Краткое воспоминание
О службе в рядах Советской Армии в годы Великой Отечественной войны,
послевоенной службе в армии и работе в гражданских организациях

(один из эпизодов боевых действий на Орловско-Курской битве в июле-августе 1943 года).

Я, Кузовников Евгений Сергеевич, родился в г. Сарапуле Удмуртской АССР , 30.06.1925г., в семье Комсомольских работников.
В дальнейшем и отец и мать были партийными работниками, работая в городах: Москва, Петропавловск-Камчатский, Владивостоке, Хабаровске и Николаевске на Урале.
В 1937 году, будучи оклеветанным, отец – Кузовников Сергей Иванович 1903г.р. был арестован как враг народа, а мать – Кузовникова Зоя Михайловна 1904г.р. была исключена из рядов ВКП(б), как жена врага народа, защищая честь своего мужа. Мы с братом Борисом в это время были учащимися начальной школы г. Николаевака на Амуре. Мне было 12 лет, а брату 10 лет. С маминой сестрой Марией Михайловной Анисимовой мы с братом были вывезены на родину отца и матери в гор. Перьм и жили там некоторое время у сестры отца Лапиной (Кузовниковой) Александры Иавновны до 1939г., пока маме не дали квартиру.
В 1940 году в октябре месяце после длительных и неоднократных поездок в г. Москву за «правдой» мамы к Сталину, Молотову, Швернику, Берия и другим, маму все же восстановили в партии, сообщив ей официально письмом, что ее муж в июне 1939 года умер в местах заключения, хотя в действительности он 13.09.1938г был осужден 3-кой ЦК и растрелен по приговору Военного трибунала, о чем нам стало подробно об этом известно после реабилитации в июле 1957 года и официального ответа Хабаровского КГБ после наших длительных запросов в 1990 году. Захоронен он был в гор. Хабаровске на городском кладбище, где захоронено более 32 тысяч невинно расстрелянных людей.
Теперь мы имеем официальные документы о реабилитации отца и восстановлении его в ВКП(б).
После восстановления мамы в партии, нас с братом приняли в РУ №3 (Ремесленное училище) при заводе № 172 имени Молотова (ныне завод им. Ленина – Мотовилихинские заводы). Я учился в группе слесарей-лекальщиков, а брат Борис в группе слесарей-сборщиков 45-мм. пушки.
Очень трудно было в то время носить ярмо сыновей врага народа, сглаживало только то, что были не одиноки.
Когда мы учились в 49 школе гор. Перми в 7-8 классах, то из 35 учащихся 30 были дети «врагов народа». Каждый из нас был глубоко уверен в том, что наши родители не виновны. Наша вера оправдалась. Писать про это не имеется возможности, т.к. это была бы целая книга.
Поэтому я перейду к службе в армии в годы ВОВ. Перед днем Красной Армии 23.02.1943 года на Урале: в Свердловске, Челябинске, Перми и других городах был объявлен набор добровольцев в Уральский добровольческий танковый корпус, который создавался на средства, собранные на добровольные пожертвования народа, проживающих в этих областях. За неделю было собрано 105 000 заявлений с просьбой зачислить добровольцем в этот корпус, а требовалось 9500 человек.
В общем попасть добровольцем в этот корпус было очень нелегко. Но мне повезло. 5 марта 1943 года по решению мандатной комиссии я был зачислен в 243 Пермскую добровольческую танковую бригаду, 30-го Уральского Добровольческого танкового корпуса. В 17,5 лет стал автоматчиком танко-десантной роты 243 ТБр, которая дислоцировалась в гор. Кунгуре Пермской области. Обучение военному делу велось сложное, частые ночные тревоги, большие и длительные пешие и на танках марши, но молодежи было легче, так как большинство из нас были уже хорошо подготовлены в школах ОСОАВИАХИМА и школе снайперов, умели стрелять из автомата, пулемета и миномета-лопатки, бросать противотанковую гранату на жалюзи танка и т.п.
1-го мая 1943 года приняли воинскую присягу, на площади Акулова в Перми, дали клятву Уральцам, что долг добровольцев выполним с честью и в конце мая поехали на фронт.
В первых числах июня 1943 года прибыли в Кубинку в 60 км. от Москвы, где все части нашего корпуса прошли сколачивание частей, корпус вошел в состав 4-й танковой армии и поехали на фронт.
Первое боевое крещение наша 243 ГБР в составе 30 Уральского добровольческого танкового корпуса получила на Брянском фронте 27 июля 1943 года вблизи местечка Середичи. Сейчас трудно вспомнить названия населенных пунктов, где мы в составе нашей бригады прошли с ожесточенными боями на танках в десанте или пешим порядком за танками, когда со всех сторон по нам били со всех видов орудий, но все же некоторые названия в первых боях запомнились, это: Коноплянка, Дулебино, Колонтаево, Скородумка, города Болхов, Карачев, Шахово, Брянск, Орел, Унсча и другие.
В этих боях, мы безусые мальчишки, которым только исполнилось по 18 лет мужали, учились бить врага у своих старших товарищей, своих замечательных командиров, которых любовно называли «Батей», по-уральски, становились мужчинами. Бригада наша вела непрерывные, ожесточенные бои и вот 31 июля 1943 года танковая рота под командованием ст. лейтенанта Елкина и наша танко-десантная рота (ТДР) получила задачу захватить плацдарм у местечка Скородумка, первоначально форсировав р. Нугрь. Этот плацдарм должен был быть захвачен и расширен для основных сил бригады и корпуса рано утром. Перед рассветом (скорее еще ночью) бригада, вернее танковая рота с десантом на броне форсировала р. Нугрь, прошла 1-ю и 2-ю траншеи обороны немцев и двигалась дальше, но недалеко около нашего танка разорвался осколочный снаряд и я получил первое ранение в ногу. Нашим взводом тогда командовал летенант Фишман М.С., который был на другом танке. Командир нашего отделения доложил командиру танка, фамилию которого я не помню. Командир танка приказал мне сойти с танка, т.к. в тыл врага раненых возить нельзя. Танк сделал короткую остановку, мне товарищи помогли слезть с такна. Я остался один, Танк с десантом ушли в темноту, а я остался между 2-х немецких траншей, расстояние между ними было примерно 1-1,5 км.
