Я был призван на фронт осенью 43-гогода, когда мне только исполнилось 17, -вспоминает М.И. Ковалёв.
- Отец ушёл добровольцем в самом начале войны, хотя у него была бронь. Затем взяли старших братьев - Ивана и Александра, наконец, подошла моя очередь. Мама у нас была очень верующей. Провожая меня, она наказывала молиться Пантелеймону Целителю и сама ему постоянно молилась за нас. Видимо, поэтому я и выжил.
После "учебки" я участвовал в восстановлении разрушенного Ржева, а потом меня взяли в воздушно-десантную дивизию, куда набирали бойцов невысокого роста и спортивных. А я с детства был маленький. Начали обучать разным военным премудростям, прыжкам с парашютом, учили украинскому, румынскому, венгерскому языкам. После чего направили на Третий Украинский фронт.
И сразу же - заброска в тыл врага. Выдали на один день продовольствие и оружие: наган ТТ, две гранаты, финку, пулемёт Горюнова, патроны. Сбросили с самолёта в районе города Бельска в самую темень. Приземлился я на крестьянский двор. Дом - обыкновенная мазанка, рядом стог сена, во дворе корова мычит. Ночь холодная, я озяб и, чтоб согреться, забрался в стог сена. Утром хозяйка вышла доить корову, подошла к стогу и зовёт меня: "Хлопец, хлопец!" Видела, как я возился с парашютом и в стог залезал. Напоила меня молоком, а парашют спрятала. Я опять схоронился в стоге. Вижу: заходят во двор четыре эсэсовца в тёмно-коричневой форме. Я их расстрелял из пулемёта ... Принимал участие в разных операциях на Западной Украине, в Венгрии, Румынии, на Балканах, в Альпах, участвовал в освобождении Яссы, Бухареста, Измаила, Будапешта, Вены. Пять раз пришлось форсировать Дунай ... Но сейчас война вспоминается эпизодами. Что-то напрочь забылось, а что-то всплывает яркими картинками.
Тяжёлые, кровопролитные бои шли на реке Дунай. Река широкая, течёт между гор, течение сильное; а мост взорвали. Переплавлялись на тот берег на катерах и лодках, немцы расстреливали нас в упор. Тогда много людей полегло. Вода в реке стала красной от крови. Я переправлялся в лодке, лёг на дно от страха и стал молиться, как учила мама:
"Господи, спаси и помилуй! Пантелеймон Целитель, сохрани!" Слава Богу, выжил. Постоянно на задания в тыл нас отправляли с моим напарником и другом Алексеем: я был под номером один, он - под номером два. Вот сбросили нас где-то в Венгрии. Дело, как обычно, было на рассвете. Оказались перед траншеей с мадьярами. Застали их врасплох. Одного я сразу же убил, а другой бросил оружие, поднял руки, встал передо мной на колени и по-своему что-то лопочет. Потом кому-то что-то сказал, и вижу: выходят из укрытия человек 400 с поднятыми руками. Так получилось, что двое парней целый батальон взяли в плен. Мы говорим им: "Нах хаус", - мол, идите домой, чего за немцев воюете. За это я получил первый орден Славы.
Награду "За отвагу" дали за то, что мы из засады расстреляли колонну вражеских автомашин - тогда я спас командира. Из разбитой колонны мы набрали продуктов, помню, досыта наелись мармелада.
Второй орден Славы получил уже в конце войны. Тогда мы подошли к Италии - городу Грацу. Это в Альпах, там высокие горы. Командир меня, как самого мелкого и ловкого, отправил лезть на отвесную гору, где на вершине была установлена огневая точка. С неё простреливалось всё ущелье. Дали три гранаты. Гора очень высокая, я поднимался на неё, цепляясь за мох, за камни, шесть часов. На высоте дышать стало тяжело, кислороду мало. Стреляли по нам, видимо, власовцы, потому что я чётко услышал русскую речь. Забросал их гранатами. Все были убиты, кроме одного, который лежал с разорванным животом ...
Запомнился ещё один эпизод: наш отряд из пяти человек в тылу противника освободил эшелон военнопленных. Русские женщины бегут к нам, плачут, целуют нас. Что дальше делать с ними, не знаем. Говорим: "Убегайте в лес, спасайтесь!" Сами мы ушли дальше и на ночь схоронились в сарае с сеном. Сено наверху, лестницу мы убрали. Утром в сарай заходят немцы, человек 30-40. Мы притаились, а когда все немцы оказались в сарае, открыли огонь. Уничтожили всех, а наших погибло два человека ...
Ещё один эпизод. Брали курортный город Баден. Заняли целый аэродром. Самолеты стоят, готовые к вылету, только без горючего. Тут начался обстрел. Ко мне под ноги падает мина ... и не разрывается. Так чудом я остался жив. Сейчас-то понимаю, что только по молитвам моей мамы. Видимо, сильно молилась за меня.

Тяжёлое ранение получил 6 мая 1945 года у городка Град в Альпах. Тогда был страшный рукопашный бой. Осколком гранаты ранило меня и моего напарника Алексея. Меня ранило в ногу, я шагнул и упал, причём нога сложилась пополам, ступнёй к голове. Алексей говорит: "Я тоже ранен", - и держится за грудь. Я на время от боли потерял сознание. Помню, как спускали с горы на шинелях. А в горах весна, альпийские луга цветут, кругом тюльпаны, такая красота! Еще помню, мой товарищ Алексей лежит рядом на шинели, уже мертвый, а рядом выкопана свежая могилка. После этого я опять потерял сознание. Меня унесли в медсанбат и сразу же сделали операцию. Седой врач спас мою ногу. Сейчас она хоть и короче другой и вся кривая, но всё-таки своя.

После госпиталя, осенью 46 года, возвращался домой. Тогда мама на поле лён убирала. Когда ей сказани, что. сын на костылях идет домой, она больше километра бежала мне навстречу. Упала к моим ногам, плачет, целует мои искалеченные ноги и благодарит Бога, что я живой. Потом подъехал за нами посланный председателем тарантас.
А вот брат Иван погиб в Прибалтике. Отец выжил, вернулся раненый, весь больной и через месяц умер. Брат Александр воевал с противотанковым орудием. Под Вязьмой раненым попал в плен. Один австриец взял его к себе работником. Когда Австрию освободили, вернулся в строй и воевал до победы. Сестра Валентина пропала в Ленинграде во время блокады.