Людмила
Ивановна
ПОДЕЛИТЬСЯ СТРАНИЦЕЙ
История солдата
Из статьи Н. Поздняковой "От Воронежа до Эльбы": "Не случайно, наверное, рассказы о фронтовиках начинаются так: ей (ему) было тогда... Юность многих из них отдана войне, и поэтому у нее - цена двойная. И, рассказывая о Людмиле Ивановне, я хочу начать с тогоже: ей было в ту пору 21 год. Работала старшей медсестрой в яслях, в старинном русском городе Воронеже. 22 июня началась война, а 27 - мобилизация. Санитарный поезд, в котором была Людмила Ивановна, отъехал несколько километров от города, как началась бомбежка. Пришлось вернуться. Но весь медицинский персоналрвался на передовую. "И через год, - вспоминает Людмила Ивановна, - мы с девчатами пошли пешком в Тамбов. Там отыскали военкомат, и нас тут же направили в медсанбат 160-й стрелковой дивизии".
... Передовая пахнет не только порохом, она пахнет йодом. Начинается бой, и полевой медсанбат, в двух шагах от него разворачивает парусиновые крылья палаток. Зимой посередине палатки стояла бочка из-под бензина, вот и все отопление. Освещение от движка. А когда гас свет, вздували "коптилку". Сколько сложнейших операций сделано, сколько челдовеческих жизней спасено при ее тусклом свечении, под бомбами, когда, казалось, рушилось само небо.
Людмила Ивановна была операционной сестрой. Многое повидала и вынесла, ко многому привыкла. Одного только не выносила душа - смерти раненого, оплакивали каждого.
На фронте Людмила Ивановна встретила свою судьбу, прошла с мужем всю войну, закончила ее на Эльбе. Когда пришла Победа, семья Макаровых вернулась в Горький, а потом, в 1951 году приехала строить и обживать Ангарск.
Вот с той поры и стала она сибирячкой. Такая же, как сотни женщин ее поколения. И только по праздникам, когда надевает боевые награды - прямее становится осанка, тверже взгляд. Из далекого далека возвращается ее боевая юность...
Боевой путь
Из статьи С. Верещагина "Под свинцовые вьюги" (Ангарский строитель. - 1975. - 1 мая. С. 3): "Старая фотография из альбома. Единственный снимок, уцелевший с военных лет: грубая шинель, упрямые волосы выбиваются из-под шапки. И настороженность взгляда.Это серьезные глаза человека, повзрослевшего до поры - старшины Люды Тихвинской, хирургической медсестрыв 191 отдельного медсанбата 160 Брестской Краснознаменной дивизии.
В июле 1942 она получит повестку из военкомата и тогда начнется ее действительная служба в армии.
Определили Тихвинскую в хирургический взвод.Понятливая и скорая, молодая сестра быстро освоила новое, непривычное для себя дело. Сначала научиласьдавать раненым наркоз, затем стала помогать хирургу. Она, привыкшая работать с детьми, в операционной - большой палатке с брезентовым верхом и белой байкой изнутри - поначалу чувствовала себя не на месте. Восемь столов, по четыре в ряд, для одновременных операций, восемь медицинских сестер, без слов понимающих врача. В мирное время хирургу ассистирует лишь специалист с высшим образованием, в войну это стало трудной обязанностью сестры.
Медсанбат все время подвигался за армией. Госпитальный и эвакуационный взводы могли задержаться на старом месте, хирургический же всегда шел след в след за дивизией. Перерывы между операциями были короткими. Новый бой каждый разприбавлял раненых. Сколько же их прошло через руки молодой медсестры?! Заапах крови пропитывал халат, руки, волосы. Но вновь и вновь под визг свинцовых метелей проходили операция за операцией. Не было времени думать о себе. До сих пор Тихвинская запомнила единственное, нестерпимое порой желание - желание сна. Спать сутки, вторые, третьи - до тех пор, пока лесные тицы не пробудят тебя своим голосом и музыкой песни...
Курск, Харьков, Киев, всю Украину и Западную Беларусию прошла Тихвинская с армией Рокоссовского. И все время воевала со смертью, отстаивая для жизни бойцов. Труднейшие операции. Тяжкие муки солдат требовали немедленных действий. И зачастую поэтому оперировали и ночью под слабое освещение электрического движка, который бережно возили за собой. Нередко бомбежки начинались и во время операций, но никто - ни хирург, ни сестра не отходили от стола. Случалось, что бомба угождала рядом с операционной, и тогда заново разбивали брезентовую палатку, находили железную бочку, при помощи которой отапливалось помещение, и жизнь операционной продолжалась.
Особенно Людмила Ивановна почему-то запомнила, как она с хирургом-москвичкой Молошниковой оперировали 18-летнего солдата. Возможно, он был одним из первых, оперировать которого помогала молодая медсестра. Его принесли полуживого, с многочисленными осколками. Началась операция, но спасти солдата не удалось... Похоронили его здесь же, в лесу. Поставили деревянный памятник с красной звездой, помолчали. Тогда-то, наверное, в глазах Тихвинской и появилась до сих пор сохранившаяся суровость.
Временное затишье фронта давало мимолетный отдых и медикам. Однажды, это было летом 1943 года, в Западной Белоруссии, дивизия встала на короткую передышку. В лесу соорудили танцплощадку, откуда-то появилась гармонь, послышались мирные песни. Молодость брала свое... Здесь, на танцах Тихвинская познакомилась с командиром автороты Макаровым. Начавшуюся любовь они пронесли через весь фронт, оставшиеся до победы два года шли рядом, а в 46-м в фронтовой семье Макаровых родилась первая дочь...
В семье Макаровых началась мирная жизнь".
