Василий
Тимофеевич
ПОДЕЛИТЬСЯ СТРАНИЦЕЙ
История солдата
Из автобиографической повести «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю»
Оба моих дедушки воевали в Великой Отечественной войне. Про одного я ничего почти не знаю, – он пропал без вести (запросы в военные архивы ничего не дали). Говорят, он работал портным в Кремлевском ателье, и вроде бы однажды ушел, как обычно, на работу, и больше не вернулся (есть версия, что с ополчением оказался в окопах под Москвой, и похоронен в братской могиле где-то под Храбровом). У меня есть только одна его портретная фотография.
Люблю и помню я дедушку Васю – Василия Тимофеевича Ларионова. Это – мамин папа. Его я обожала всю жизнь. Он полностью лишился глаз, после снайперского ранения в голову. Но он не опустил руки, всю жизнь проработал на заводе, был передовиком производства (но про его работу я знаю как-то совсем мало…). Про войну он ничего не рассказывал (вообще про войну я знаю только из книг…)…
Он – рядовой 3-го Белорусского фронта. Я знаю, что в Бресте у него была семья – жена и два сына. Все погибли в первые же дни войны.
Родители просили не расспрашивать дедушку о прошлом. Потому что он начинал плакать… Мучительно и больно было мне, ребенку, видеть слезы этого человека, – он был для меня самым-самым сильным, надежным, умным…
В Дни Победы каждый год мы приезжали к нему в гости, и он, весь в орденах, сидел во главе праздничного стола… Иногда я была с ним, когда он встречался с друзьями (с работы), которые не воевали, – я им восхищалась особенно сильно. Дедушка всегда был в темно-синем костюме, белой рубашке и чёрном галстуке – и мне казалось, что он был весь цвета вечернего неба…
Когда дедушка ушел совсем из этого мира – у меня только минута и была – коснуться, его руки…
Миг. Этот миг, как резкая и четкая фотография без теней и полутонов – отпечаталась в сознании глубоко. Неделя мучительного ожидания, надежды и отчаяния – и – всё…
Потом, на похоронах, я смотрела в это, такое знакомо-незнакомое, лицо – и для меня в очередной раз стало очевидным, что тело – это всего лишь сосуд живого духа… Потому что лежащего в гробу я узнавала лишь отчасти…
И снова думала, что жизнь – это самое ценное, что есть, и не только человеческая жизнь… Пока живы – мы можем что-то сделать, изменить. И сказать самое важное друг другу – тоже.
Ирина Поволоцкая (Фиолетовая Фея Феникс)
