Татьяна
Ивановна
ПОДЕЛИТЬСЯ СТРАНИЦЕЙ
История солдата
Татьяна в семье была самой старшей. Она уже с 10 лет ткала льняные холсты. Таня училась в начальной школе. После того, как отца Ивана лишили избирательных прав, а семью выселили из дома и отобрали скотину, мать Василису с детьми приютили дальние родственники на краю села. Татьяна хорошо помнит те дни.
Потом Иван добился возвращения дома, и Лукшины вернулись в него. Жили в труде и заботах. Но так продолжалось недолго. В 1937-ом году Ивана арестовали и для всей семьи наступили тяжёлые времена. Правда, семью не выгнали из дома как в 1932-ом. Татьяна Ивановна вспоминала:
«После ареста отца, мама не пустила меня в школу. Надо было искать средства к существованию, ведь я была самой старшей. А в колхозе по трудодням давали мало. К нам домой не раз приходила учительница Лидия Фёдоровна и говорила маме: «Почему не пускаешь Таню в школу? Она же хорошо учится!»
Я думаю, что Василисе было нелегко принимать такое решение. Но нищета, обрушившаяся на семью после ареста мужа, заставила Василису это сделать. Родственники, жившие в Ельниках, сказали, что в семье судьи Ларионова Ильи Федотовича есть маленький ребёнок и нужна нянька. Так, в неполные 13 лет Татьяна, оставив учёбу, стала нянькой.
Служила Татьяна на Дальнем Востоке в составе 2-ого железнодорожного эксплуатационного полка по специальности связистка. Здесь, на Дальнем Востоке, Татьяна встретила 1944-й год. Летом 1944-го полк получил приказ передислоцироваться на Запад. Погрузились в теплушки - и в путь. Татьяна Ивановна вспоминала, что настроение было бодрым. Оно менялось по мере приближения к фронту кругом разрушенные города и сёла, состав начали бомбить немецкие лётчики. Полк был включён в состав 1-го Белорусского фронта. Под огнём врага обеспечивал бесперебойное движение поездов с военными грузами на главном направлении наступающих войск: Люблин - Варшава - Лодзь - Кюстрин - Берлин.
В Люблине Татьяна встретилась с отцом Иваном Емельяновичем, которого не видела долгие семь лет. Вот как она об этом вспоминала: «Я дежурила в железнодорожной будке связи. Раздался звонок. Подняла трубку и услышала взволнованный голос Ани Усановой: «Таня, выходи скорей, по шпалам к тебе идёт отец!» Я и растерялась, и не поверила, и обрадовалась - всё сразу! Выбежала на улицу и увидела отца, который шёл мне навстречу. Бросилась к нему и повисла на шее. Мы провели вместе трое суток. Не могли наговориться. Отец расспрашивал обо всех родных и знакомых, сокрушался, что я, такая молодая и слабая, попала на войну».
День Победы Татьяна встретила в Кюстрине (ныне город Костшин в Польше) и продолжала службу до июля. В июле пришёл приказ, который предписывал полку вернуться к месту первоначального базирования - на Дальний Восток. Демобилизованы весной 1946 года.
Боевой путь
Начало службы
В 1943 году Татьяна Лукшина была призвана в Красную Армию.
"До сих пор она хорошо помнит тот день. Да разве такое забудешь! Даже с мамой не попрощалась."
Татьяна Ивановна рассказывала:
«В сентябре 1943-его года мне и ещё четырём девушкам из нашего села пришли повестки - нас мобилизовывали в Ельники для работы на кирпичном заводе. Взяли с собой кое-какие продукты, надели тёплые жакетки и отправились в райцентр. Я и представить себе не могла тогда, что вернусь домой только весной 1946 года.
Вместо кирпичного завода я, одна из пятерки, попала в военкомат. Долго с нами не разговаривали, посадили на телегу и сказали, что повезут в Рузаевку, на железнодорожный узел. Я успела сообщить об этом только сестре Кати, которая жила в Ельниках. Катя была смелая и бойкая, хотя и моложе, а я - тихая и робкая. Катя бежала за телегой, плакала и кричала: «Куда вы её такую, возьмите лучше меня!».
