НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ КУДИНОВ

Родился 27 ноября 1920 года

д. Ялтуново Рязанской области

Умер 6 сентября 2003 года

Мой отец, НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ  КУДИНОВ, служил летчиком-истребителем в легендарном «Покрышкинском»  16-м гвардейском истребительном авиационном Сандомирском ордена Александра Невского полку.

 Он летал на американском самолете, поставляемом США для СССР по лэндлизу, Bell-Р-39N-1 АЭРОКОБРА. Бортовой номер самолета  -  56

(У внимательного  читателя может возникнуть вопрос. Почему я могу утверждать, спустя столько лет, что бортовой номер самолета моего отца был именно  таким – 56)?

Отвечаю!

Читая книгу мемуаров боевого командира и друга моего отца, Героя Советского Союза Георгия Гордеевича Голубева «В паре с «сотым», в одной из глав, -  «Восемь против двадцати», где описывается легендарный бой, о котором я расскажу позже, я нашел следующую фразу: «…в шлемофоне послышался торопливо-взволнованный голос: — Внимание, я — "пятьдесят шестой". (выделено мною, И.К.) "Фоккеры"! Это предупреждал нас Кудинов. Он заметил на одной с нами высоте восемь нарастающих точек. Вражеские истребители! Идут на сближение.» (Цитируется по кн.  Голубев Г. Г.  «В паре с «сотым». — М.: ДОСААФ, 1974. — 245 с. )

Вот почему я точно знаю бортовой номер самолета моего отца, гвардии младшего лейтенанта Николая Кудинова не только по его рассказам, но и по книгам воспоминаний его однополчан.

Отец служил в легендарном полку.

В 16-м гвардейском истребительном авиационном  полку свой славный боевой путь от летчика до командира полка прошел первый Трижды Герой Советского Союза, прославленный  советский ас - Александр Иванович Покрышкин, лично сбивший 59 самолетов противника. А.И. Покрышкин прошел славный путь от летчика до маршала авиации  Председателя  ЦК ДОСААФ СССР.

Во время Великой Отечественной войны личный состав полка совершил 13 684 БОЕВЫХ ВЫЛЕТОВ. В воздушных боях и на земле летчиками полка было УНИЧТОЖЕНО 618 САМОЛЁТОВ ПРОТИВНИКА.

19 лётчикам было присвоено звание Героя Советского Союза. Двое из них, Г.А. Речкалов и А.Ф. Клубов стали Дважды Героями Советского Союза, а А.И. Покрышкин  (первым в нашей стране) – Трижды Героем Советского Союза.

ЭТИМИ ДВАДЦАТЬЮ ЛЕТЧИКАМИ К 1945 ГОДУ БЫЛО СОВЕРШЕНО БОЛЕЕ 7700 БОЕВЫХ ВЫЛЕТОВ!

 ПРОВЕДЕНО ОКОЛО 1420 ВОЗДУШНЫХ БОЕВ!! ИМИ СБИТО В ВОЗДУШНЫХ БОЯХ 430 САМОЛЕТОВ ВРАГА ЛИЧНО И ЕЩЕ 56 В ГРУППЕ, А ВСЕГО 486 САМОЛЕТОВ ПРОТИВНИКА!!!

 Мой отец летал ведомым в паре с Героем Советского Союза Георгием Гордеевичем Голубевым – личным  ведомым А.И. Покрышкина. 

О нелегких фронтовых буднях, ожесточенных воздушных боях наших летчиков-истребителей, питомцев покрышкинской школы и своем боевом пути,  Георгий Гордеевич Голубев написал в книге мемуаров  «В паре с «сотым», пережившую не одно издание.

В этой книге автор не забывает своего верного и надежного ведомого,  гвардии младшего лейтенанта Николая Кудинова, прибывшего на фронт из школы ускоренной подготовки летчиков.

Этих совсем еще юных мальчишек-выпускников летчики-фронтовики в шутку называли «взлет-посадка», потому что ускоренная подготовка летчиков в тылу предполагала обучению лишь первичным навыкам пилотирования, опыт боевого летчика-истребителя, зачастую трагический, эти младшие лейтенанты  приобретали уже на фронте в реальных  жестоких воздушных боях.

