- Что я видела в жизни? Работу, работу и всё. Родилась я в 1920 году в деревне Нефёдово Ярославской области. Нас в семье было 6 детей: два сына и четыре дочки. Меня с десяти лет отдали служить в няньки. Отработаю до Покрова, а то и до Казанской, а потом уж и в школу иду. Так кое-как и закончила 4 класса. А потом работа в колхозе.
В сорок первом мы как раз дорогу строили Кострома-Ярославль. Пни корчевали, на лошадях вывозили их, когда вдруг нарочный приехал, говорит: «Германия войну объявила…» тут мужчин всех сразу забрали, а мы домой воротились.
Вскоре повезли нас, девчонок, под Рыбинск копать противотанковые рвы. Ломик да кувалда в руках, а на обед - картошка с капустой мороженные. Так продюжили до весны, а там новое задание: из-под Смоленска пригнали тёлочек, бычков: мы должны были приучить их к сельскохозяйственному труду, чтобы на поле навоз вывозить и прочее… Так что, когда меня в Армии за руль «трехтоннки» посадили, я уже сильная была, работящая. Да и собой не маленькая, крепкая такая, как говорят - сбитая…
В Даниловском райвоенкомате нас с подружкой на вопрос: «Кем служить хотите?»- в голос ответили: «Парашютистами», и обнадёженные военным руководством отправились ночевать в заброшенную церковь. Нам и не снилось, на сыром, холодном церковном полу, что будем возить бензин и бомбы к тяжёлым бомбардировщикам, которые понесут под своими крыльями смерть и обрушат её на врага. Какое-то время мы жили в палатке, копали себе землянку и «приручали» большие, тяжёлые машины.
Мне единственной из женской команды, предложили сесть за баранку «ЗИСа-5». Сначала я возила патроны, взрывчатку, снаряды на склад - в светлое время, а как наступит ночь, и самолёты нервно вытянутся в ожидании своего вылета, - со склада на аэродром. Солдаты выгружают опасный груз из кузова, подвешивают его к самолётам, и машина, урча, отправляется в новый рейс. А как заглохнет, вылезай и верти рукоятку, стартер-то не работает. Ой, господи, господи!
Через полтора года службы меня как ответственного и надёжного товарища перевели из транспортного в специальный взвод, перевозить горючее.
- Верите ли, придёт пятнадцать цистерн, а мы за сутки их все выкачиваем. А там в каждой цистерне по шестьдесят тонн. Днём возим- возим, умаемся, а ночью надо опять возить - самолёты заправлять. На аэродром прибудешь, пока бензин течёт, руки на руль положишь, голову прислонишь, как уже кричат: «Белова, давай, езжай!»
В сорок третьем году меня, единственную из тридцати двух девчат, за отличную службу наградили медалью «За боевые заслуги». Я пользовалась авторитетом у подруг, стала им командиром, ценило меня и командование.
На войне встретила свою первую любовь, ставшую единственной на всю жизнь.
Гоша (Кухарчик Георгий Павлович) служил со мной в 48-й дивизии 630 батальона, который обслуживал авиацию дальнего действия. Гоша в то время был уже человеком солидным - сержантом, командиром отделения. Не мог он обойти вниманием самую приметную из девчонок - автомобилисток - Надежду, к тому же самую смелую, решительную и отчаянную. И я ответила ему взаимностью.
Так и прошли вместе боевой путь через Балашов, Калинин, Смоленск, Лиду, Брест, Польшу до победного солнечного утра 9 мая 1945 года. А 10 мая 1945 мы зарегистрировали наш брак в Брест- Литовске. До сих пор бережно храню свидетельство о браке на двух языках- русском и белорусском.
После войны мы с мужем уехали к нему на Родину, в далёкую сибирскую деревню Сартаково Коченёвского района Новосибирской области, затем переехали в Коченёво. Так я стала сибирячкой. Свою огромную любовь, вспыхнувшую в грозные сороковые, мы пронесли через десятилетия. Прожили мы в согласии, любви и заботах друг о друге пятьдесят девять лет.
Воспитали троих детей. Ещё до войны муж научился играть на гармошке. И на войне, в редкие минуты отдыха, тоже играл, а я пела. Дома на праздниках я тоже пела свою любимую песню про «Катюшу», а мужа как всегда ей подыгрывал.
Спрашивают, что особенно запомнилось на войне.
«Как в городе Лиде мы мёрзли. Валенки все бензином пропитаны, портянки мокрые, их под себя положишь, чтобы хоть чуть-чуть просохли. А на вешалке, хоть зима, ни одной одежонки. Какая бы не была грязная фуфайка, все с девчатами на себя пялили, так спали.»
В мирное время я и в сельпо торговала, и в школьном буфете, и поваром в столовой была, и на «птичнике» работала, а за руль грузовика мне больше не хотелось. Война на всю оставшуюся жизнь отбила охоту. Даже за личные «Жигули», оберегаемые мужем, я не садилась.