Я попала в Подмосковье, в Щелково. В нашем взводе почти все 40 девушек были из Мордовии. Особо нас не обучали, дали в руки винтовки и назначили в наряд по гарнизону. Но так продолжалось недолго. Вскоре нас отправили на Дальний Восток, где была угроза со стороны Японии».
Погрузились в вагоны, и эшелон медленно пополз к месту назначения. Татьяна Ивановна вспоминает:
«Ехали в теплушках. Конечно, без всяких удобств, но об этом мало кто тогда думал. Паёк - 600 граммов хлеба и немного крупы. Довольствовались и этим, народ мы были неизбалованный.
Мы ехали и дивились: как огромна наша страна - широкие реки, безбрежные поля, дремучая тайга. Привезли нас в населённый пункт Куйбышевка на Амуре. Это восточнее Хабаровска.
Зачислили во 2-ой, ордена Красной Звезды, железнодорожный эксплуатационный полк. Вот здесь и началась серьёзная учёба. Всех девчат обучили специальности связистки. Спрашивали с нас строго, поблажек не делала никому. Да мы и сами относились к учёбе серьёзно, шла война, и мы понимали, что не имеем права бездельничать».
Здесь, на Дальнем Востоке, Татьяна Лукшина встретила Новый, 1944 год. Вряд ли думала в Новогоднюю ночь молодая связистка, каким тревожным, трудным и опасным будет он для неё.
Связистка Татьяна Лукшина
Летом 1944-го год полк получил приказ передислоцироваться на Запад. Снова погрузились в теплушки - и в путь. Настроение у связисток менялось по мере приближения к фронту. Под Сарнами в Западной Украине эшелон подвергся сильной бомбардировке фашистскими стервятниками. Кроме того, на эшелон в любой момент могли напасть украинские националисты.
О боевом пути полка я узнала из Памятной Грамоты, присланной Татьяне Ивановне Советом ветеранов полка 9 мая 1985 года:
«2-ой ордена Красной Звезды железнодорожный эксплуатационный полк, в составе которого вы участвовали в разгроме врага, вместе с 1-ой гвардейской ордена Кутузова железнодорожной бригадой в составе войск I-го Белорусского фронта, внёс большой вклад в обеспечение крупнейших военно-стратегических операций Ковельско-Люблинской, Висло-Одерской и завершающей Одерско-Берлинской.
Под огнём врага личным составом полка было организовано бесперебойное движение поездов с военными грузами на главном направлении наступающих войск Люблин - Демблин - Варшава - Лодзь - Лансберг - Кюстрин - Берлин».
Бомбёжки, боевые дежурства, подстерегающая каждый день опасность. Но случались иногда и чудеса. Выпало чудо и на долю Татьяны. Ёе разыскал отец. Это невероятно, но после семи лет разлуки отец и дочь встретились.
Татьяна Ивановна рассказывала:
«Наш полк стоял под Люблином. Я находилась в железнодорожной будке связи на дежурстве. Раздался звонок. Я подняла трубку и услышала взволнованный голос Ани Усановой: «Таня, выходи скорей, по железнодорожному пути к тебе идёт отец!». Я и растерялась, и не поверила, и обрадовалась - всё сразу! Выбежала на улицу и увидела отца, который по шпалам шёл мне навстречу. Я бросилась к нему и повисла у него на шее. Мы провели вместе трое суток. Это был подарок судьбы. Не могли наговориться! Отец так долго не был дома! Он спрашивал обо всех родных и знакомых, сокрушался, что я такая молодая и слабая попала на войну. Каким-то чудом нашли фотографа и сфотографировались. Фотографию эту берегу до сих пор».
Чтобы на фотографии выглядеть солиднее, Татьяна уговорила отца поменяться оружием - Татьяна взяла автомат отца, а он её винтовку. Так и сфотографировались. Связистам автоматы не полагались, только винтовки. После этой встречи боевые пути отца и дочери разошлись. Они лишь переписывались.