Вот как в книге своих мемуаров Г.Г. Голубев так описывает первые шаги на фронте молодого летчика Николая Кудинова, -  моего отца: «…Когда я возвратился в эскадрилью, мне дали ведомым нового молодого летчика — Николая Кудинова. Он тоже оказался хорошим боевым товарищем. Здесь же в Стефанештах, в районе аэродрома, я «натаскивал» его боевому применению, и тоже учил своего ученика так, как учил меня когда-то мой учитель, мой ведущий — Покрышкин.

Кудинов быстро осваивал науку воевать, молниеносно повторял мой маневр, понимал меня буквально с полуслова. Вскоре мы с ним стали вылетать на боевые задания.

…..Надо сказать, что наши молодые летчики уже успели совершить по нескольку боевых вылетов, участвовать в воздушных схватках. Смело, тактически грамотно дрались с вражескими асами А. Иванов, Н. Кудинов, А. Сеничев, Г. Бабкин, М. Бузуев и другие ребята. Мы искренне радовались каждому их успеху». (Цитируется по книге. Голубев Г. Г.   «В паре с «сотым». — М.: ДОСААФ, 1974. — 245 с. )

О фронтовой жизни и воздушных боях моего отца я узнавал не только из его рассказов, но из целого ряда  книг- мемуаров его прославленных однополчан, в которых ярко и образно описывались  эпизоды в которых мой отец проявил самые высокие качества   летчика-истребителя, надежного и верного боевого товарища и достойного советского офицера.

ВОСПОМИНАНИЯ О МОЕМ ОТЦЕ ОСТАВИЛИ В СВОИХ КНИГАХ:

- Трижды Герой Советского Союза А.И. Покрышкин «НЕБО ВОЙНЫ». (Покрышкин А.И.  Небо войны. — М.: Воениздат, 1980)

- Дважды Герой Советского Союза Г.А. Речкалов «ДЫМНОЕ НЕБО ВОЙНЫ» (Речкалов Г.А. Дымное небо войны. - Свердловск, 1968.);

- Герой Советского Союза К.В. Сухов «ЭСКАДРИЛЬЯ ВЕДЕТ БОЙ» (Сухов К. В. Эскадрилья ведет бой. — М.: ДОСААФ, 1983);

- Герой Советского Союза  Г.Г. Голубев «В паре с «сотым» (Голубев Г. Г.   «В паре с «сотым». — М.: ДОСААФ, 1974. — 245 с. )

Из множества  событий и эпизодов фронтовых будней летчиков-истребителей 16-го гвардейского истребительного авиационного полка, описанных в этих  книгах

Я хотел бы рассказать лишь о трех воздушных боях проведенных моим отцом.

***

ТРИ ПАМЯТНЫХ ВОЗДУШНЫХ БОЯ МОЕГО ОТЦА - НИКОЛАЯ КУДИНОВА

О воздушном бое, с  которого  я хочу начать рассказ  состоялся 1августа 1944 года  над переправой через Вислу вблизи у старинного польского города  Сандомир.

В  это время на Сандомирском плацдарме разворачвались   напряженные бои по освобождению Западной Украины.

Мой отец вылетел ведомым в паре с командиром 1-й эскадрильи гвардии ст. лейтенантом Константином Суховым.

Они вступили в воздушный бой с немецким самолетом разведчиком «Фокке-Вульф – 189» «рама», который корректировал огонь немецкой артиллерии по переправам наших войск через Вислу.

Вот как описывает начало этого боя в своей книге «Эскадрилья ведет бой» К.В. Сухов:

«Вот в прицеле уже правый мотор. Вращается винт, взблескивает на солнце круг, мешает поточнее прицелиться. Пора! Метров сто остается до «Фокке-Вульфа-189». Нажимаю гашетки. Ясно вижу: попал! Сверкнули искры, брызнули огнем разрывы….

Отстав, Кудинов подвернул на «воскресшую» цель и стал атаковать ее. От «фокке-вульфа» навстречу ему несутся трассы — стрелок яростно отбивается от истребителя. Он и меня брал в прицел, да только не успел пристреляться. 

Мы вдвоем с Кудиновым строим «ножницы»: он с одной стороны атакует, я — с другой. Затем разворачиваемся — и повторяем атаку.

