...В доме, в котором расположился мой взвод, на втором этаже для себя я занял маленькую комнату, одна из дверей выходила на балкон. Есть койка, стол, а вот радио нет, а сейчас особенно важно послушать, что творится в мире. Кстати, есть электроэнергия, что нас особенно удивило, когда мы вступали сюда. И я посылаю бойцов в соседний городишко на полуострове с заданием найти исправный приёмники привезти. К вечеру приёмник доставили на место, а позже включил в эл. сеть. Но что это?.. Все радиостанции как по заказу поют русские песни, да такие хорошие, каких и дома не приходилось слышать. Выступают певцы, выступают хоровые группы, и кругом песни, песни и песни. И только русские. С Берлина перевожу на Париж — русские песни, в Лондоне — русские песни, Осло, Стокгольм, Хельсинки — только русские песни. «Наконец западу дошло до сознания, что такое русские» - так я подумал, выключил приёмник и уснул.
    Утром вбегает в комнату боец, будит меня и говорит как-то тревожно-торжественно: 
- Товарищ лейтенант, идите, вас вызывает комбат, он во дворе. 
К побудке в любое время суток мне не привыкать и я буквально выскочил во двор. Да, там стоял командир батальона связи майор Пчелов. Подбежал и докладываю, что «по вашему приказанию...». 
- Не надо — остановил он меня — вот что, поздравляю тебя с днем Победы и окончания войны, немцы повсеместно капитулировали...
    Какую-то часть минуты стоял я ошарашенный необыкновенной новостью, а потом как будто не я, а кто-то во мне заговорил:
-Что?.. Что?... Как вы сказали?... - залепетал, не понимая, что говорю, от возбуждения не чувствую себя... Трогаю то за левую руку... потом за правую... за голову, - стараюсь осознать — живой я или мертв, а может быть во сне такое приснилось.
    Все четыре года только и думал о том, что где-то она, эта гадостная с косой подстережёт меня. Но нет... не сплю... живой кажется — передо мной реальный наш командир батальона, стоит и улыбается, понимает моё шоковое состояние и даже по своему доволен, что своим сообщением произвёл такой эффект. Распорядился собрать бойцов, да они и так почти все в сборе вокруг нас и я уже трезвый (кажется) командую: «Становись, смирно!». Комбат поздравил всех с окончанием войны, с днём Победы над фашистской Германией, поблагодарил за честную службу во имя Родины и Мира, и, в скорости ушёл поздравлять другие взводы, я скомандовал «вольно» и тут такое началось, которое не замечалось и не могло быть на войне. От избытка эмоций плясали, на разные голоса пели, плакали, садились на землю и опять поднимались, куда-то бежали и снова возвращались, что-то говорили, но никто толком ничего не мог понять. Откуда ни возьмись подбегает боец с флягой водки и пошла кружка по кругу и опять эмоции, опять творится что-то непонятное.
    Нескоро стали расходиться возбуждённые, радостные, счастливые и я окончательно пришёл в себя и скомандовал: «взвод, в ружье!..» Все взяли личное оружие и я кивком головы указал, чтобы следовали за мной. Во дворе опять построил и сказал короткую речь:
- Товарищи... мы счастливы, что дожили до радостного дня Победы... Честь и слава советским бойцам-победителям... Но мы дожили, дождались дня Победы потому, что кто-то за нас положил свою голову, погиб во славу нашего оружия, во славу Родины. Так отдадим наши почести погибшим товарищам огнём нашего оружия и минутой молчания.
    Все зарядили и подряд три залпа прогремело в утренней тишине, во дворе бауэра — профессора, на берегу Балтийского моря, откуда чуть-чуть в ясную погоду  виднеются датские острова.
    Потом опять зашёл в свою комнату и, обратив внимание на стоящий приёмник — только сейчас догадался, что в европейских столицах ещё вчера вечером (8 мая 1945г.) знали о капитуляции Германии, и, славя Красную Армию, до высшей степени торжественно пели русские хорошие песни.
    Тут я должен оговориться, что ни на второй, ни на третий день, да и вообще этих песен больше не пели...