Папа у меня был танкистом, прошедшим и финскую, и отечественную войну. В детстве он мне казался таким умным, красивым, важным, взрослым, а сейчас смотрю на его послевоенные фотографии и думаю – какие же они были молодые, когда закончили войну. Похоже, и раньше, и сейчас война – дело молодых.
Воспоминания мамы о войне – это просто сценарий для фильма. Папа обычно молчал или кратко отвечал на вопросы, а маму иногда прорывало на воспоминания. 22 июня 1941 года с утра в воскресенье они с воинской частью поехали отдыхать на Гороховое озеро километрах в десяти от Острова. Когда я училась в старших классах, мы с мамой ездили туда. Это потрясающая голубая «чаша» среди сосновых берегов, закрытая куполом голубого неба. Песочный берег плавно уходит в совершенно прозрачную воду, такую чистую, что, стоя в воде по шею, видишь ноги. Волшебное место для отдыха! Я думаю, им, молодым офицерам с жёнами, было очень весело тем утром в таком чудесном месте. Наверное, было всё, что бывает в таких случаях: купание, загорание, игры в мяч, выпивка, песни и т.д. – и вдруг около двенадцати часов приехал мотоциклист и объявил тревогу и общий сбор, не сказав, что началась война. Мужей погрузили в машины и увезли, оставив жён добираться самостоятельно. Женщины возвращались в город раздражённые, что испортили воскресный отдых и что заставили по жаре тащиться пешком и т.д., а дома им сказали, что началась война.
Мама говорила, что папа смог вырваться только к вечеру на несколько минут, схватил кое-какие вещи, попрощался и убежал на долгие шесть лет, и это им ещё повезло, что не навсегда! Правда, у них ещё была одна встреча, даже и не встреча, а прощальный взгляд! В неразберихе начала войны папину часть сразу направили под Лугу. Они туда прибыли и сразу же получили приказ - идти на оборону Риги. Этот марш опять проходил через Остров. Мама вспоминала, что вдруг прибежала соседка и сказала, что по шоссе идут наши танки. Мама бросилась к дороге, увидела колонну танков, на башнях которых сидели люди с совершенно чёрными, запылёнными лицами, узнать среди которых своего мужа было не возможно. Но, наверное, и он искал её глазами и сделал какой-то знак, потому что она его увидела. Вот это уже было окончательное прощание до сорок седьмого года, когда она приехала к нему под Ригу. В июне 1941 она была беременная, и хороших мыслей о своей судьбе и судьбе ребёнка, я думаю, у неё не было - был ужас!
Немцы подходили очень быстро и ей, жене офицера Красной Армии, надо было уходить из города – их никто организованно не эвакуировал. Женщины собрались и пошли по дороге на Опочку в колонне беженцев. Скоро сказали, что дорога перекрыта немцами, и им пришлось вернуться в Остров. Деваться было некуда, и мама пошла к родителям в деревню Демешкино и до конца войны была с ними. Скоро пришли немцы. 15 февраля 1942 года она родила дочку Галю, о которой папа узнал только после войны.
Об оккупации она рассказывала меньше – думаю, что, то потрясение после очень весёлого утра врезалось у неё в душу навсегда, а дальше пошла сплошная череда горя, из которого выделить что-то было нелегко. Рассказывала, как плакали, глядя в небо, где горели как спички наши самолёты. Уже после войны стали говорить, что они были из фанеры.
Жили трудно. Мама очень боялась, что донесут о её муже-офицере, но обошлось. У них на постое жили немцы, но особенно не притесняли. Вспоминала, как однажды ходила в Остров за продуктами и попала в облаву для угона в Германию. Всех собрали в кинотеатре, а у неё дочка-кроха в деревне, и молоко бежит из грудей. Спасла её знакомая девушка, которая гуляла с немцами, и которую все презирали. Она как-то смогла её выпустить. Правда, в Германию их всё-таки угнали, но уже всей семьёй с родителями и Галей. Может быть, поэтому и выжили, что были вместе.
В Германии сначала работали на какого-то немца-врача. Кормили очень плохо, и Галя заболела, просто угасала. Думаю, что у неё была дистрофия, потому что мама как-то упросила хозяина посмотреть её, а он сказал, что нужны яйца и молоко. Хозяйка пожалела молодую худенькую русскую с ребёнком и дала продукты.
Когда война подошла к Германии, их собрали в лагерь для перемещённых лиц, территорию которого освобождали американцы. Эти сволочи держали их в лагере до августа 1945 года и не сообщали, что война окончена. Они вернулись в деревню под осень: ни кола, ни двора, ни продуктов, сплошные проверки. Зимовали у родственников в хлеву. А ведь, если бы вернулись в мае, то могли что-то вырастить на зиму и как-то обустроиться.
Про папу сначала ничего не было известно, а потом он написал и стал посылать аттестат. Думаю, что дедушка с бабушкой смогли подняться и отстроиться во многом за счёт этого.