С удовольствием вспоминала бабушка только один эпизод из своего военного прошлого:
В начале войны Клавдия Лежнина, как и сотни других девушек, добровольцем-санинструктором ушла на фронт. Но перед отправкой на передовую девушку определили в госпиталь – в помощь медикам и для ускоренного обучения. После очередного ожесточенного кровопролитного боя в госпиталь привезли особенно много раненых. Врачи и медсестры сбивались с ног, оказывая неотложную помощь, нелегко приходилось и санитаркам. В то же время поступил приказ готовиться принимать очередную партию раненых. Не спавшей двое суток Клаве было приказано подготовить места в палате. Девушка, собираясь менять белье, на минутку прислонилась к стене – да так и сползла по ней между двух коек, уснула. Проснулась Клавдия через полчаса от грозного окрика:
- Это что такое?!
Открыла глаза – над ней стоял главврач. Небритый, в забрызганном кровью халате, с изможденным от усталости лицом. Однако полный решимости наказать нарушительницу дисциплины, посмевшую не выполнить приказ. Сбивчивые оправдания девушки главврач даже слушать не стал. Так бабушка получила первое (и единственное!) за все годы войны дисциплинарное взыскание – была отправлена в карцер на 10 дней. А после него Клавдия Лежнина уехала на передовую…

1944 год… Немцы терпят поражение и отступают. Советские солдаты преследуют. В составе пехотной дивизии 20-летняя санинструктор Клавдия Лежнина следует за продвигающимися вперед передовыми частями армии. Немцы, покидая захваченные ранее территории, уничтожают все, что могут, - бессильные противостоять натиску советских войск фашисты вымещают злобу на местном мирном населении, жестоко расправляясь с безоружными людьми. Многим позже бабушка рассказывала:
- Мы проходили через одно село. Но селом оно было только на карте – вокруг пепелища. И вдруг на окраине – большой сарай. Командир отправил нескольких солдат проверить, что в нем. С ними из любопытства увязалась и я… Когда двери сарая открыли, увидели: там были жители села. Все – и дряхлые старики с бородами до пояса, и изможденные работой и голодом худющие женщины, и дети, даже несколько грудных младенцев – все были повешены на стропилах страшного сарая…
Бабушка начинала плакать… И больше ничего не хотела говорить о войне.