Живучая ведь! Уже по нескольку атак выполнили, уже и стрелок не стреляет — поразили его все же, а «рама» тянет и тянет к своим. Километров пятьдесят ее гнали, да никак добить не могли: один мотор только работает, вот-вот плюхнется, но уходит...

Кудинов выполняет последний заход, атакует. Трасса как бы вонзается в самолет. Тот словно бы сделал просадку и, пропахав по земле метров двести, замер....

Однако, несмотря на то, что последняя атака, после которой  немецкий самолет был сбит была атакой моего отца, он поступил как настоящий честный офицер, посчитавших невозможным для себя записать этот сбитый самолет на свой счет и честно уступил эту победу своему командиру-ведущему.

Вот как пишет об этом сам Константин Васильевич в своей книге:

 «Приходим домой. — Ну что, Коля? Твоя последняя была атака — так что трофей твой! — говорю Кудинову. — Нет, командир: это твоя четырнадцатая победа. Я только помогал тебе добить «раму»!.. Спорим, доказываем друг другу, чей это трофей. Наконец, вмешалось начальство. — Кудинов прав: твоя, Сухов, работа. Тебе его засчитываем. … Что касается Кудинова, то он вскоре лично сбил два вражеских самолета, обеспечил другим летчикам, с которыми летал в качестве ведомого, возможность пополнить боевой счет. А Я И ПО СЕЙ ДЕНЬ ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ПЕРЕД НИКОЛАЕМ ДОЛЖНИКОМ (Выделено мною И.К.). (Цитируется по книге Сухов К. В. Эскадрилья ведет бой. — М.: ДОСААФ, 1983  См. глава «Над Вислой рекой)

***

ЛЕГЕНДАРНЫЙ БОЙ

Второй воздушный бой, о котором я хочу рассказать стал поистине легендарным.

Он состоялся 18 апреля 1945 года.

ВОСЕМЬ НАШИХ САМОЛЕТОВ СРАЖАЛИСЬ ПРОТИВ ДВАДЦАТИ ФАШИСТСКИХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ.  В ЭТОМ ВОЗДУШНОМ БОЮ, БЫЛО СБИТО 9 САМОЛЕТОВ ПРОТИВНИКА, НАШИ ЛЕТЧИКИ НЕ ПОТЕРЯЛИ НИ ОДНОГО И ВСЕ БЛАГОПОЛУЧНО ВЕРНУЛИСЬ НА СВОЙ АЭРОДРОМ.

В этом воздушном бою участвовал мой отец и сбил в нем «Фокке-Вульф-190».

Это был ожесточенный бой и в нем мой отец не просто сбил фашистский «фоккер», он сбил его, прикрывая своего ведущего - Героя Советского Союза Георгия Голубева.

Читая воспоминания об этом легендарном воздушном бое со страниц книги Г.Г. Голубева «В паре с «сотым», через десятилетия доносится неистовое напряжение неравного боя, ожесточение  врага,  пытающегося с обреченностью загнанного зверя, уже на исходе войны,  поквитаться с нашими  летчиками, и,  в то же,  время боевой азарт, отвага и абсолютная взаимовыручка в бою совсем еще молодых ребят, каждому из которых  не исполнилось  еще и 30-ти лет.

  Вот что пишет Г.Г. Голубев в своей книге об этом  тяжелейшем воздушном бое: 

«День 18 апреля выдался солнечным.  В 10 часов сорок минут  восьмерка  наших истребителей, ведомая гвардии старшим лейтенантом Суховым, повторно вылетела на прикрытие боевых порядков наземных войск. Боевой порядок — ударная четверка во главе с Суховым (Кутищев, Кудинов и я) и четверка прикрытия (ведущий — Бондаренко, его ведомый — Душанин, вторая пара — Березкин и Руденко). Строй — правый пеленг".

Сухов скомандовал: — Внимание, разворот на сто восемьдесят! Группа повторила маневр ведущего, но выполнить разворот до конца не успела, как последовало предупреждение Сухова.

— Внимание, я — "полсотни". Под нами четверка "фоккеров".

— Я — "пятидесятый": атакую! — и сразу же левым полупереворотом сверху под ракурсом в одну четверть Сухов атаковал ведомого второй пары "фоккеров". Очередь — и "фоккер" загорелся.

