После войны остался жить на границе России и Беларусии, женился.
Местные, Белорусские женщины, мягко говоря, не очень хорошо относились к Русским солдатам, считая, что нужно отомстить России за умерших своих детей и мужей, и после войны вели негласную «партизанскую
охоту» на Российских солдат. Под прицел попал и Михаил Михайлович, заманив его, под предлогом местной традиции, празднование которой обязательно, «партизанки» пытались его напоить и убить. С слов Михаила Михайловича:- «Я почувствовал, что то не то- дамы, за столом, меняются
и каждая наливает все больше и больше,...Я решил пить сырые яйца, чтоб не пьянеть, а когда они начали шептаться , считая что я достаточно пьян, и не слышу, сказал, что выйду в туалет и бегом убежал из этого логова..»
Через несколько лет, работая в магазине, он был узнан одной из этих женщин, которая бросилась ему на шею, призналась, что его хотели убить и просила прощения. На границе, в ангаре готовились вагоны с зерном на экспорт, одна вдова, мать 2 детей возвращалась домой с работы, забежала в ангар переждать дождь. Она набрала немного зерна в карманы, чтоб покормить вечером семью, и дома высыпав на сковороду обжарила его. Мимо шел участковый и, сейчас остается только догадываться, то ли почувствовал запах зерна, то ли зашел просто погреться, удивил «шикарный ужин» семьи и арестовал женщину, как врага народа. Михаил Михайлович, как коммунист - коммунисту, написал письмо Сталину, о абсурдности ситуации, в защиту бедной женщины. Но инициатива наказуема, и в суде с словами — «Коммунист не имеет право такие разговоры вести!» дали 10 лет карательных мер, с целью защиты и сохранения существующего политического строя.
После смерти Сталина, отбыв 4,5 года в местах заключения Михаил Михайлович забрал семью и уехал к отцу, который был 1 секретарем ОПКОМа и поднимал целину, в Хакасии. По дороге домой их целую неделю катали по просторам и красотам республики, заезжая то в одну деревню то в другую, позже выяснилось что отцу стыдно было привозить сына — Героя Советского союза прошедшего две войны и репрессии, домой, где не могли встретить его «с хлебом солью», так как ни хлеба ни соли не было, и за эту неделю, которую их катали, дома собрали подросшую пшеницу и на мололи муки, для встречи дорогого гостя. Позже он развелся со своей женой, и через несколько лет встретил Короленко Октябрину Павловну - мою бабушку, с которой и прожил всю оставшуюся жизнь.
Я помню дедушку, он был ярким и оптимистичным человеком, всегда шутил и был искренним, не смотря на все то, через что он прошел. Бывало нальет в миску молока, накрошит туда хлеба с сахаром и мы - внуки, бежим к нему на вкусненькое, сядем вокруг миски и только успеваем ложками махать, «Кутья-матья» он это называл, не знаю теперь от чего, то ли блюдо само, то ли
наш постоянный ор и суету вокруг.