Расскажу о своем деде. О том,  как у него сложилась жизнь в военные и гражданские годы. Мой  дед,  Лебедев Михаил Андреевич,  родился в мае 1925 года в деревне Пологрудова Омской области. Последний год  до армии, до 1942 года,  работал на лесозаготовках, вывозил лес из тайги на санях до берега Иртыша, где его складировали, а потом отправляли сплавом  или на баржах в Омск. Семья у деда  была большая - четыре брата и четыре сестры. Старшего  брата  призвали в 1942 году в армию и направили  на Сталинградский фронт, где он после нескольких боев погиб. Там  он захоронен, но  до сих пор  неизвестно где. Второй брат Иван был  призван в армию 1939 году на Дальний  Восток. В начале 1941 года был вместе с воинской частью переведен   на  Украину,  впоследствии   на Украинский фронт, где и закончил войну в 1945 году. Прошел почти  всю Европу и вернулся живым. Работал после войны в Вассийском  лесхозе начальником лесного хозяйства. Дед  мой  был призван в конце 1942 года Знаменским  райвоенкоматом  и направлен  в Омск  на пересыльный   пункт. Николай,  младший  брат был призван в конце войны. На фронт  он не попал, а служил в Риге. Мария, старшая  сестра после окончания медицинского  училища  была направлена в Ханты-Мансийск, долго работала медсестрой. Татьяна, средняя  сестра  моего  деда, во время войны была телефонисткой при телефонной станции района. Младшие  сестры Тася и Лида  были маленькие   и жили в деревне. Прибыли в Омск, на пересыльный пункт. Там он пробыл две недели.  Необстрелянных молодых парней распределяли по училищам. Он попал  в  Новосибирск, в  военное училище радиотехнического  обеспечения. Там он проучился  около четырех месяцев, а в начале апреля 1943 года, при формировании Сибирской дивизии, был отправлен на фронт. В Омске их  посадили  в вагоны  и   отправили  в Подмосковье.  Мой  дед был определен в радио-роту  при батальоне 988,   с которым прошел всю   военную  службу. Под Москвой, когда они выгрузились, была  грязь, сырость. Построили их, а все  это делалось ночью перед походом, потому что под Москвой немцы уже бомбили. В Москву  переходы  были  только  в  ночное время,  чтобы самолетами  не было зафиксировано их пополнение.   И вот там,  когда  рассвело, дед  впервые  увидел  убитого  немца, который  лежал  головой на проезжую  часть,  а ногами  в сторону кювета.  Его  голова была раскатана в лепешку. Было жутко.  Из-за  этого  немца  дед с голоду  чуть не умирал.  Как только кушать  садился, так этого  немца  видел как наяву.  Впоследствии все это, конечно,  притупилось. Их направили  сразу  на Калининский фронт, а потом  перебросили, на первый  Прибалтийский.  На этом фронте принимал участие  в боевых действиях почти до конца 1943 года. А в 1943 году их подразделение  было переброшено на  третий  Белорусский фронт. «Нас,  необстрелянных,  старшие  товарищи старались оберегать. Предупреждали, чтобы  без толку  из окопа не вылезали, не высовывались, вели себя осмотрительно. Мы  уже были в Западной Белоруссии, где страшенные болота,  леса  дремучие».  Однажды  деду  выпала  очередь охранять перекресток  шоссейной  дороги.  Дремучий  лес, сосны,  только  ветер шумел.  Ночью  жутко,  впервые  в жизни он так  боялся,  а черт его знает,  откуда немец  появится - справа, слева или еще откуда.  И вот он  прижался к сосне,  автомат на  взводе еле рассвета дождался.  Были  другие сложные эпизоды, конечно, кто, не боялся,  все  боялись и старые, и молодые, и обстрелянные.

Командиром  взвода был лейтенант Суровцев Вячеслав Борисович.  Он был под Сталинградом  ранен, так вот  он  до того боялся второго ранения,  что  при  переходе с одного  участка  на  другой,  в первую  очередь  всегда,  выкапывали окопы  ему, а потом только  себе.