Но в момент, когда Сухов выходил из атаки, на него ринулся другой "фокке-вульф". Это заметил ведомый Сухова младший лейтенант Кутищев и с пятидесяти метров сразил фашиста.

Я в это время атаковал первую пару вражеских самолетов, но неудачно: выполнив полупереворот, на большой скорости не смог зайти "фоккеру" в хвост и проскочил мимо. Однако фашиста это не спасло: мой ведомый младший лейтенант Кудинов тоже с полупереворота атаковал его и метров с семидесяти сразил»…

А вот как описывает  этот же эпизод, когда отец сбил этот самолет, старший группы К.В. Сухов в своей книге воспоминаний «Эскадрилья ведет бой»

«Резко беру ручку я на себя и — ощутил действие большой перегрузки: тело вдавило в спинку сиденья, в глазах стало темнеть. Длилось это секунды две-три. Но вот впереди вновь видны очертания «фокке-вульфа». Прицелился, дал очередь. Вражеский истребитель вспыхнул.

Выходя из атаки, осмотрелся. Один из оставшихся трех «фоккеров» глубоким виражом пытается зайти мне в хвост. Энергичным движением бросаю свой истребитель под «фокке-вульфа», а Кудинов тут как тут — и с короткой дистанции буквально расстрелял фашиста: от «фоккера», будто отрезанный, отлетает большой кусок левой плоскости — и самолет, несколько раз перевернувшись, загорелся». (Цит. по кн. К.В. Сухова «Эскадрилья ведет бой»).

По воспоминаниям отца этот эпизод «глазами ведомого» из кабины его самолета выглядел так:

«Вижу что Жора (так все и всегда на войне (да и потом, когда встречались ветераны) звали Георгия Гордеевича Голубева), заходит для атаки фоккера, но «проскакивает» и сам оказывается перед ним, «подставив ему свой хвост», тогда я «беру ручку на себя и даю левую педаль», делаю полупереворот и на лобовом стекле в электрическом перекрестье прицела вижу бок самолета с крестом!

Нажимаю на гашетку!!! Со всех пушек и пулеметов полетели трассы. Вижу, как от самолета отваливаются обломки, он загорается и начинет «штопорить»!  Я кричу по радио «Жора! Жора! Я самолет сбил!!!!». И слышу в наушниках голос Голубева:  «Ты где отстал? Пристраивайся, я ниже справа от тебя!»

Мне было очень интересно сопоставлять эти воспоминания, потому что они воспроизводят воздушный бой глазами пилотов (ведущих и ведомых), которые по-разному видят его из кабины своих самолетов в момент наивысшего напряжения всех своих сил и поэтому каждая деталь боя запечатлевается навсегда «яркой несмываемой фотографической вспышкой» в памяти летчика – истребителя, побывавшего в воздушном бою  и навсегда остается в ней.  

Но бой, о котором идет рассказ и не закончился, он только разгорается, набирает ожесточение и ярость!

Г.Г. Голубев продолжает:

«Ведущий второй пары прикрытия лейтенант Березкин. Он тут же передает Бондаренко: — "Двадцать первый", я — "тридцатый". Впереди, ниже — "фоккер".

— Вижу! Я — "двадцать первый". Атакую — прикрой! Это приказ. Березкин выполняет его — идет вслед за выполняющим атаку Василием Бондаренко.  Стволы истребителя брызнули огоньками — и четвертый гитлеровец прекратил свое существование.

Но тут в шлемофоне послышался торопливо-взволнованный голос: — Внимание, я — "пятьдесят шестой". "Фоккеры"! Это предупреждал нас Кудинов. Он заметил на одной с нами высоте восемь нарастающих точек. Вражеские истребители! Идут на сближение.

Я находился метров на 200 выше противника и своей парой первым атаковал ведущего — сверху в хвост. Открыл огонь, когда до цели было уже меньше ста метров — бил наверняка. И не промахнулся! Когда мы с Кудиновым выходили из атаки, на него насел напарник только что сраженного мной "фоккера".

Это увидел Сухов, находившийся выше, и предупредил Кудинова. И не только словесно, но и решительными, молниеносными действиями: его истребитель с цифрой "50" на борту буквально свалился с высоты на крестатую машину. Две короткие очереди — и "фоккер" вспыхнул.

