Моя мама была слишком маленькой, когда дедушки не стало. Воспоминание о нем у неё только одно, которое ярко впечаталось в память двухлетнего ребенка.
Жила семья после войны в селе Курошаны под Токмаком, откуда родом моя бабушка. До войны это было большое село с добротными домами и пышными садами. При отступлении немцы всё уничтожили, а напуганные жители прятались в лесополосе. Когда население вернулось, их домов и садов уже не было.
Сначала рыли землянки, да навесы сооружали из подручных материалов. Потихоньку стали отстраиваться, а землянки оставляли под погреба и летние кухни.
Почти у всех тогда были небольшие глинобитные домики, крытые соломой, с небольшими окошками, низкими дверями и земляными полами. Село стало небольшой деревней, всего в одну улицу, да кое где ещё торчали остовы обгорелых печей.
Дом, где жила молодая семья был таким же маленьким, в одну комнату с небольшими сенями. Всей обстановки в доме: плита для готовки пищи, стол с табуретками, да два топчана - для дедушки и бабушки большой, маленький для мамы. Про кровати, шкафы и серванты тогда и не думали, крыша над головой есть и ладно.
Дедушка тогда уже сильно болел, практически не ходил, очень ослаб. Бабушка с мамой на руках заходит в дом. Дед Иван говорит: "Дай мне дочку, Маруся." Бабушка, чуть подкидывая ребенка, отдет ему дочь и, смеясь, говорит: "Лови!" Дедушка как бы на лету подхватывает маму на руки и ещё несколько раз подбрасывает вверх. И девочка смеётся и родители радуются вместе с ней.
Трудно было, голодно, бедно жили, но умели радоваться таким простым вещам. Они были молоды, живы после страшной войны, а главное - на их земле был мир.