   Он   сидел  на  бровке  окопа, в любой  момент готовый  предупредить, если  пуля   свистнула  или  снаряд где-то пролетел,  он  уже на дне  окопа. Вот   такие  были страхи у  обстрелянных,   не считая  уже нас,  юнцов. 1944 год  встречали  в Белоруссии. В январе   был  дождь,  а мы  в окопе  лежали,  прикрываясь  плащ-палатками. Какой  там  сон, трясло,  морозило,  всего  хватало.

   «В дальнейшем, уже  в Прибалтике   жесточайшие  бои  были  за  каждую  деревню,  за каждый  хутор.    Однажды   при  наступлении на одну  деревню видел  жуткую картину.   Когда  с нашей  стороны  и со  стороны  немцев  летели  друг другу  навстречу  пули,  снаряды,  мины,  гранаты,   в  нейтральной  зоне, в  канаве  пряталась семья,  два  ребенка, женщина  и  мужчина  лежали  в этой канаве,  спасали  себя  и  своих  детей.   Не представляю, как  они  там  выжили. Много было  случаев   страшных.  Однажды  в 1944 году в Прибалтике  нас вывели  на пополнение во  второй  эшелон, в это время из-за  сопки  показались  немцы.  Много  их  было  шли  в полный  рост.  На  наше  счастье,  появился наш танк,  а  нас  немного  было. Немцы  знали,  что во втором  эшелоне  обескровленные  подразделения, и  решили отсечь  пополнение  для  фронта.  Танк  нам  помог очень  здорово.   Немцев   мы  уничтожили: часть побили, часть в плен взяли.  С нашей  стороны  было  несколько  убитых  и раненых.  Это  произошло  в тылу    неприятная  штука.    После,  когда нас  перебрасывали   с  нового   участка фронта  на  другой, всегда  с нами  было подкрепление:"катюши", танки,  артиллерия.  1945 год  встречали  мы на  территории  немцев,   в Восточной  Пруссии.  Вот там была настоящая мясорубка! Столько  убитых и с нашей  стороны  и со  стороны  немцев,  и раненные,  и  каких только  там не было  искалеченных  людей.  Но вот  так все  получалось,   что    я  после  этих    передряг  уцелел.  Столько  они  наших  побили!  Был  у меня  хороший  приятель,   учитель  по фамилии Прокудин.  Столько лет  прошло, а  до сих пор  помню!  Я  немного  был уже  обстрелян,  а  его  только к нам на  пополнение  прислали,  и кода бомбежка началась, была дана команда  разбежаться,  чтобы  на  дороге никого  не было. Как  можно  дальше от проезжей  части, чтобы  укрыться  от осколков. Вот  он  лежит,  встает. Я кричу: "Лежи! Лежи! Не поднимайся! Ближе прижмись к земле! А он хотел  подняться  и его  ударил  осколок.  Так,  можно  сказать, все  внутренности  вынесло  наружу. Вот  такой  конец  был  Володи Прокудина".

   Когда  вошли в Германию, было  много  боевых  действий,  потому  что  немцы  ожесточенно  дрались  за  каждый  участок  земли.         

   При  форсировании  реки  Нейман в Белоруссии, где  мы  обеспечивали  переправу, полегло много  моих боевых  товарищей. Когда  мы переправились, через  реку Нейман, немцы опять  шквальным  огнем старались нас отсечь,  чтобы  на левый  берег реки не допустить  высадки  наших  передовых частей. Нам  удалось  выполнить  боевое  задание  командования, за  что я  был награжден  орденом  «Красной звезды».

    Когда  мы  находились  на  фронте,  а  наши   сестры,  братья,  отцы,  матери  присылали  письма  на  фронт,  разыскивали  своих  родных и знакомых. В радиосводке  Москвы  и  услышал,  что одна  женщина разыскивает своего - мужа Фомина  Владимира,  и  я  машинально  этот  адрес  записал.  Я вспомнил,  что   у  нас  в деревне  была  Клава  Фомина,  которая  со  мной  училась  в школе. Я задумался: "Как же это так. Такая молодая  и  разыскивает  мужа". Когда были - мы  на  отдыхе  я написал  небольшую  записку  с указанием  этого  адреса,  а  тогда  письма  отправляли свернутые треугольниками. И через  некоторое  время  я получил  письмо  от этой  Фоминой  Клавы.  Оказалось,  что  эта  женщина  действительно  имеет  троих  детей,  что  муж  у  нее  на  фронте. Я ответил,  поблагодарил  ее  за письмо. И так  у  нас завязалась  дружеская  переписка.  Мы  долго  переписывались,  но потом  эта переписка  оборвалась. 