В разгаре боя Сухов услышал предупреждение станции наведения: на подходе еще одна, уже третья, группа самолетов противника. И буквально тут же Березкин передает: — Я — "тридцатый". Вижу шестерку "фоккеров" и  выше нас — пару "мессеров".

— "Двадцать первый", я — "пятидесятый": атакуйте противника. Я набираю высоту! — приказал Сухов.— "Тридцатый", я — "двадцать первый". Следите за "мессерами", — тут же передал Березкину Бондаренко. — Я атакую!

Атака последовала незамедлительно. Объектом ее оказался ведущий второй пары, теперь уже общей группы "фоккеров". Дистанция — 75 метров. Огонь! Трассы буквально впиваются в истребитель врага, и он заваливается набок.

Четверка Сухова, набиравшая высоту, была атакована "мессерами". Кутищев вовремя заметил это и заградительным огнем не подпустил их к товарищам. "Мессеры" ушли вверх. Но сам Кутищев оказался в опасности: на него насел "фоккер", и теперь уже я пришел товарищу на выручку и отбил атаку.

Неотвязно следую за ним. Нас разделяет метров сто. Противник перекладывает машину с крыла на крыло, и я не пропускаю удобного момента — нажимаю гашетку. Еще одним истребителем у врага стало меньше!

Лейтенант Березкин, находившийся в течение всего боя «на высоте положения» — над боевым порядком — увидел, как один "фоккер" проник в нашу группу и виражит  там. "Того и гляди, кого-нибудь собьет!" - забеспокоился Березкин.

Вячеслав тут же выполняет глубокую спираль и выходит "фокке-вульфу" в хвост.

И когда до противника осталось метров пятьдесят, Березкин дал очередь. "Фоккер" вспыхнул и камнем пошел к земле……

После возвращения на аэродром … «Старший лейтенант Сухов подошел к командиру, четко вскинул руку, стал докладывать: — Товарищ майор, задача на прикрытие войск в районе Зелессен — Шпремберг — Шпревитц выполнена. Вели бой с тремя группами вражеских самолетов общим количеством двадцать машин, сбили девять...Командир улыбается: приятная весть радует его. Уточнил, кто сколько сбил. Сухов сказал: — Бондаренко и Голубев — по два, Кутищев, Кудинов и Березин — по одному. — А вы? — И я два... — Молодцы, ребята! — сказал замполит. А командир добавил:— Теперь — отдыхать: работенка предстоит еще немалая.» (Цит. по кн.  Голубев Г. Г.   «В паре с «сотым». — М.: ДОСААФ, 1974. См. главу «Восемь против двадцати»)

В книге К.Сухова Эскадрилья ведет бой»,  сохранилась фотография этой героической восьмерки отважных пилотов».

Подпись под этой фотографией: «Восемь летчиков 1-й эскадрильи 16-го иап после успешного воздушного  боя, проведенного над Шпрее в районе города Шпремберга с двадцатью истребителями противника, в котором было сбито девять «Фокке-Вульфов – 190» слева направо:

(Да простит меня мой читатель, но я после фамилий этой «восьмерки» поставлю  их возраст. И Вы поймете наверное для чего….!!!»)

Константин Сухов (командир группы)(22года), Георгий Голубев(26лет), Василий Бондаренко(23года),  Вячеслав Березкин(23года), Владимир Душанин(25лет), Федор Кутищев(24года), Николай Кудинов(25лет), Алексей Сеничев(23года)1945 г.»

Эти совсем еще молодые ребята отважно вступили в  тяжелейший воздушный бой за 20 дней до окончания войны и вышли из него победителями!!!  Я чувствую  великую гордость за этих героических двадцатилетних ребят, каждому из которых, еще  нет и 30-ти  лет  (самому старшему здесь Г.Голубеву  - 26 лет!!!) и  за моего отца до конца исполнившего свой долг перед Родиной и защитившего нашу страну, наше будущее, нашу семью, нашу жизнь…. 

***

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ НАД ПРАГОЙ 9 МАЯ 1945 ГОДА.

АВИАЦИОННЫЙ САЛЮТ ПОБЕДЫ

Однако бой "ВОСЕМЬ-ПРОТИВ ДВАДЦАТИ", был не последним воздушным боем моего отца.

