес. Шли медленно. Летчик В. Шишкин всю ночь бредил, а утром я остался один...
Немцы уже начали разыскивать нас, слышались крики, лай собак. А потом плен, концлагери
...Группа сопротивления готовила в районе Мюнхена восстание, зная о том, что русские узники лагеря «Отто Брун» поддержат их в нужную минуту. Гестапо раскрыло заговор. Нас заковали в кандалы и посадили в камеры-одиночки. Пять месяцев мы не видели света. Фашисты всякими способами узнать имена руководителей: они не давали нам есть, не проветривали камеры, оставляя нас без чистого воздуха. Но так ничего и не добились. Нас стали гонять на тяжелую работу за не¬сколько километров от лагеря. Мы медленно брели с распухшими ногами, и казалось, что этим мучениям не будет конца.
Но конец пришел. Наступила желанная свобода. И память ни¬когда не простит фашистам их зверств. Напрасно боннские власти пытаются взять всех палачей под свою защиту. Они не заслужили права свободно ходить по земле.