    Был  еще  в  моей  военной  биографии  такой случай.  Во время  окружения  части  нашего  полка,    люди  попали  в трудное  положение,   чтобы   дело  поправить,  надо  было  направить  связиста  или радиста в  это окружение.  Выпала   на  меня.  Командиром   батальона был  майор.  А в ночь в нашей части  были  американские  машины  "Додж".  Кузов у них просто палатка, а двигатель мощный. В машине  я был с командиром   и   одним  солдатом.  Участок, который  нужно  было  преодолеть, простреливался  немцами  довольно с близкого  расстояния.   Прострел  был  страшный,   пули летели  шквалом.  Когда  мы  сели в машину, майор говорит: "Ребята,  держитесь!  Буду жать  на  всю  железку!  Насколько выдержит  мотор!" Вот  мы и  поехали. Как только проскочили, вдруг в конце  недосягаемости у нас   рулевое  управление  отказало.   Машина  развернулась  и отлетела куда-то  на  огромной  скорости.  Солдат  кричит: «Мама!» Майор, выхватив  пистолет,  кричит:  "Если  еще  закричишь,  прибью!"  Но  мы все же выполнили  это задание. Нам  за  это  была  объявлена  благодарность,  я  получил  медаль «За боевые  заслуги».                 

  Потом   общими  усилиями кольцо немцев  разорвали, вышли  из  окружения в полном  составе и  были  выведены  на неделю на пополнение  в тыл.  Но   тыл - это  относительное  понятие. Тыл,  это километров  4-5  от  боевых  действий, потому  что  каждый  день,  каждый  час линия  фронта  постепенно все продвигалось вперед, хоть  с  большими  потерями, с  большими  трудностями,  по болотистой  местности. Во время фронта была дана задача,  под шифром "Багратион". Когда  Рокоссовский, Жуков и  Черняховский  разработали  тактический  план - зайти  к немцам  в тыл. Немцы  не ожидали, что  по таким  тропам, по таким болотам  можно продвинуться  воинской части. Тем  более, с  тяжелой  артиллерией, танками,  пушками. Мы  сумели  выполнить эту задачу. Во  время операции был  смертельно  ранен  командующий  фронтом  Черняховский. Молодой,  волевой  командир, он уже в  то  время  был  дважды  Героем  Советского Союза. После Черняховского  командовать  Белорусским  фронтом  стал  маршал  Василевский. Много людей  погибло!

     Во  время участия  на третьем  Белорусском  фронте наш  60 стрелковый  корпус  при второй  Гвардейской  армии  был  переформирован в четвертый ударной  армии.  Обходили  крупные  города,  стороной  Рига,  Вильнюс и  другие  крупные  города   пройдено   много и пешком.  Особенно  было  тяжело в  Белоруссии,    дороги  были очень плохие,  в них стояла    жидкая  грязь.  Техника  вставала,  только  танки могли  пройти,  пехота для  машин  делали  специальные  настилы, колеи, передвигались  только  в  ночное  время. 

   За  успешные военные  действия  нашего стрелкового  корпуса      мы  награждены от Верховного Главнокомандующего  Иосифа  Сталина  грамотами.  Дед  мой  получил таких  грамот  25 штук, где  упоминалось: "За  героизм  и  отвагу  награждает  Верховный  Главнокомандующий".

      Когда  меня  контузило  при  бомбежке,  командир  батальона и санинструктор  хотели отправить  в медсанбат,  я  категорически  отказался,   потому что,  выздоравливающих  могли отправить  совсем  в  другое  подразделение.  А я  не хотел,  да  не только я,  многие  раненые   старались  остаться  в  своем  подразделении.  Все-таки, как ни как,  сроднились,  сблизились.  У меня  хороший  наставник  был  Прокопенко.  Он был  уроженец   Белокурихи,  ему  в то время  было  за пятьдесят  лет. Так  вот  он был  моим   опекуном, как за сыном следил за  мной. 

    Когда были в Белоруссии, то немцы там  зверствовали  жестоко,  жгли 

деревни,  убивали мирных граждан  детей, стариков  за  то, что  там  действовали  партизанские  отряды. А  Белоруссия,  особенно  Западная   на болотах и  дремучих лесах, поэтому  партизанам  было  удобно  уходить  от  немецких  карателей.   