Не скрою, было мне в то время очень страшно, так как я отчетливо слышал немецкие голоса, их команды и крики, а я на открытой местности, правда темнота спасала меня. Стал искать укрытие. Нашел вблизи этого места воронку от снаряда, сполз в нее и сделал себе перевязку перевязочным пакетом и разорванной нижней рубашкой. Боль несколько утихла и кровотечение вроде бы уменьшилось, но страх возможности плена не оставлял меня. Больше в это время думал даже не о себе, а о маме и младшем брате. Ведь им было бы еще хуже, могли бы сказать, что отец враг народа и сын такой же. Все передумал за эти минуты времени.
По немецким траншеям стали чаще падать снаряды нашей артиллерии, немцы стали группами перебегать в глубь своей обороны. Воспользовавшись этим, решил ползти и искать ползком, что-то вроде щели и вскоре нашел одиночную щель. Увидел в ней человека, но кто он мне не видно, он сидел ко мне спиной, уткнувшись лицом в угол щели. Меня обожгло чувство большого страха и с целью самозащиты я выхватил из ножны свой «Уральский черный нож» и вонзил его в спину сидящему, сползая в щель, но нож прошел в тело словно в банку с маслом. Я понял, что это был убитый. Напрягая зрение, разглядел нашу каску и прижатую к углу винтовку нашу с примкнутым штыком. В общем мне пришлось еще больше переволноваться. Правду сказать «трухнул изрядно».
Но вскоре меня охватило радостное волнение, наша артиллерия усилила и перенесла свой налет вглубь обороны немцев, я понял, что наши скоро должны наступать. Мое предположение подтвердилось, так как я скоро услышал наше «Русское Ура!». Это еще больше обрадовало меня.
И вот, осмелев я повернул убитого и увидел сильно изуродованное и почти сгнившее лицо.
В это время я больше стал глядеть на Восток, стало светлеть и я стал различать цепи наших пехотинцев, на ходу стрелявших из стрелкового оружия. Немцы по ходам сообщения стали группами бежать в тыл. Тут и я осмелел, стал стрелять из своего «ППШ» по немцам.
Вскоре наши пехотинцы достигли места, где было «мое убежище». Какая-то сестричка помогла мне выбраться из него и повела меня в пункт сбора раненых, но тут мне очень повезло, я увидел своего боевого друга Матвея Каплан, который в составе нашего взвода ехал тоже десантом на другом танке. Он был послан командованием нашей роты в штаб батальона с донесением. Он меня и довел до нашего бригадного медсан-взвода, где мне сделали обработку и перевязку ран. Так я снова попал в свою часть, а то потерять ее для солдата – большая утрата. Временно определили меня при медсан-взводе для легко раненых. Пробыл я там около пяти дней, а затем снова прибыл в свой взвод автоматчиков ТДР.
Во взводе осталось бойцов около 10-ти человек, которые использовались командованием как разведчики или при охране штаба бригады. Ходили в разведку пешим порядком и на броне танков, искали возможные броды, проходы, пути обходов трудных мест для танков (глубоких и узких оврагов, завалов, разрушенных мостов и т.п.)
Два раза нам с Толей Образцовым и Сашей Рудометовым посчастливилось ходить в разведку под командованием лейтенанта Володи Маркова. Этим мы гордились, так как он уже имел заслуженную репутацию в бригаде у всех добровольцев, как отважный офицер.
Но в одном из заданий в Брянских боях где-то в районе Шахово или под Злынью, мы уже возвращались с задания, лейтенант Марков был ранен немецким снайпером в левую лопатку. Наши шинели и противогазные сумки имели тоже одиночные дырки, но к счастью нас не зацепило. Мы сделали ему перевязку за бугром в укрытии и пошли к бригаде. Возвращаясь в бригаду, мы попали под налет 3-х немецких самолетов, которые бомбили и обстреливали из пулеметов наши танки.
Но здесь обошлось без потерь.
По приказу лейтенанта Маркова мы ушли в свой взвод. Больше мы его в бригаде не видели. Видимо он был направлен в госпиталь. А когда мы вышли на формировку и стояли в Брянских лесах, то слышали, что он еще воевал в составе нашей соседней 61 гвардейской ТБр, я в боях перед штурмом Берлина стал Героем Советского Союза.
Долгое время после войны, я его разыскивал, но уже в 1970 году от товарищей узнал, что он умер в 1968 году.
В своей 62-й гвардейской ТБр с Брянских Лесов и до Сандомировского плацдарма, я воевал во взводе бригадной разведки сержантом. В ноябре 1944 года меня, Сашу Рудометова и еще одного товарища из нашей части отправили в военное училище, которое я закончил уже в 1946 год.
За время службы в бригаде был ранен, а во Львове контужен, но часть не покидал. Награжден орденами: «Отечественной войны 1-й степени», «Красной Звезды», «Славы 3-й степени», медалью «За боевые заслуги» и другими юбилейными медалями и безупречную службу, которых около 16-ти штук. Службу в Советской армии закончил в октябре 1974 года с должности Чунского районного военного комиссара в звании подполковника. С 1985 года нахожусь в отставке, инвалид ВОВ 2-й группы.