Наш дедушка Ковалев Филипп Алексеевич, 1911 года рождения, не будучи кадровым военным, с честью прошел две малоизвестные в нашей стране войны – Польскую и Финскую. Беспартийный, но искренне веривший в идеалы того времени, он до последнего полагал, что «немец на нас не нападет». Ведь в самом начале Великой Отечественной войны у него родился сын, которого дедушка, увы, так никогда и не увидел.

Родное село дедушки, да и всей нашей семьи по линии матери Тамары Филипповны, которой, к сожалению, уже тоже нет в живых, – деревня, а теперь уже село Литовня Навлинского района. Литовня, название которого, как говорят, уходит корнями во времена владевшего долго брянскими землями Великого Княжества Литовского, всегда было окружено сосновым бором.

Любовь к величественному лесу, впитанная с молоком матери, трансформировалась впоследствии у Филиппа Алексеевича в профессию. После школы он поступил в техникум в тульском городе Ефремове и, закончив его с отличием, получил специальность техника-лесовода. В родном леспромхозе юношу сразу назначили мастером по подсочке: образованных специалистов в то время было немного.

Подсочка – это способ добычи ценного сырья живицы, или сосновой смолы, тогда активно использовавшейся в химической промышленности. Из нее, в частности, делали сейчас уже подзабытые порядком канифоль и скипидар. До Великой Отечественной войны навлинские леса были одними из основных поставщиков живицы. Добывали ее вручную, и труд достаточно тяжелый.

Наверняка многие, оказавшись в лесу, замечали на старых соснах на уровне человеческого роста аккуратные зарубки в виде «елочек». Но правильно их называть кары. Рабочие-вздымщики нарезали их особым инструментом - хаком. Затем вешали на них жестяные стаканы-приемники, а женщины-сборщицы собирали полученное драгоценное сырье в вёдра и наполняли ими огромные бочки.

Молодая жена Филиппа Алексеевича, наша бабушка Вера, 1914 года рождения, всегда была стахановкой, передовиком производства: нередко перевыполняла норму, стараясь не подвести дедушку. В войну ей, навсегда оставшейся солдатской вдовой, тоже досталось…

В сентябре 1939 года Филиппа Алексеевича призвали в армию, и он сразу попал на так называемую Польскую войну, а в декабре того же года попал и на Финскую войну, атаковал, по некоторым данным, неприступную линию обороны генерала Маннергейма. Грамотный, самостоятельный, ответственный, смелый и физически крепкий мужчина, он с честью прошел обе, малоизвестные в нашей стране войны, и даже заслужил благодарности командования.

После Польской военной кампании, 7 ноября 1939 года, дедушка участвовал в параде на Красной Площади в Москве и лично видел главнокомандующего Сталина, а также всё руководство Советского Союза. Филипп Алексеевич хорошо разбирался в политике и был идейно подкован: выписывал главные печатные рупоры той поры – газеты «Правду», «Красную Звезду», а на опасения сельчан, опасавшихся, что «как бы немец не напал», доходчиво им объяснял, что советским руководством заключен с Германией пакт о ненападении.

Дедушка был истинным гражданином. Он сызмальства привык работать, не покладая рук, и верить не только в идеалы того времени – его взросление как раз пришлось на становление нового государства, - но и заявлениям руководства страны. Поэтому, когда в начале июля 1941 года Филипп Алексеевич в числе первых был призван в рамках всеобщей мобилизации на войну, он по-прежнему верил, что все это несерьёзно и ненадолго: «Не плачь, – утешал он жену, – к ноябрьским праздникам вернёмся! Красная Армия всех сильней! Победа будет за нами!».

Но больше близкие главу семейства не увидели. Печали добавляло и то, что впереди семью Ковалевых ожидало, казалось, прекрасное будущее. Только-только они въехали в новый, просторный дом. По двору весело бегала двухлетняя дочка Томочка, наша впоследствии мама, а к августу Филипп и Вера ожидали рождения сына. На свет он появился 2 августа, на Ильин день. Так мальчика Ильей и назвали – свёкр, председатель сельсовета, настоял.

