Я, Коваленко Иван Лаврентьевич, родился в 1921 году 13 сентября в деревне Чутовка Юргинского района Томской губернии.

Отца моего звали Коваленко Лаврен Семенович, а маму – Коваленко Прасковья Семеновна.

Я с детства ухаживал за лошадьми и ездил на них,  потому что жил в небольшой деревне.

В Чутовке я окончил четыре класса, а пятый класс учился в Болотном. Учился  хорошо. Окончив пять классов, пошел работать учеником счетовода. Через некоторое время меня отправили на учебу в деревню Талая для подтверждения квалификации по профессии. Там я проучился шесть месяцев.

23 августа 1940 года я женился на Петренко Александре Лукьяновне, 8 октября этого же года меня призвали в армию и зачислили в конную разведку.

Служил я во Владивостоке, а с началом войны меня отправили под Москву на оборону на Волоколамском направлении. Приказ Сталина: «Ни шагу назад!» был для каждого бойца законом. Оборону Москвы держали намертво, а к декабрю 1941 года наши войска пошли в контрнаступление. Конная разведка, где я значился, всегда была на переднем крае боя.

Весной 1942 года нас перебросили под Харьков во Вторые Просянки. И здесь шли бои не на жизнь, а на смерть. В одном из таких сражений я и еще один боец потеряли связь со своей частью. Ушли в разведку, а когда вернулись, то нашей части не оказалось на месте. Нашу часть перебросили на другую позицию. Кругом были немцы. Сдаваться в плен не хотелось. И мы, вдвоем в течение месяца, под боком у фашистов пробирались к своим. Радости не было предела, когда я и мой товарищ, разведчик, уже под Сталинградом присоединись к своим сослуживцам».

На всю жизнь остались в памяти бои под Великими Луками. Немцы сопротивлялись, день и ночь вели бомбежки. А своим солдатам, оказавшимся в окружении наших войск, сбрасывали продукты. Но нередко промахивались и пайки доставались  советским бойцам.

1943 год для меня был невезучим. Получил первое ранение, а через два месяца снова в бой. Под Смоленском получил второе, более серьезное ранение. Ехали на лошади верхом в разведку. Я впереди всех, а остальные сзади рассредоточились. Ехал осторожно, оглядываясь и осматриваясь, а немца в засаде не заметил. Он подпустил меня на метров сто пятьдесят и как даст очередь из пулемета. Лошадь моя на дыбы встала, меня скинула и убежала. Товарищи, которые ехали позади меня не дали немцу меня убить, но он ранил меня в бок.

Подлечился и снова на передовую, теперь уже под Витебск и Оршу. В ноябре 1943 года меня осколками снаряда всего изрешетило. Я полгода пролежал в госпитале весь перебинтованный. Врачи боролись за жизнь и извлекли из  тела более тридцати осколков, кормили с ложечки, на перевязку уносили и приносили на носилках. От малейшего движения кожа лопалась на лице и на ногах, было ужасно больно.

Я все это терпел и надеялся на скорое выздоровление. Один из осколков так и остался в моей груди, напоминая мне о жарких боевых сражениях той Великой войны.

Я был призван на службу здоровым парнем, а возвращался инвалидом: ноги изранены осколками снарядов, верхняя часть уха простреляна и нет правого глаза.