* Из имеющихся материалов следует, что Приказ о награждении медалью «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ» датируется 29 сентября 1945 г. (наградной лист от 12.09.1945), город Чанчунь.
Это Китайский город, находится на северо-востоке страны, на реке Итунхэ,
Возник город в начале девятнадцатого столетия. После постройки на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков Китайско-Восточной железной дороги он довольно быстро превратился в довольно крупный торгово-транспортный центр. На время подавления боксерского (ихэтуаньского) восстания в одна тысяча девятисотом году в Чаньчуне находились русские войска.
После того, как Россия потерпела поражение в войне с Японией, согласно Портсмутскому мирному договору город попадает в зону контроля японских властей, и со временем становится одним из основных центров присутствия Японии в южных землях Маньчжурии.
Был взят советскими войсками в августе 1945 году в результате Маньчжурской операции.
Маньчжурская стратегическая наступательная операция — операция вооружённых сил СССР и войск народно-революционной армии Монголии, проведённая 9 августа — 2 сентября, во время советско-японской войны в период Второй мировой войны, с целью разгрома японской Квантунской армии, занятия Маньчжурии и северной Кореи, и ликвидации военно-экономической базы Японии на Азиатском континенте. Известна также как битва за Маньчжурию, а на Западе — как операция «Августовская буря»

Таким образом , получается , что награждение медалью состоялось сразу же после завершения Маньчжурской операции в которой получается участвовал и наш отец.

Позже, на сайте pamyat-naroda.ru нашел подтверждение этому:
Лесик Иван Никифорович
Год рождения: __.__.1910
Действия
Прошел боевой путь в составе:
12 ВА
• Место призыва: Цюрупинский РВК, Казахская ССР, Павлодарская обл., Цюрупинский р-н
01.01.1941
• Хингано-Мукденская наступательная операция
09.08.1945 - 18.08.1945

На том же сайте pamyat-naroda.ru нашел вот такой документ (по запросу Лесик Иван Никифорович)

Лесин Иван Никифорович
Год рождения: __.__.1910
Действия
Упоминается в 1 документе:
Выберите документ ниже
1942
Сведения о личном составе
Лесин Иван Никифорович
Военно-пересыльные пункты и запасные полки
Дата рождения: __.__.1910
Воинское звание: красноармеец
Последнее место службы: 6 гв. див.
Военно-пересыльный пункт: 18 азсп
Выбытие из воинской части: 27.04.1942
Куда выбыл: 6 гв. сд
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Фонд ист. информации: 8473
Опись ист. информации: 38965
Дело ист. информации: 3

Что это за документ , надо еще разгадать. Возможно это после ранения ....???

** Из имеющихся материалов следует, что Наградной лист подписан
Командиром 13-го Отдельного ордена «Красной Звезды» инженерно-аэродромного батальона Панченко.
Я стал искать какую-либо информацию по этой фамилии. И однажды наткнулся на воспоминания фронтовика Осауленко Владимира Феодосиевича , опубликованных в 2006 году, который писал , в том числе, и о своем командире Панченко Григории Федоровиче и о 13-м Отдельном ордена «Красной Звезды» инженерно-аэродромном батальоне.
Без всякий сомнений , это именно тот человек, который подписал Наградной лист и именно тот батальон, в котором служил наш отец.

Из воспоминаний Осауленко В.Ф. становится ясно какие задачи выполнял батальон, чем занимался.

Ниже выдержки из воспоминаний Осауленко В.Ф.

«…Подходя к Карачево, увидели в лесу формировочный полк. Куда либо в тыл на переформировку не отправили - командиров ждавших нашего брата и там было полно. Сразу же и хватали на пополнение. Никаких проверок не было. Здесь не было НКВД. Они сбежали. Из своих нас никто не предал, была большая команда, но надежная. Так что совершенно спокойно мы вышли. Ко мне подошел майор «сержант, пошли ко мне в авиационную часть». Я говорю, «пойду». И все. Он больше никого не брал. Они (13 отдельный Инженерно-аэродромный батальон) отступали от самой границы. Мой новый командир - майор (впоследствии подполковник) Григорий Федорович Панченко был человек очень трудолюбивый, очень исполнительный. Умер буквально через два года после войны. У него печень никуда не годилась…