   Фронтовая  жизнь состояла  не только из стрельбы,  подрывов. Выпадали  короткие  минуты отдыха. Приезжали  к  нам  артисты,  много  их  приезжало.  Я  больше всех  запомнил  Тарапуньку  и  Штепселя. Они  выступали, когда  подразделение  находилось  на  пополнении. В это  время  приезжали артисты  даже  на несколько  десятков  километров  вглубь  от  переднего  края.                

   Можно  сказать  вот  о  таком  положении,  с которым  мне приходилось  сталкиваться. Когда  немцы налетали  в  ночное  время, к нам залетали наши  девушки. Их "ведьмами"  называли  немцы. Они на своих  самолетах  и  бомбили  передние  края  немецкой  обороны,  и  немцы  иногда, спасаясь, залетали  к  нам. Но  они  действовали  психологически. В ночное время  самолет немецкий пролетал,  с таким  раздирающим  звуком,  что представить  страшно. Оказывается,  немцы специально  брали на  самолеты  бочки,  сверлили   дырки  в них  и   сбрасывали  вниз,  издавали  такой  страшный  шум писк, скрежет.  Этим  самым  они  дезорганизовывали  наши части. Потом  командиры частей  объяснили,  что это  за вооружение у немцев.                   

    Войну  я  закончил  в Восточной  Пруссии,  в городе  Кенигсберге, когда  после  шквальных  обстрелов  города стреляли  со всех видов  оружия.   На  километр  приходилось  около  300 орудий  большого и  малого  калибра:  и пушки,  и "катюши". С моря  подошли корабли, с воздуха  самолеты. Когда  мы  вошли в  Кенигсберг, это был  город  развалин. Захватили   там  большое количество военной техники и  пленных немцев.  Город  был  укреплен  и  с суши,  и  с моря,  и  вооружением,  и численность солдат была большая. Когда  захватили    город,  наш батальон  отвели  от него на  расстояние пять-шесть  километров      и там  расквартировали.  9  апреля  уже  чувствовалось, что  вот-вот  война  закончится,  и  мы  были  немного  расслаблены,  потому что наше  подразделение  наш  фронт  уже  не двигали  никуда:  ни на Украину, ни  дальше   на Запад. И вот  там,  в один  прекрасный  день рано  утром,  еще   солнышка  не было, один  из  радистов  услышал  объявление о  конце  войны. Когда  мы  это  только  услышали,  все    повыскакивали  из  окопов,  из домов,  и  начали все стрелять.  Был    сплошной   гул,  шум, крики   радости,  слезы - все  было.   Вот  так  мы  встретили  конец  войны!

    Когда  была  объявлена  Победа,  подписана  фашистами капитуляция. Наш  корпус  из Кенигсберга  направили  в  Пятигорск  на  отдых  после  фронта. Там  нас, расквартировали  в старых  кавалерийских  казармах, где квартировался  Ахультинский батальон еще до революции.  Военных  действий не было. Мы же  были отправлены на отдых,  а военная  служба  так  и шла,  были  учения.

