Родился в 1924 году в селе Новоникольское Карагандинского района Казахской ССР в крестьянской семье. Отец Яков Афанасьевич был грамотный и работал в совхозе счетоводом, бригадиром, завхозом. Мама Матрёна Васильевна–домохозяйка. Семья у нас была большая, одиннадцать детей, семь братьев и четыре сестры, я в семье был восьмой. Все мои старшие братья были мобилизованы и отправлены на фронт. За июль–август 1941 года почти все взрослые мужчины были мобилизованы в армию. Уже в августе 1941 года стали приходить первые похоронки. В конце июля 1941 года я и ещё несколько моих товарищей, закончивших девятый класс, пришли в военко- мат с просьбой, чтобы нас отправили добровольцами на фронт. Ответ был чёткий и короткий: «Идите домой. Хорошо учитесь, закаляйтесь физически и приходите через год». Весной 1942 года, после окончания десятого класса, все ребята нашего класса и даже несколько девчонок поехали в Красноярский краевой военкомат с просьбой направить нас добровольцами на фронт. Мы рвались на фронт, чтобы бить ненавистного врага-оккупанта. Но нам всем снова отказали, так как никому из нас ещё не было 18 лет. Тогда мы обратились за поддержкой в краевой комитет комсомола. И всю нашу группу добровольцев по ходатайству комитета комсомола направили в Сумское артиллерий- ское училище на конной тяге, которое с Украины было переведено в город Ачинск Красноярского края. После трёх месяцев обучения в училище меня в группе ста двадцати курсантов перевели в Киевское пехотное училище имени рабочих Красного Замоскворечья, в городе Ачинске. Пехотные офицеры на фронте гибли больше всех остальных, вот нас и направили для пополнения офицерско го пехотного состава. В марте 1943 года, после окончания училища, всем выпускникам присвоили звание младшего лейтенанта. Меня направили инструкторами пехотной роты 1-й польской дивизии имени Тадеуша Костюшко, где я служил до сентября 1943 года. Дивизия формировалась из бывших польских военнослужащих и гражданских лиц, которые после оккупации Польши немцами перешли на нашу сторону. Располагалась дивизия в полевых лагерях недалеко от Красноярска. Все
поляки были старательными солдатами, многие успели уже послужить в своей армии, некоторые даже воевали, так что учёба проходила легко и без нарушений. После очередного моего рапорта с просьбой направить меня на фронт в действующую армию, в сентябре 1943 года, меня назначили командиром стрелкового взвода 776-го стрелкового полка 214-й стрелковой дивизии 53-й Армии 2-го Украинского фронта. По прибытию в полк, командир полка подполковник Мезенцев назначил меня командиром первой роты. В роте было 40 человек. На вооружении взвода был один станковый и два ручных пулемёта. Все остальные бойцы были вооружены винтовками. В каждого на поясе в подсумках запасные обоймы, одна – две гранаты. В вещевом мешке– запасные сухие портянки, обмотки, бритва,несколько сухарей, котелок. Шинель в скатке. Вот и всё солдатское имущество. А взводный командир от солдата по одежде почти не отличался. Только тем мог отличаться, что вместо обмоток могли быть кирзовые сапоги. Мне обмотки нравились больше. В сапоги, когда ползёшь, забивается снег, грязь, ноги мокрые, быстро замерзаешь. На поясе – сумка-планшетка, на груди-бинокль. Все командиры, от взводного и выше, кроме пистолета имели автоматы ППШ. Осенью и зимой 1943 года наша дивизия с тяжёлыми наступательными боями продвигалась в сторону Кировограда. Немцы упорно сопротивлялись, но мы километр за километром двигались всё дальше на запад. Потери были большие и у немцев, и у нас. 7 января 1944 года недалеко от села Субботцы, Знаменского района, Кировоградской области во время разведывательной атаки силами роты мы попали под сильный минометный обстрел противника. Немцы нас подпустили на расстояние метров 200–300 и накрыли таким сильным и плотным миномётным огнем, что всё вокруг стало одним большим взрывом. Приказа отступать не было, рота залегла. Открытая местность, маскхалаты были только у разведчиков, и мы для немцев были хорошей мишенью. Кроме миномётов нас к земле прижали пулемётным огнём. Этот ад продолжался несколько минут, пока наша артиллерия не подавила их миномётные и пулемётные точки. С криками «ура» в атаку пошёл весь полк. От моей роты в живых остались человек десять, да и те почти все были ранены. В этом бою я получил тяжелейшее множественное ранение обеих ног, рук и спины. С поля боя меня вынесли мои бойцы. Обе ноги – одно сплошное кровавое рваное месиво. Меня дважды «штопали» хирурги и вынули с моих ног, спины и живота больше двадцати осколков. Хоть ранение и было тяжелейшее, я потерял много крови, но сознание я не терял. Помню, как операцию делала старенькая женщина-хирург. Анестезии никакой не было,так она приказала дать мне выпить стакан спирта. Выпил как воду и ничего не почувствовал. Два солдата санитара держали меня, чтоб я не дёргался за руки и ноги, хирург резала, доставала осколки, а те осколки, которые были неглубоко, просто вырывала из тела щипцами, а медсестра, молодая девушка, зашивала раны. К счастью, при всей тяжести ранения, кости, хоть и были задеты, но не перебиты. После месячного лечения в одном из госпиталей в городе Харькове, который был размещён в каком-то бывшем заводском цехе, меня отправили на долечивание в эвакогоспиталь № 5423 города Ессентуки. В Ессентуках я пробыл до мая 1944 года. Там было хорошо, тихо и тепло, и лечение было хорошее, но раны на ногах заживали плохо, кровоточили и гнили бедренные мышцы. При выписке из госпиталя по решению медицинской комиссии меня вместо фронта отправили в резерв и назначили командиром стрелкового взвода в 46-й запасной полк, 15-й запасной стрелковой дивизии Северо-Кавказского военного округа. В дивизии шла постоянная ротация личного состава. Вновь прибывшие по призыву или после лечения месяца два, три обучались, вооружались и отправлялись на фронт. И все
повторялось снова. В октябре 1945 года наш 46-й запасной полк расформировали. Солдат демобилизовали, а офицеров – кого уволили, нескольких перевели в другие части, а меня направили на курсы усовершенствования и подготовки офицерского состава в город Сталинград. Учились и жили в полевых лагерях. В марте 1947 года политкомиссией Новочеркасского кавалерийского училища меня приняли в члены ВКП(б). После окончания курсов в мае 1947 года я подал рапорт на увольнение. Многие раны у меня даже из тех, что зажили, открывались и кровоточили. И меня без назначения в новую часть демобилизовали по состоянию здоровья.