Боевой путь

"Вы просите подробно написать о войне. Но разве можно написать о ней даже в длинном письме! Война — не, романтика, не сплошной героизм, хотя без героизма отдельных воинов, взводов, рот, полков, дивизий и целых армий, конечно, не бывает победы. Но любая война — это тяжёлый, изнурительный, повседневный и порой грязный труд. Мне ещё не довелось прочесть в достаточной мере правдивого рассказа с воинском труде в годы войны— пять лет на его переднем краю дают мне право сказать это. Здесь, в письме я могу дать только краткую схему своего участия в войне: 25 июня 41-го группа хорошо подготовленных для войны студентов нашего института, в которой был и я, пришла в горком комсомола Ленинграда с требованием немедленно отправить её на фронт для великих дел. Нам пошли навстречу. Все мы были рекомендованы в состав формировавшегося диверсионно-разведывательного отряда для рейдов в тыл врага. Каждый из членов отряда (100 человек) умел много. Скажу о себе, хотя другие умели и более меня: перворазрядник по мотокроссу, умел водить автомашину, трактор, танк, кончил школу снайперов, только что получил знак парашютиста (25 прыжков), в 1940 году закончил планерную школу. 

Как видите‚ все мы серьёзно готовились к войне и считали её неизбежной в скорое время. Многие из нас также добровольно участвовали в войне с финнами и видели и неподготовленность солдат и, нередко, примитивизм командирских ранений. Однако, Отечественная сложилась в первые свои дни так, что думать о лихих рейдах во вражеский тыл было рано. Командование отступавшей из Прибалтики 8 Армии, бросало наш отряд "затыкать дырки", т.е. вставать на пути врага там, где линейные части слишком рано или не слишком умело оставляли позиции.

Спецотряд — это четыре мотопулеметных взвода — 100 пулемётов и 90 винтовок, из которых 16 снайперских (обычные винтовки мы через неделю боев заменили на немецкие автоматы и огня стало ещё больше).

Прикрывая отход частей своей Армии, мы задерживали врага на сутки—двое, иногда на несколько часов, уничтожали за это время от 200-300 до 1500 фашистов, а потом по лесным дорогам выходили к своим забирая по пути оставшихся без командиров, а то и без надежд своих потенциальных "окруженцев". Как-то в 1943—м командование фронта направило меня к партизанам на север Псковской обл., как раз туда, где в 41—м был один из боев нашего отряда. Партизаны рассказывали, как в 41—м больной отряд наших мотоциклистов—пулемётчиков за три—четыре часа боев полностью разбил два немецких полка и их сняли с фронта, отправили в тыл, после того как закопали убитых. Мне показали и кладбище: с немецкой аккуратностью на лугу у берёзовой рощи стояли 120 берёзовых крестов 15 на 8 рядов. Некоторые из партизан, местные жители помогали они тогда говорили: "от души помогали" свозить трупы и закладывать под каждым крестом по 6-7 штук. Согласитесь: 720 "героев похода на Париж" — их дивизия прибыла на наш фронт из франции— смотрелись под крестами не плохо. А были ещё и разной степени раненые... Мы же потеряли двух человек и трое бойцов были ранены.

Если бы все воевали так в 41-м!

Через две недели боев, я получил в отряде развед взвод, ещё через две —роту и звание "мл. лейтенант", хотя не плохо чувствовал себя и рядовым. Да так вот и остался разведчиком "на всю оставшуюся жизнь“. В сентябре 41-го немцы отжали нас к Ленинграду, мы встали в оборону на Неве и наш отряд раскидали по линейным частям фронта. Меня назначили офицером разведки полка, а в 1944-м - начальником разведки дивизии. Им я и закончил войну в Дрездене."