Основная задача батальона - выбор и подготовка площадки (в основном взлетно-посадочной полосы) для аэродрома, прежде всего в ходе наступления. У нас была уже намеченные места, где есть аэродромы, или где они могут быть, Требования к взлетно-посадочной полосе были элементарные. Чтобы она была ровная и хорошо укатанная, не менее 500 метров. Чтобы самолет мог спокойно взлететь. Ее кстати ничем не обозначали. Наши летчики прилетали, садились - они уже ее знали. Зачем же обозначать? Давать немцам шанс?
Надо сказать, что у нас было все необходимое оборудование для подготовки полосы - харьковские трактора и грейдеры. Мы их несколько раз меняли. Зимой, главное, снег убрать, тут же каток прошел, и, пожалуйста, садитесь. Зимой было проще. потому что у нас были хорошие грейдеры…К тому же мы технику пополняли, захватывали. Немецкие автомашины были у нас. У них все было намного лучше нашего, все. Так же, как и сейчас. Они ведь все свое уже проверили на западе. У них были шикарные грейдеры. Катки самоходные, а не на прицепе. Причем каток спереди и сзади, а посередине сидит тракторист. У нас такого ничего не было. У нас трактор, а за ним тянется или каток или грейдер. Потом у них грейдеры были самоходные, а у нас самоходных грейдеров не было. У нас их много не было, потому что они все взрывали. А уже, когда начали они отступать, бежать по-настоящему, тогда, конечно, они не успевали.
Однажды нам пришлось с боем занимать аэродром. Это во Врешине, в 45 году. Когда началось наступление, у нас был бронетранспортер, две мощные машины, одна из них американская, «Студебеккер». Мы хорошо были вооружены. Мы шли в боевых порядках ударных танковых армий. Но все равно там мы потеряли половину своего состава, потому что там стояли десятка полтора самолетов, немецких «Мессершмитов», там же были летчики, техники, которые оказали очень серьезное сопротивление.. Несколько самолетов взлетело, у остальных не было горючего. Но 5 мессершмитов мы захватили целехонькими, потом наши ребята летали на них на разведку. Уничтожили много техников и летный состав...
Но в первую очередь, когда приезжали, по бокам взлетно-посадочной полосы мы рыли щели. Причем, перпендикулярно полосе, потому что они заходили вдоль нее. Если бомбочкой, то могли попасть, а пулями нет. Тем не менее мы раза три меняли состав. Когда находишься на этих площадках, то обязательно атакуют.
Докладывал командир, что такой-то объект готов. Иногда мы только начинали работу, а уже БАО (батальон авиационного обслуживания ) приезжало,. И уже они свою работу выполняли, готовились к приему самолетов. Мы работали только с истребителями. Летчики к нам очень хорошо относились. Они к нам очень хорошо относились, всегда. Они знали, что без нас они летать не будут. Это абсолютная истина. Были такие случаи, что мы еще заканчиваем работы, а они уже садятся. …К нам садился командующий Третьим корпусом, Савицкий. Герой, как он летал! Как он любил Ивана Коеуба! У-у-у! Ивана часто ругали. А он говорил, что у него все продумано.
- А.Д. За что Ивана ругали?
Был такой случай. Аэродром Морин, на берегу Одера, он обстреливался артиллерийско-минометным огнем, и все время там безобразничали немецкие самолеты. Но мы же подготовили хорошие укрытия, только бомба могла нанести нам урон. Это мы делали для, так называемого, маршальского полка, который подчинялся непосредственно главному маршалу авиации Новикову, командующему всеми военно-воздушными силами СССР. Там больше одной трети было Героев Советского Союза. Командир был Герой ССР, Чупиков, а заместителем был дважды герой Иван Кожедуб. Только прошли немецкие самолеты, и вдруг все увидели, что Иван бежит без шлема, без парашюта к своему самолету. Сел и взлетел. И через 10 минут сбил немецкий самолет, и произвел нормально посадку. Ребята всегда восхищались. И когда он произвел посадку. Все говорят, «ну, Иван, ну, ты даешь». А Чупиков появился и говорит: «Больше не будет давать, я его посажу и пусть сидит. Раз не умеет вести себя». А Савицкий говорит: «Нет, извините. У Ивана ничего не бывает неучтенного». Поэтому он 63 самолета сбил . Правда, ребята говорят, что он сбил намного больше. Но если только он не мог определить где упал самолет (у нас или на немецкой территории) - все, он ни за что не засчитает сбитым самолет. Я был на первых его вылетах, на Курской Дуге.
…Самое тяжелое время для подготовки аэродромов это весна и осень. Но весна особенно. Нам запомнилась весна 45-го года, когда оказались у Одера. Особо было сложно, потому что раскисло все буквально. Очень страдали наши наземные войска. И отдельные самолеты, которые там взлетали. Был Потсдамский аэродром, и все, больше не было стационаров. ни одного аэродрома, все раскисло. Земля там некуда не годилась. Колеса не видно, в грязи торчат. Тогда был построен единственный аэродром на шоссейной дороге...Варшавское шоссе - полоса длиной всего 400 метров, в закрылки приходилосьвставлять специальные палочки чтобы самолет быстрее поднимался в воздух. Мы привлекали гражданских, в том числе и немцев.. Немцы таскали нам столбы, из сараев доски, чтобы расширить шоссе. А потом мы еще восстановили два аэродрома непосредственно у Одера, они обстреливались минометами, тем более артиллерией. Гуляли там «мессершмиты», «фокера», штурмовали нас, но уже появились эти автоматические МЗ. И они… Осторожно летали. Они уже понимали, что довоевываем. И это сказывалось.. Они довоевывали так, как можно было, чтобы их не расстреляли.
На этих аэродромах мы много людей потеряли. Но Руденко принял решение вести боевые работы, и ему разрешили, потому что немцы перехватили инициативу в воздухе. У них ведь все стационары, берлинские и под берлинские, а у нас ничего.»
Полный текст воспоминаний в отдельном файле.