Татьяна, которая провела детство и юность в деревне, оказалась в Европе, в незнакомом и совсем другом мире и её многое удивляло. Она рассказывала:
«Да, жизнь в Польше была мало похожей на ту, к которой мы привыкли. Хотя шла война, но чувствовался порядок довоенных лет. Те дома, которые сохранились после бомбёжек, были ухоженными и чистыми.
Особенно нас поразили польские женщины. Они были, несмотря на военное время, красиво причёсанными. Да и одежда их не походила на нашу. Мы ведь привыкли к фуфайкам, шубнякам да валенкам с лаптям. А полячки носили красивые платья, пальто и туфли. К нам они относились хорошо. Приглашали в гости, но нам это делать не особенно-то разрешалось».
Говорила Татьяна Ивановна, и о чём она писала в письмах домой, и что отвечали ей из дома. Как то Татьяна Ивановна улыбнулась и сказала: «Вот сейчас я расскажу об одном письме». И она начала рассказывать:
«Устроившись в Кюстрине, я села писать письмо домой. И подробно расписала, как нас бомбили около Кюстрина. Представляю, что стало с мамой, когда она получила моё письмо. Она тут же написала ответ, который сильно удивил меня. Она писала примерно так: «Доченька, возвращайся домой. Ты же знаешь, как это сделать. Найди мужчину и забеременей. Мы примем тебя любой и ребёночка твоего вырастим». Действительно, некоторые девушки так и делали. После двух месяцев беременности их комисовывали. Я не воспользовалась советом мамы. До меня и рукой-то никто из мужчин не дотрагивался, а мамы советует такое… После этого поумнела. Я писала домой, что всё у меня хорошо и обстановка совсем не опасная».
А после Победы стали собираться домой, но приказа о демобилизации всё не было.
В июле пришел приказ. Его так ждали в войсках, остававшихся на территории Германии. Но приказ был не о демобилизации. Полку предписывалось вернуться к месту первоначального базирования - на Дальний Восток. Уже позднее солдаты узнали, что предстоят боевые действия против Японии.
Татьяна Ивановна продолжала свой рассказ:
«Нам снова предстоял дальний путь на Восток. Мы уже проделывали его один раз и знали, как он труден, и как болят бока от жестких лавок - спать приходилось на расстеленных шинелях. Но теперь мы стали «стреляными воробьями».
Мы начали просить командира роты, чтобы он позволил нам взять постельные принадлежности. Ведь из населения города мало кто вернулся, а в брошенных домах было всего полно. Не сразу, но командир разрешил. Наверное, пожалел нас - ехать нам предстояло всё в тех же теплушках с деревянными нарами. И вот через несколько дней каждая из нас стала владелицей одеяла, подушки и перины из лебяжьего пуха. Может быть, они тоже были трофейными, кто знает.
В развалинах одного из домов мы нашли дверцу с зеркалом от платяного шкафа. Эта дверца украсила нашу теплушку, и мы всю дорогу причесывались перед зеркалом.
Так получилось, что маршрут эшелона проходил через станцию Рузаевка в Мордовии. Сердце разрывалось, ведь совсем близко - родной дом. Связистки, которые призывались из Рузаевки и Саранска, смогли передать родственникам, что будут проездом в Рузаевке. Некоторые из них успели к эшелону. Стоянка - 3 минуты. Что тут было! Девчонки протягивали руки к родным, крепко жали ладони и плакали. А когда состав тронулся, долго махали руками.
Прибыв на место, сначала мы разместились там же, где полк базировался до отправки на Запад. Потом начались военные действия против Японии.
Пришёл приказ переправляться на Южный Сахалин. Нас привезли в порт Ванино. Здесь несколько дней ждали паром, чтобы переправиться через Татарский пролив на остров. С моря дул сильный пронизывающий ветер. Нас с Аней спасали кюстринские перины. Одну перину мы стелили на пол, другой укрывались, как одеялом.
Спустя несколько дней нас переправили через Татарский пролив в город Маоко, где я служила до весны 1946 года».
И вот, наконец, долгожданный приказ о демобилизации. Сборы были недолгими, как в пословице говорится - «Солдату одеться - лишь подпоясаться». И вот во второй раз, теперь уже и в последний, Татьяна едет в поезде, пересекая огромную страну с востока на запад. Всё богатство, приобретённое за годы службы - кюстринская перина. Татьяна Ивановна спала на ней долгие годы.