Я хочу рассказать о действительно последнем, ставшем историческим воздушном бое моего отца 9 Мая 1945 года в небе над Прагой.

Это был поистине исторический последний бой

Вот что о нем можно прочесть в книге воспоминаний  «2-Я ВОЗДУШНАЯ АРМИЯ В БОЯХ ЗА РОДИНУ»  под редакцией Героя Советского Союза маршала авиации С.А. Красовского.

В этой книге есть воспоминания «В паре с Покрышкиным». Они приведены из газеты «Крылья Победы» от 26 декабря 1945 года. Автор этих воспоминаний Герой Советского Союза Г.Г. Голубев. Вот что можно прочесть в этой книге об этом последнем бое:

«В последний день войны над Прагой я сбил последний вражеский самолет. Прикрывал тогда меня гвардии младший лейтенант Кудинов. И получилось так, что в начале войны первым открыл боевой счет в полку Александр Покрышкин. А закрыть его довелось мне – его бывшему ведомому»  (Цитируется по книге «2-я воздушная армия в боях за Родину»  Под ред. маршала авиации С.А. Красовского, - Монино,  1965  с.306).

За этими скупыми   строками прячется удивительная история, о которой я знаю из рассказов моего отца и из книги его боевого командира Г.Г. Голубева «В ПАРЕ С «СОТЫМ». Вот что он пишет об этом историческом воздушном бое в главе, которая так и называется: «Последний бой»

«К вечеру 9 Мая мы по-прежнему продолжаем выполнять ту же задачу (Прикрытие Праги от возможных ударов с воздуха И.К.) Время 19 часов 20 минут: — "Полсотни", "полсотни!" Я — "пятьдесят пятый". Иду к тебе. (на смену группе Сухова). Высота шесть тысяч. — Я — "полсотни", — отвечает Сухов, — нахожусь над Прагой. Высота пять тысяч. — Понял! — ответил я и стал внимательно осматривать воздушное пространство в районе Праги, отыскивая группу Сухова….   Ищу — не вижу. Тогда перевожу взгляд выше.  … Всей четверкой (я, Николай Кудинов и вторая пара — Вячеслав Березкин с Иваном Руденко) подворачиваем вправо, чтобы солнце осталось с правой стороны. И вдруг на остеклении фонаря кабины неожиданно замечаю какую-то точку. Пятнышко на стекле? Муха? Присматриваюсь — теперь мне чудится парящая птица. А взору уже предстал двухмоторный самолет с крестами на крыльях и свастикой на киле. Теперь я узнаю: это — "Дорнье-217".

Подхожу ближе: надо ведь уточнить, зачем пришел он в район Праги. Иду, конечно, с добрыми намерениями: может, решили немцы перелететь к нам — тогда доведем его до аэродрома, обеспечим посадку.

Вдруг "Дорнье" ощетинивается: с турельной установки по нашей четверке полоснула длинная очередь. Быстро выполнив маневр, мы уходим из-под огня. Все обошлось благополучно.

Теперь мы знаем: коль стреляют с "Дорнье", значит, это — недобитый враг. А врага надо уничтожать!  Начинаю догадываться: это разведчик, уточняет обстановку в районе Праги, выбирает объекты для нанесения бомбового удара. — "Тридцать первый!" — командую Березкину. — Прикройте. Атакую... — и машинально мой палец ложится на гашетку.

С небольшим левым доворотом, со снижением разгоняя свой истребитель, с задней полусферы снизу захожу к "Дорнье" в хвост и открываю огонь из всех точек, а затем, когда до цели остается не более ста метров, прекращаю огонь и правым разворотом выхожу из атаки. "Дорнье" загорелся и, неуправляемый, стал падать. За ним потянулась черная полоса дыма. Вскоре внизу, на окраине Праги, взметнулось пламя. Еще один фашистский "ас" нашел себе могилу.

