В Красную Армию я был мобилизован 23 июня 1941 года. К тому времени у меня уже была своя семья, жена, подрастал сын-первенец. Когда я уходил на войну ему было 4,5 года.
Формировалась наша 283 –я стрелковая дивизия в городе Щигры Курской области. Предельно сжатые сроки были отведены нам на боевую учебу, тактическую подготовку. Работа шла и днем, и ночью. Работа нервная, исключительно напряженная.
Укомплектованная личным составом, вооружением, повозками, автотранспортом и получив свыше 3 тысяч лошадей – вся артиллерия и обоз тогда были на конной тяге-. 283-я стрелковая двинулась навстречу врагу…
Наша дивизия – это солдаты-новобранцы, наскоро обученные, не имеющие боевого опыта, но мы были полны решимости воевать и побеждать, мы шли в бой уничтожать врага, врага коварного , жестокого, поражавшего своей способностью убивать, издеваться над людьми. Мы шли противостоять вермахту, вооруженным силам нацистской Германии. Вермахт –это сильнейшая военная машина в мире, завоевавшая всю Европу. Прекрасно вооружённая, укомплектованная. Это была высокопрофессиональная армия возглавлялась гениями военного дела, её солдаты были профессионалами высокого класса… Да, первое время было страшно, только глупые люди ничего не боятся, но у нас за спиной были наши дети и жены, были отцы и матери, была Родина и это не высокие слова, чувство ответственности, значимости каждого из нас воспитывали в нас комиссары и командиры. Потом, в боях, мы все на себе испытали, но сейчас предстоял первый бой и было страшно…
Свой первый бой, первое боевое крещение я получил в бою за освобождение города Глухов, что в Сумской области. Там же я узнал что такое немецкая танковая атака, там почувствовал как тяжело отступать и оставлять за собой беззащитных мирных жителей, наших матерей, детей, там же я испытал на себе все муки окружения. На наше счастье и удачу окружение продлилось недолго, где-то около 20 дней
Из окружения вышли все части и подразделения группы генерала Ермакова с боевой техникой и обозами, а наш 848 артиллерийский полк сохранил материальную часть и обозы, своим огнем обеспечил выход из окружения стрелковым частям.

Мы попали в окружение в Хинельском лесу юго-западнее Севска. В окружение нас попало много: часть нашей группы, кавалерийский корпус, танковая бригада и др. Немцы всячески пытались заставить нас сдаться в плен, но надежды их были напрасны. Положение наших войск было очень тяжелое. Не было воды, пищи, корма для лошадей, потому что лес сосновый, а почва – сплошной песок и никакой растительности.
Солдаты питались кониной и лошадиными шкурами от павших животных или прирезанных. Началось заболевание – дизентерия. Наши мучения были очень тяжелыми и страшными и, несмотря на все наши беды и муки, ни один солдат в плен не сдался. Мы выдержали, нас не покидала надежда, что все-таки мы фашистов разобьем и прорвемся к своим. И только на 18-е сутки мы прорвали кольцо окружения с тяжелейшими боями, но вышли все части и подразделения нашей группы под командованием генерала А.Н. Ермакова, сохранив боевую технику и обозы. Отступали мы до г. Льгова Курской области практически в непрерывных боях.

Вспоминаю случай, когда во время боев у орудийного расчета остался один я, наводчик, а все шесть человек расчета были убиты, я же отделался только контузией. Дело было в конце ноября. Командование полка пришло проверить боевое состояние нашего и других орудий. В числе проверяющих был командир полка Скоробогатов, член Военного совета армии генерал Кувшинников и др. Только они подошли к нашей батарее, как опять танковая атака началась. У орудия я один. Что, думаю, делать? Уже автоматически навожу прицел, кричу: «Заряжай!» А заряжать-то некому, тогда командир полка Скоробогатов стал заряжать орудие, член Военного совета армии генерал Кувшинников открывал ящики со снарядами, а командир батареи был правильным. Атаку тогда мы отбили, счет подбитым танкам вести было некогда: мы добивались главного – вражеские атаки захлебывались, мы яростно и храбро сопротивлялись, показывали пример воинской доблести и отваги.

На третий день после освобождения Орла мы двинулись на Брянщину, города Карачев, Жуковку и др. Никогда не забудутся первые встречи на освобожденной белорусской земле. Из лесов, землянок нам на встречу выходили оборванные, изможденные люди. Но радостно светились их глаза, улыбки сияли на лицах. Это была радость от встречи со своими спасителями. Приходилось останавливать кухни, чтобы накормить голодных, посудойне редко служили консервные банки.

Вспоминаются бои за освобождения города Волковыска. Это было в июле 1944г. Мы держали одну высоту, она была, как подкова, немцы ее называли «пуп смерти», а наши бойцы «пуп храбрости»
В то время готовилась операция «Багратион» - прорыв немецкой обороны у реки Друть. Мы подвезли орудие прямо в пехотную траншею, на заранее подготовленную нами огневую позицию. Я навел орудие прямой наводкой на пулеметный дзот, где было три пулемета, занимавших круговую оборону. Дзот этот находился впереди нас примерно в 100-120метрах. 12 июля в 8 часов утра началась наша артподготовка. Длилась она примерно около часа. В это время я уже был командиром орудия. В период артподготовки я с того дзота глаз не спускал, и пулеметы молчали. Тут дают нашей пехоте команду: «Вперед, за Родину!» Наши солдаты выпрыгнули из траншей и побежали к лесу. И тут заговорил пулемет того самого дзота. Пехота вынуждена была залечь. В этот момент я выстрелил из орудия, еще пальнул раз 10-12, а может и больше, по этому дзоту. Пулеметы замолчали навсегда, пехота поднялась и пошла вперед. Смотрю, в это время к нам бежит человек с наганом в руке, прибежал и резко спрашивает: -Кто командир орудия?
Ну, что же, надо признаваться, отвечаю: «Я командир». Он меня обнял, поцеловал, похлопал по плечу и сказал: «Молодцы, гвардейцы, спасибо вам!» и побежал к своим солдатам. Это был командир батальона пехотного полка нашей 283-й стрелковой дивизии. Прорвали тогда оборону немцев в три эшелона, форсировали реку Друть и пошли освобождать города Бобруйск, Белосток и др белорусские города и села.