"Хочу рассказать о самом родном, дорогом и милом моему сердцу человеке - участнике ВОВ, моем отце Андрее Афонасьевиче Ковалёве. Он был призван на фронт в самом начале войны и воевал до Победы, вернулся домой, остался живым, не был ранен, но сильно подорванным здоровьем.

Воевал он в пехотных войсках под Курском. Другие места сражений я не запомнила, отец мало рассказывал об ужасах войны. Ему была установлена группа инвалидности, еще в те послевоенные годы фронтовиков еще не очень жаловали, у него ыла очень небольшая пенсия, да и все его награды за участие в боевых действиях лежали в коробочке, им как-то не придавали большого значения. Отец даже чувствовал себя как-то неловко, что вот его друзья-однополчане полегли на полях сражений, поглибли или стали калеками, а он, счастливчике, вернулся в семью, руки, ноги целы.

Он никогда не бил себя в грудь и не кичсился тем, что он воевал, да еще и все долгие годы. в то время фронтовики, участники войны, труженики тыла были рядовыми людьми. "Всё - ждля фронта, всё - для Победы" - вот лозунг жизни тех лет. И как я была удивлена, когда его внучка, моя старшая племянница, которой уже самой-то нынче исполнится 70 лет, была просто шокирована тем,  когда узнала, чточто ее дед, Андрей Афонасьевич, воевал на Курской Дуге. Она просто кричала, рыдала в телефонную трубку, что её любимый дедушка Андрей, прошел всю войну. "Как мы виноваты, как мы слепы и бездушны. С этого дня в моем сердце проснулась память, благодарность, уважение и бесконечная вина", - призналась она.

Я помню его, вернувшимся с войны, очень больным, измождненным человеком. По утрам он кашлял по несколько часов к ряду, содрагаясь всем телом, рубашка прилипала к плечсам и спине. Не мог обходиться без лекарств. Мама говорила: "Ой! Отец, как жить-то?!". А он отвечал: "Я кашляю 3-4 часа, а остальные 20 часов я живу, лежу в чистой, сухой постельке, над головой не свястят полуи, не разрываются снаряды". Война это страшно. Он очень верил в правое дело народа. Он был истинным коммунистом, состоял на учёте в парторганизации ОРСа НОД-5 станции Красноуфимск.

В день пенсии или на другой день к нему приходил секретарь этой партгруппы, товарищ Федяков, очень тактичный, вежливый человек. Он брал партвзносы с отца за текущий месяц и всегда в конце года спрашивал: "Андрей Афонасьевич, начинается подписка на новый год на газету "Правда" - надо бы подписаться". И отец оформлял годовую подписку на эту многополосную партийную и очень дорогую газету. А когда шла подписка на заем развития и восстановление народного хозяйства на определенную сумму, коммунисты подписывались на сумму большую в 2-3 раза. И отец, конечно, подписывался на самую высокую сумму. Федяков благодарил отца, не задумываясь, что больной человек и его семья остаются практически ни с чем. Мама молчала, потому что знала, что всем нелегко. 

В один из солнечных дней мая 1963 года я открыла калитку во двор 5-квартирного дома по ул. Интернациональной (где мы жили), и увидела на бельевой веревке на плечиках висит папин пиджак, а рядом майка и рубашка, на табуретке стоят до блеска начищенные, видавшие виды, стоптанные полуботинки. В глазах всё померкло. Я поняла: мама готовится проводить папу в последний путь. Так скромно, во всем стареньком, но чистом мы и схоронили папу. А вот какую помощь и участие приняли в похоронах фронтовика партийцы ОРСа. Об этом лучше не вспоминать. Были красивые обещания, что организация не забудет, поможет, если что случится, а на деле получилось кощунство.

Мы жили трудно, но особенно тяжело было нашим родителям: революция, годы войны, восстановление разрушенного хозяйства. Родители были стойкими, выносливыми, дружными. Они воевали, трудились, верили и вынесли все тяготы такой непростой жизни. Я горжусь ими и преклоняюсь".

Лидия Горкунова-Ковалева