Илларион Мальцев вернулся с войны в 44-м, на костылях. Почти год до этого он кочевал по тыловым  госпиталям. Во время атаки пулемётной очередью ему перебило обе ноги. Раздробленные кости не срастались, да и тощий паёк тыловых госпиталей мало способствовал выздоровлению. На очередной комиссии ему выдали белый билет и отправили домой долечиваться. 
Тихая радость солдата, пусть и на костылях, но всё-таки живым вернувшимся с фронта, быстро сменилась состоянием тяжёлой подавленности. Деревня, к концу войны  оставшаяся почти без мужиков, сама агонизировала  в муках голода. Изголодавшие бабы и ребятишки с затаенной и робкой надеждой глядели на него, до войны хорошего охотника. Как же:  хоть и искалеченный, а кормилец.  А он, тяжело повисший на костылях, не знал, как прокормить не только собственную семью, но и себя самого. Для него даже работу в колхозе подобрать не могли, так что и о трудоднях речи не шло. Акима – село таёжное, хороших сенокосов никогда не бывало, всё больше ветошь. Коров держали для молока, а мясо на столах до войны было из леса, его добывали охотники и по старинной традиции делились со всеми родственниками и соседями. К сорок четвёртому же году забрали из села не только мужиков, но и подростков, поэтому и ждали бабы от Иллариона чуда – этого, так давно не еденного куска мяса.

Долгие дни тяжёлых раздумий не прошли даром, Илларион нашёл выход из, казалось бы, безысходной ситуации.  Сначала он выпросил у председателя коня и начал его обучать. Конь должен был ложиться по его команде, затем охотник заползал на своих перебитых ногах в седло и учил коня подниматься с седоком с земли. После этого он стал обучать коня подниматься не только с седоком, но и с дополнительным грузом. Обучив лошадь, солдат собрал по деревне последних промысловых собак, чьё поголовье за войну сильно поредело. Собак, привыкших к вольной жизни и самостоятельной охоте, тоже пришлось натаскивать для охоты сворой. Зато, когда Илларион выехал на первую охоту в тайгу, лайки неслись по лесу, сметая всё на своём пути, не оставляя без внимания ни один уголок. И очень быстро подняли зверя, они удерживали его до тех пор, пока охотник не подъехал на расстояние выстрела. Когда зверь упал, Илларион положил коня, сполз на землю и на костылях добрался до туши. А там, опять ползком, разделал зверя. Первым делом – накормил собак, которым пошли потроха. Они ведь тоже наголодались и соскучились по мясу. Наверное, это и придало им силы и бесстрашия в борьбе со зверем. Разделав добычу, часть мяса солдат подвесил на дерево, подтянув его на верёвках, а сам, прихватив  добрый кусок, вернулся в село с первой добычей.  Мясо он сдавал на колхозный склад, оно стало хорошей добавкой к скудному трудодню колхозников. Так, преодолевая собственную немощь, помог фронтовик пережить бабам и ребятишкам один из самых тяжёлых и голодных периодов  войны.
Охота на долгие годы стала профессией Иллариона и средством заработка для семьи.  Ноги срослись, хоть и криво, хоть и болели постоянно, но ходить он мог. И, конечно же, главными хозяевами на его дворе навсегда остались лайки. Спасительницы от голода не только для его семьи, но и для многих его односельчан.