По радио я услышал голос станции наведения: — Молодцы, ребята! Затем, подтвердив падение фашистского самолета, оттуда же передали приказ: снизиться до двухсот метров и пройти над Прагой. Мы так и сделали. Покачивая машины с крыла на крыло, пронеслись над Прагой. Краснозвездным истребителям приветливо махали руками пражане. Мы видели на улицах города наши танки, видели массу цветов, которыми ликующие люди встречали своих освободителей. Это был наш последний боевой вылет. Это был последний воздушный бой, последний самолет, сбитый мной в Великой Отечественной войне» (Цит. по кн. Голубев Г. Г.   «В паре с «сотым». — М.: ДОСААФ, 1974. — 245 с. См. Гл. «Последний бой»).

Но не все в те годы можно было написать в книге воспоминаний. Некоторые вещи в ней просто не пропускались по соображениям цензуры. Об этом я  пишу, потому что в книгу не вошла очень важная часть истории этого последнего боевого вылета.

Вот что мне рассказал об этом отец.

«После того как был сбит немецкий самолет, по радио со станции наведения мы слышим: - Молодцы, молодцы, видели как сбили самолет! Кто сбил? Жора докладывает: - Я сбил, «пятьдесят пятый». Тогда со станции наведения нам говорят: -Поздравляем! И передают такую команду: - Соберитесь со второй четверкой (а это четверка Сухова на смену которой  летела наша группа), пройдите восьмеркой над Прагой «крыло-в-крыло» и над центральной площадью спикируйте, потом  сделайте «Горку» и дайте салют из всех пушек и пулеметов.

Сухов как командир эскадрильи подтвердил принятие команды. Мы собрались в две четверки, прошли плотным строем над Прагой и над центральной площадью (мы ее определили по острым шпилям костелов)

Сухов скомандовал. Внимание! Пикируем. Мы переводим самолеты в глубокое пикирование градусов под 70. Вижу площадь забитую людьми, нас приветствуют, машут руками. Мы спикировали метров до 150-200. Потом Сухов дает нам команду. «Внимание! Горкаааа»! Берем ручку на себя, переходим в набор высоты и в этот момент ведущий группы дает команду  - «Огонь»!!! 

У всех нас самолеты были переоборудованы под так называемую «семиточку», то есть всё вооружение Аэрокобры, а это семь огневых точек (3 пушки и 4 пулемета)  было сведено в одну гашетку и,  нажав на нее, огонь мог вестись сразу из всех семи пушек и пулеметов.  И поэтому когда с кабрирования восемь Аэрокобр одновременно  дали «залп» из 56 стволов трассирующими боеприпасами, это было поистине захватывающее зрелище!!!

Дав залп, снова слышим с пункта наведения: - Молодцы! Молодцы! Здорово!!!!  А еще БК остался? Если есть, зайдите ее разок!

 Сухов запрашивает нас остались ли еще  боеприпасы. Мы подтверждаем: - еще остались.

Тогда он командует: - Еще раз заходим и даем салют до «железки» (т.е. пока в коробах не останется только пустая металлическая патронная лента).

Мы снова делаем разворот, заходим на центральную площадь, пикируем и по команде: - «Горка»,  выполняем кабрирование и давим на гашетки  пока не перестают лететь «шарлышки» (так на  пилоты называли между собой боеприпасы) и «цокать» пустые патронные ленты в доводчиках вооружения!

После этого  станция наведения снова кричит: - МОЛОДЦЫ!!! КРАСОТА!!!, 

Уходим боевым разворотом над Прагой и Сухов запрашивает станцию наведения «Дайте тридцать три» (Разрешите идти домой). Станция отвечает:  «Вам тридцать три»  и мы взяли курс на аэродром.

Перед заходом на посадку Жора сделал над аэродромом «Бочку»  - так пилоты обозначали сбитый им самолет противника в бою из которого он возвращается  и мы благополучно приземлись .

К нашим самолетам бежали летчики и техники, начали нас качать! Все кричали Ура!! Победа!! Конец войне!!!! Боевое задание снято!!!

 В этот же вечер 9 Мая 1945 года  наши аэродромные оружейники  опломбировали вооружение наших  самолетов.

Война для нас на этом закончилась».

Я не знаю, остались в Праге очевидцы и свидетели того вечера 9 Мая 1945 и того салюта восьмеркой советских самолетов над  Главной пражской площадью.

Но этот эпизод,  не вошедший ни в одну книгу мемуаров,  по разным причинам,  я полагаю должен войти в летопись  событий последнего дня Великой Отечественной войны и занять в ней свое достойное место.

***