       Когда  начиналась  подготовка  к  войне с  Японией,  тогда начали формировать батальон из  военнослужащих  для  отправки  на Дальний  Восток.  Когда  мы  прибыли  на  остров  Мацува,   там  еще  японцы  были. Мы  высадились  без  боя. Впоследствии,  когда  японцев оттуда вывезли,  мы  остались  у них. Все  казармы,  бункера,  огневые точки   находились  в  земле.  Когда  мы прибыли  на  этот  остров, больше  половины  острова  занимала  сопка  вулкана.  После  японцев  оставалось  много  еще  вооружения,   боеприпасов. Когда  японцев  вывезли,  мы  были  расположены  в  их  казармах,  точнее сказать,  в землянках,  рассчитанных  на 50-60 человек.  Было 7 ноября,  когда  мы  вышли  из  землянок и увидели, что вершина вулкана вся горела,  и из  этой  вершины  побежала  огненная  лава.  Нас  спасло то,  что  лава  пошла  в  противоположную   сторону  от нашего  расположения. Была  дана  команда СОС,  и четверо  суток  мы  находились  под этим  вулканом. Потом  стали  подходить  транспортные, гражданские, военные суда.  Наш  полк,  который  находился  на  этом  острове,  насчитывал   около  пяти  тысячи  человек. А  в это время  море  разбушевалось,  где-то  10-12 балов. Это  горы  воды  идут  на берег! Моряки -  молодцы отчаянные люди! На  сопках, когда с корабля были,  спущены  спасательные  шлюпки  на берег  волной бьет эту  шлюпку,  а  моряки  кричат: "Прыгай!"  И вот  прыгали в  эту  шлюпку  кто как  может. Потом  нас  доставили  на  остров  Сахалин.  Там  тоже  были  такие же казармы. На этом  острове  мы  пробыли одну  зиму.  Потом  нас  нужно  было  высадить  обратно  на  остров.  Нас  опять  посадили   на  корабль,  и  мы  поплыли  дальше. Была  дана  команда: "Поочередно  дежурить  в носу  корабля!"  И смотрели  за  морем,  потому  что  было  еще много  японских  мин  и  некоторые   корабли подрывались. Прибыли  мы  на остров  Парнушир  на южную  его  конечность. Когда  прибыли,  здесь  было  несколько  вулканов,  которые  дымились  еще  больше. Здесь  тоже  были  японские казармы,  а северней  части  этого  острова,  километрах в двадцати  был  китокомбинат. На  этом  комбинате  китов  разделывали. Потом  была  организована  служба,  так можно  сказать,  служба  в «нос».  Под  моим  руководством  была  группа  солдат,   с которыми  мы  располагались  на  сопке высотой 1200  метров.  Там  был японский  наблюдательный  пункт.  Он был укреплен и мы там расположились. Установили аппаратуру  наблюдения  и следили  за  морем,  за  движением  кораблей. Погода  была, очень  страшная были очень сильные ветра.  Приходилось  по  неделям  не выходить  наружу,  находились  в  землянках. Летом ходили  в  шинелях,  потому  что погода  была  дождливая,  со  снегом. Питались мы, в основном, продуктами  концентрированными, сухими,  которые  к  нам  привозили  с большой  земли. В 1950  году  прибыли  к  нам  на смену  молодые  ребята.  В последнее  время,  живя  на  этом острове,  мы построили  хорошие  деревянные  казармы  и жили  не в  землянках,  а  в этих  казармах. На  корабле мы прибыли  на  Дальний  Восток.  Месяц   группировали по областям  эшелон. Я прибыл  в Омск.  В Омске  встретились  с братом. Он прибыл  в  отпуск, а  он служил  в армии  в  Латвии. Позже  в Омске  я устроился  на  авиационный  завод,  почтовый   ящик № 7.  Там я  работал  до 1953  года.  В 1954 году приехал  в Южноуральск  к сестре.  Здесь я  и  познакомился  с  будущей  женой  Галиной  Петровной. В марте  1954 года  Галина  Петровна, приехала в Омск и здесь мы  зарегистрировали  наш  брак.  В этом  году  мы переехали  в город Южноуральск.  Здесь я  был  20  апреля  1954  года  зачислен  на  южноуральский  завод   Радиокерамики.  Он    в то  время  только  начинал  строиться. И всю жизнь,  до  самой  пенсии,  проработал  на этом заводе. 

     Мой  дед  в  раннем  возрасте  сильно  увлекался  чтением   книг.  Его первая встреча с книгой произошла в десятилетнем возрасте в 1935 году. У деда  стимулом к чтению послужил тот факт, что его родители были безграмотные, а деду всегда хотелось узнать, что же писали в газетах, в журналах, а тем более в книгах.  Дед активно посещал школьную библиотеку, и впоследствии прочитал все познавательные и интересные книги, которые были в то время в школьной библиотеке.

До армии дед познакомился с творчеством Н.Гоголя, особенно ему понравились произведения: «Вий» «Мертвые души». Заинтересовал его в то время и А.Чехов с его рассказами «О любви».

Приобщение к чтению пришлось временно прекратить из-за службы в армии.

В те военные времена мой дед по-прежнему обращался к печатному слову.

Книги К.Симонова и А.Твардовского стали для  деда верными друзьями.

