27 августа 1941 года я, вместе с товарищем, был призван в армию и отправлен на фронт из г. Читы. Погрузили всех в воинский эшелон и отправили на запад страны. Ехали очень долго. Потом командование объяснило, что едем воевать на Сталинградский фронт. В то время там шли ожесточенные бои. Прибыли в район г. Калач-на-Дону, зачислили в 195-ю стрелковую дивизию рядовым, дали винтовку. Местность, где я воевал, была открытая. Лесов нет, только кустарники да небольшие дубравы. Укрываться негде, а чтобы вырыть окопы, надо потратить много времени и сил, потому что грунт каменистый. Командиры говорили, что чем глубже окоп, тем больше шанс выжить при обстрелах. Вот и мучились, копали, всем хотелось жить. Зима в 1941 году была очень холодная, из-за отсутствия лесов морозный ветер пронизывал до костей. Несколько раз я обмораживал ноги, но все обошлось благополучно. Однажды во время переброски на другой участок фронта наш поезд атаковали немецкие самолеты. Состав остановился, началась паника, одни командиры кричали выходить из вагонов, другие - остаться. Я выскочил и спрятался в канаве, кругом взрывы, страшно было. Когда обстрел закончился, и солдаты собрались у поезда, много было раненых и убитых. Меня не задело. После этого была команда «по вагонам» и мы поехали дальше. Лето 1942 года. Шли ожесточенные бои на подступах к Сталинграду. Стояла жара. Перед нашей дивизией была поставлена задача взять высоту, которая имела стратегическое значение, там же находился колодец с водой. Бойцы мучились от жажды, вода нужна была всем. Мы наступали по открытой местности, укрыться было негде, передвигались перебежками. Кругом рвались снаряды, свистели пули, падали наши бойцы раненые и убитые, а командиры кричали «только вперед». Мы занимали эту высоту, а потом обратно отходили, насколько был плотный огонь и много погибших солдат. Незадолго до этого боя мне приснился родной дом и мой отец. Вот идем мы вдвоем по вязкому болоту, впереди - большая яма. Отец мне сказал, чтобы я не ходил в эту яму и рукой показал в другую сторону. В том бою мы в очередной раз шли на эту высоту. Я с ручным пулеметом у копны сена прикрывал наступающих бойцов. Противник начал обстреливать наши позиции. Снаряды рвались поблизости, оставляя глубокие воронки. Солдаты прижались к земле. Копна сена, у которой я стрелял из пулемета, загорелась. Чтобы укрыться от снарядов я подбежал к большой яме, и хотел спрыгнуть туда. Но тут молниеносно мне вспомнился сон, где мы шли с отцом по болоту. Я отбежал в противоположную сторону и лег в другую воронку - помельче. В это время в большую яму, где я хотел скрыться, прямым попаданием попал снаряд, произошел страшный взрыв. Осколками снаряда я был ранен в обе ноги и спину, так же была и контузия. Сколько пролежал – не помню. Когда очнулся, стояла тишина. Слышны были только стоны раненых, которые передвигались ползком к нашим позициям. Меня и нескольких таких же раненых солдат только на третьи сутки подобрали санитары. Пролежал в госпитале с августа 1942 по апрель 1943 года, где-то в прифронтовой полосе. Однажды на город налетели немецкие самолеты, бомба попала прямо в здание, и оно загорелось. Стали вытаскивать всех раненых. Я сполз с кровати (ходить не мог) и пополз по коридору. Бойцы, которые могли ходить, стали тоже выбегать из здания, наступая на меня. По лестнице я кубарем скатился вниз на площадку, где меня потом подобрали санитары. Подлечили и снова на фронт. Только сейчас не в действующую армию, а призвали в трофейную бригаду, где работал пекарем. И так я дошел до Германии.