Возвращение
…Война откатывалась на запад, кровавые сражения остались позади, отпечатав глубокий след в памяти того, кто был их участником, кто обнажал голову перед наспех засыпанными бесчисленными солдатскими могилами и деревянными крестами, кто входил в сожжённые фашистами селения и разрушенные до основания, бывшие когда-то величественными и красивыми города. Эти города стояли тогда в руинах, были просто пепелищем, кучей обломков, и не было, казалось, никогда ни крепких высоких домов, ни зелёных парков и садов, ни помпезных театров и дворцов культуры, ни советских магазинов. Разруха, голод, нехватка самого необходимого – вот что оставили после себя захватчики. Всё это видел Андрей Спиридонович, когда после долгого лечения в госпитале возвращался домой в конце лета 1944 года.
Доехав на поезде до станции районного центра Башмаково после нескольких дней утомительного пути, он пошёл к своему селу Топориха. Путь лежал через знакомые сердцу бесконечные поля, через желтеющие колосья, тяжело качающиеся на ветру, и Андрей Спиридонович долго шагал по извилистой, в ямах, дороге – обычной русской дороге. Спрятанное глубоко в памяти знакомое чувство покоя и свободы, ощущаемое только на необъятных просторах родной земли, заслонённое страшными месяцами боёв и изнурительных переходов, вдруг возникло вновь и тут же смешалось с уже ставшим привычным напряжением всех душевных сил: война властно занимала все мысли, не давала отдыха. Впереди были тяжёлые трудовые будни. Представилось, как, увидя его, жена Ирина вначале замрёт от неожиданности, а потом вся просияет, как повиснут на нём ребятишки и будут наперебой обнимать – кто сильнее, но радость от предстоящей встречи с семьёй была всё же неполной – далеко на фронте остались боевые товарищи, и кто знает, кому из них не суждено вернуться домой.
Вот уже показались на окраине Топорихи первые избёнки, как вдруг солдат услышал звонкий детский крик: «Дядя Андрей идёт!», и тут же он увидел ребятишек, которые бежали к нему навстречу...
***
Трудные годы
Андрей Спиридонович вернулся домой. В тылу не хватало рабочих рук, и, как опытный кожевенник, он сразу начал работать заготовщиком шкур в конторе «Заготживсырьё». Шкуры и кожи были очень нужны для обеспечения армии и населения разными необходимыми вещами: из этого сырья производили обувь, тёплые тулупы и полушубки, головные уборы, упряжь для лошадей, военную амуницию и многое другое. В конторе заготовщику выделяли лошадь с повозкой, на которой он объезжал деревни и закупал у хозяев шкуры коров, овец, свиней, лошадей. Вначале шкуру замеряли и оценивали, после чего выплачивалась её стоимость. Когда Андрей Спиридонович ездил на заготовку, то всегда брал с собой большой холщовый мешок с солью, ведь сырые шкуры сразу следовало крепко засолить, чтобы те не испортились. Труженики тыла не знали ни выходных, ни праздников, поэтому для заготовщика объезд района и работа в заготконторе могли продолжаться несколько дней кряду. Иногда, смертельно устав к вечеру и возвращаясь домой в телеге, прапрадед Андрей засыпал уже по дороге, на ходу, а открыв глаза, обнаруживал, что он у себя во дворе – лошадь, умнейшее животное, сама привезла его к дому. На своё хозяйство времени практически не оставалось – ненормированный рабочий день был привычным делом. Так трудилась и вся страна, напрягая последние силы и приближая Победу.
В голодные военные и послевоенные годы детям редко удавалось поесть досыта. Мой дедушка вспоминал, что небольшим подспорьем в пропитании были собранные тайком ржаные колоски или картофелины, оставшиеся на поле после уборки урожая. Сложно представить, что даже за эти жалкие крохи еды, втоптанные в землю или полузасыпанные дорожной пылью, можно было получить строгое наказание – дисциплина тогда была просто железная, и правило «Всё для фронта, всё для Победы!» в годы войны соблюдалось неукоснительно.
Сейчас трудно осознать все лишения того времени и понять, как жили наши деды и прадеды, заставшие войну – когда грязь, холод и голод были знакомы каждому, как малюсеньким обмылочком ухитрялась помыться семья из 6-7 человек, как приходилось экономить дрова – на их заготовку не хватало ни времени, ни сил; как одну пару валенок дети обували по очереди, и буханка обычного чёрного хлеба казалась тортом. Когда дед Андрей возвращался домой после объезда, для ребятишек это был настоящий праздник – от свиной шкуры отрезали небольшой краешек и поджаривали в печке – «голландке». Аромат жареного мяса распространялся по маленькой деревянной избе, проникая в каждый её уголок. Каким райским казался тогда детям этот запах жареной свиной шкурки и её вкус! Дедушка вспоминал, что основной пищей его детства был «подножный корм» - как только начиналась весна и появлялись первые побеги молодой травы, ребятня старалась набить живот хотя бы этим подобием еды, и так, в поисках подходящего пропитания, проходили затем и лето, и осень. Молока было мало, а хлеб считался очень хорошим угощением. Закваска для ржаного хлеба ходила по дворам от соседей к соседям, её использовали вместо дрожжей. Хорошо выручал огород: у каждого двора был свой надел земли около 50 соток. На огороде, кроме овощей и зелени, обязательно росла полоска конопли, из которой получали конопляное волокно, пригодное для шитья одежды и утвари. Растения собирали в большие снопы, мужики везли их к реке и вымачивали, затем отделяли волокна и просушивали их, потом из волокон делали нитки, верёвки, грубые и лёгкие ткани. А из зёрен конопли получалось ароматное и вкусное масло.
Так, в тяжёлой работе от зари до зари, в неустанных заботах проходили трудные годы, выпавшие на долю моего моего прапрадеда и всего его поколения.
Андрей Спиридонович Кошелев был очень добрым и отзывчивым человеком с широкой душой, всегда приходил на помощь соседям, делился последним с другими людьми. Он прожил достойную и интересную жизнь.