Когда  в городе Омске мой дед  работал, на авиационном заводе у него воплотилась, мечта создать домашнюю библиотеку. На то время в домашней библиотеке было около 40 книг.

Переехав в город Южноуральск в 1954 году, дед   активно    начал заниматься пополнением своей домашней библиотеки. Первой книгой, которую мой  дед приобрел, стало произведение Джека Лондона «Белый клык». Фонд домашней библиотеки пополнялся интересными, познавательными книгами. Не смотря на интенсивную работу на заводе радиокерамики, дед  всегда находил время для чтения   книг. Книга для моего  деда  сыграла особую роль в жизни.

Через литературу, историческую дед познавал историю России, со времен Ивана Грозного, Петра I и до настоящего времени. Изучая художественную литературу, дед узнал наших классиков: А.С.Пушкина, М.Лермонтова, Ф.Достоевского, Н.Некрасова. С помощью их произведений, дед познал развитие   мира людей. Но большой интерес у него вызвало чтение зарубежной классики: Т.Драйзера, В.Гюго, П.Мериме, Д.Лондона, Д.Санд, К.Чапек, С.Цвейка, Г.Флобера. Моего деда всегда  интересовала жизнь и деятельность зарубежных писателей.

    Особое уважение доставляло чтение военной литературы, особенно мемуары: Г.Жукова, А.Василевского, К.Рокоссовского. Именно большая любовь к книге  повлияла  на создание домашней библиотеки. Хотелось многое узнать из жизни как своего города, деревни, а также зарубежных стран. Сейчас в фонде моего деда домашней библиотеки 1133 экземпляра книг.

По наследству от родителей деда достались редкие книги:

1. «Исторический очерк развития военного управления в России».

Год издания 1802-1902 год (столетие военного министерства).

2. "Первое всесоюзное совещание рабочих и работниц стахановцев».     

14-17 ноября 1935 год. Стенографический отчет.

3. Генеральный штаб РККА «Восточно-Прусская операция». Сборник документов мировой империалистической войны на русском фронте (1914-1917 гг.) Воениздат Москва 1939 год

4. Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». (перевод с грузинского) Сахелгами 1957

  В   библиотеке моего деда  можно найти книги на любой вкус.  И  классические произведения, и исторические произведения, и фантастические романы с удовольствием читаем мы с братом.

В течение всей жизни моего  деда  книга помогала ему. В каждой книге он находил крупицу полезного для себя. Но особую помощь в становлении деда как личности оказали на него произведения: Бориса  Васильева «А зори здесь тихие», Александра  Фадеева «Молодая гвардия».

Книга для деда  всегда была  друг и помощник, который учит  разбираться в людях, направляет на истинный путь. Обязательно перед  сном дед прочитывал хотя бы несколько страничек из своих любимых книг. Военная тема для  него была  наиболее близка, а «Русский характер» А.Толстого дед мог  перечитывать по несколько раз.

Ответы на многие вопросы можно найти, читая классическую литературу, как прозу, так и поэзию: А.Пушкин, Л.Толстой, М.Лермонтов, А.Чехов, Н.Гоголь, М.Шолохов – это золотой фонд нашей русской классической литературы.

Ни компьютер, ни телевизор никогда не заменят книгу. Надо уважать книгу, надо с почтением входить в этот храм мыслей.

Я решил  заняться  поиском  старшего  брата  моего  деда Лебедева  Андрея  Андреевича,  который  в  первых  боях  под  Сталинградом,  пропал  без вести  и  по сей день ничего  не известно.  Я делал  запрос в Государственный  архив  Омской  области, на сайт ФГУК «Государственный историко-мемориальный музей-заповедник «Сталинградская битва»,  делал  запрос в Центральный архив Министерства обороны в г. Подольск Московской области. В поиске  старшего  брата  моего  деда принимала  участие  наша комбинатская  газета, где  я работаю «Челябинский  металлург». Пока  в  моих  поисках  никакой  информации,  но я не останавливаюсь,  продолжаю  свои  поиски.

Я горжусь  своим  дедом,  настоящим  защитником  Родины,  хотя  рядом  его  уже с нами  нет.  Многим  хорошим во  мне я обязан ему - мудрому наставнику, родному  человеку - великому  труженику. Преклоняюсь перед  всеми  участниками  Великой Отечественной войны и тружениками  тыла.