Воспоминания
Арест отца Лукшина Ивана Емельяновича
Татьяна Ивановна вспоминала:
«После ареста отца мама не пустила меня в школу. Надо было искать средства к существованию, ведь я была самой старшей. А в колхозе по трудодням давали мало. К нам домой не раз приходила учительница Лидия Фёдоровна и говорила маме: «Почему не пускаешь Таню в школу? Она же хорошо учится!»
Я думаю, что Василисе было нелегко принимать такое решение. Но нищета, обрушившаяся на семью после ареста мужа, заставила Василису это сделать. Родственники, жившие в Ельниках, сказали, что в семье судьи Ларионова Ильи Федотовича есть маленький ребёнок и нужна нянька. Так, в неполные 13 лет Татьяна, оставив учёбу, стала нянькой. Жернова истории продолжали вращаться.
Работа Татьяны
«Дом, в котором жили Ларионовы, находился в самом центре села рядом с парком. Дочку судьи звали Люсей. Я ухаживала за ней. Когда Люся подросла, мы с ней иногда уезжали на недельку-другую пожить в Софьино. Мою маму она звала бабушкой. За уход за Люсей мне не платили. Я питалась вместе с семьёй судьи и была рада, что сыта. После обеда в доме судьи оставалась еда, и я посылала остатки домой с какой-нибудь оказией. Может быть, жена судьи и замечала это, но мне ничего не говорила. Она была хорошей женщиной и меня не обижала. На своей швейной машинке она шила одежду для моих младших братишек и сестрёнок.
В семье Ларионовых я прожила почти 4 года. В это время из Софьина многие девушки ездили на сезонную работу (разработку торфа) в Балахну под Нижний Новгород. Когда мне исполнилось 17 лет, решила поехать и я. Ларионовы уговаривали меня остаться у них, но я не согласилась.
До города Первомайска Нижегородской области почти 30 километров. До него мы с подругами шли пешком. Потом по узкоколейке на поезде - до Балахны. За работу нам платили мануфактурой - так тогда называли сатин и ситец. В конце сезона получали мануфактуру и уезжали домой. Дома часть мануфактуры продавали, а часть оставляли себе, ведь большую семью одеть нелегко. Отец по-прежнему был в ссылке, но иногда мы получали от него письма. Радовались, что он жив.
22 июня 1941 года, когда началась война, я была на торфоразработке».
После войны
Послевоенные годы
И вот наступила мирная жизнь.
Если бы не ссылка отца и не война, Татьяна могла бы получить образование. Но в 30-е годы бедность не позволила. Первые послевоенные годы тоже были не легче.
Учиться так и не пришлось. Татьяна вышла замуж, родила и воспитала двух дочерей. Ныне - вдова.
Татьяна Ивановна работала сначала приемщицей на молокоприёмном пункте, потом - санитаркой в Ельниковской районной больнице. Здесь её вспоминают до сих пор, как очень доброго человека, ответственного и добросовестного работника.
Жила Татьяна Ивановна в селе Ельники на улице Заречной. В её доме всегда было очень уютно и царил удивительный порядок. Она была рада каждому приходу к ней. Охотно рассказывала о себе и о своей семье. Она смирилась с судьбой отца. Вспоминая его ссылку, говорила: «Что было, то прошло. Уже всё пережито».
Иначе Василий - он до сих пор не может смириться с тем, как с его отцом поступила власть. Передавая мне документы Ивана Емельяновича, он говорил: «Вот смотрите, как он воевал, тут всё сказано! А его сослали!». И в его голосе звучала гордость за подвиги отца и одновременно - обида.
Когда на мельнице в жернова попадают зёрна, они размалываются в муку. В какие же исторические жернова XX-го века попала семья Лукшиных! Но не превратились Лукшины в пыль, не перемололась. Иван мог погибнуть на гражданской войне, на Великой Отечественной, в ссылке. Выжил! Выжила и его дочь Татьяна. Выжила и Василиса, поднимавшая одна пятерых детей, когда Иван был вдали от дома. Вдали - не по своей воле.