Хотя, уходя на фронт, дедушка наказал жене дать малышу другое имя: «Родится сын – назови Анатолием, а если дочка – сама придумай, как». Как бы там ни было, но всю войну нашего дядю Анатолия Филипповича, ставшего спустя годы заслуженным строителем, называли другим именем. И только в 45-м, не дождавшись мужа с фронта, бабушка Вера выправила документы. Впрочем, с «Ильей» дядюшка до конца так и «не расстался»: поступая после школы в Трубчевскую школу мастеров, он получил на руки из архива чудом сохранившееся свидетельство о рождении, где стояло как раз это имя. Да и третьего внука его, уже в наше время, тоже назвали Ильей.

…Первые пару месяцев, пока шла война, от дедушки приходили редкие солдатские письма-треугольнички. Он писал жене, что воюет на западе: «Смотри, где заходит солнце». Верил в скорую Победу. А потом вдруг все оборвалось: письма перестали приходить. Не сохранились, к слову, и прежние послания – сгорели на пожаре. В один из дней в отместку за деятельность партизан немцы, вошедшие в Литовню в октябре 41-го, полностью сожгли деревню (в июле 1943 года).

Но до того они с комфортом расселились по домам местных жителей. К Ковалевым поселился бравый немецкий офицер. Осматриваясь на чистоту, порядок и уют, царившие в новом доме, он без устали всё приговаривал одобрительно: «Гут, зер гут!», но это не помешало ему выселить нашу бабушку с маленькой дочкой и новорожденным сыном на руках в сарай…

Когда же деревню сожгли село, жителей Литовни погнали пешком до самой Курской дуги. Но это отдельная трагическая история – то, что пережила Вера с малыми детьми. Нам сейчас уже, наверное, вряд ли понять. Потому что спустя почти два года она все-таки вернулась на родное пепелище. Жила долгое время в чужом погребе и работала с утра до ночи в колхозе, испытывая постоянный голод и холод. Однако продолжала надеяться на возвращение мужа.

Ковалев Филипп Алексеевич с войны не вернулся. Не было даже похоронки. В военном донесении от 16 августа 1946 года, текст которого был позже продублирован в ответе родственникам из Центрального архива МО РФ в городе Подольске, значилось лишь, что «выбыл из рядов Красной армии в январе 44-го». Но при каких обстоятельствах и где – ни слова. И только недавно нам удалось внести кое-какую ясность, нашедшую свое справедливое отражение в «Книге Памяти»: «Можно считать пропавшим без вести в сентябре 1941 года».

А это значит, что он погиб в кровавом котле, во время смертельных боев где-то на Смоленщине или подо Ржевом. Когда потери никто не считал, когда шло постоянное отступление к Москве. Только в 44-м у военных кадровиков дошли руки до учета сгинувших в тех сражениях. Не знаем мы толком, и кем на самом деле был наш дедушка в армии. По документам он призывался Навлинским РВК как «рядовой, стрелок, беспартийный». Но на единственной, чудом уцелевшей фотографии, сделанной сразу после войны в Польше, где дедушка запечатлен вместе с боевым товарищем, он явно в форме офицера: на гимнастерке заметны особые петлички.

С другой стороны, все это по большому счету неважно. Мы помним и любим своего дедушку, пусть и никогда его не видели. Возможно, даже когда-нибудь отыщем место его гибели или упокоения. Но, главное, мы хотим, чтобы светлая память о Ковалеве Филиппе Алексеевиче и его не менее достойной супруге Вере Денисьевне (Денисовне) осталась жить в веках. Они это заслужили.

Благодарные внуки Надежда Локтюшина и Александр Чернов,

г. Брянск