август 1941 года
В сентябре 1941 года Ева вернулась в Москву и пошла в военкомат, хотела записаться санитаркой в дивизию народного ополчения, которая формировались из жителей города, не подлежавших призыву в Красную Армию.
- Я круглая сирота! Случись что, и не кому по мне плакать! – сказала Евелина в военном комиссариате, считая, что её главный довод сработает. ​
Добровольцев вызвалось много, поэтому строгие командиры сказали, что рано ей на войну, тем более когда нужна помощь на трудовом фронте. А именно в подготовке обороны столицы и она не раздумывая, согласилась.
Евелина попала на Воробьёвы горы на возведение оборонительных рубежей и заградительных линий вокруг Москвы. Принимала активное участие в рытье противотанковых рвов, окопов и траншей. А по ночам, как и многие другие ребята, дежурила на крышах домов, хватала, и тушила зажигалки, которые сбрасывались с немецких самолётов. Боясь советских истребителей и зениток, фашисты совершали налёты в тёмное время суток. Поджигая дома, они не только причиняли ущерб, но и заревом пожарищ, подсвечивали объекты для наиболее прицельного бомбометания. Поэтому потушив зажигательную бомбу, стервятники люфтваффе лишались освещённого обзора для атаки, ибо москвичи строго и неукоснительно старались соблюдать светомаскировку в городе.
А днём пацаны и девчата копали в поте лица, до кровавых мозолей на ладонях, рыли траншеи и ямы. Иногда над ними пролетали немецкие самолёты, по команде «Воздух», все бросались врассыпную, ложились на землю и прикрывали головы лопатами…
Через какое-то время оборудованные позиции заняли военные, а трудовую молодёжь распустили по домам, многие отправились в эвакуацию, поскольку фронт стремительно приближался к Москве.
Евелине ехать было не куда, отчим на фронте, осталась одна в осаждённой столице, бои громыхали в ближнем Подмосковье. Устроилась приёмщицей обуви на бытовой комбинат, чтобы не пропасть с голоду. Осенью-зимой 1941 положение большинства москвичей резко ухудшилось, покупать новые сапоги и ботинки, мало кто мог себе позволить, поэтому, активно чинили старую обувку. С продовольствием были определённые сложности, еду купить можно, но стоила она слишком дорого.
Основная часть населения, оставшаяся в прифронтовой Москве, за работу получали карточки, которые затем обменивали на основные продукты питания, часто отстояв длиннющие очереди. Общественный наземный транспорт работал с перебоями, зато делали остановки по требованию пассажиров, станции метро и подвалы домов горожане приспособили под бомбоубежища. Центрального отопления не было, вода замёрзла в трубах, многие радиаторы разорвало.
Несмотря на все тяготы быта, и будничной жизни и тревожные сводки с фронтов, в начале декабря на весь мир разлетелась радостная весть о контрнаступлении Красной Армии под Москвой и разгроме центральной группировки противника. В ходе контрудара были освобождены от немецких оккупантов подмосковные населённые пункты. Отборные дивизии вермахта, точнее, их остатки, перемолотые в упорной обороне защитников столицы, несся большие потери в живой силе, в технике и в вооружениях, в страхе отступали от Москвы. На некоторых участках фронта доходило до панического бегства. Миф о непобедимости германской армии был наглядно развеян на подступах к Москве, враг был отброшен на 150-250 км. Великая победа стала первым шагом к полному разгрому гитлеровской Германии и их европейских союзников. В военкоматы хлынула новая волна добровольцев, была уверенность, что война скоро закончится и Красная Армия дойдёт до Берлина.
Евелина не осталась в стороне и снова пришла в военкомат. Суровые командиры опять сказали, что рано ей воевать и что комсомольцам-добровольцам в тылу есть много важной и ответственной работы. Одна из них – заготовка древесины, поскольку значительная часть освобожденного Подмосковья сгорела, нужно срочно построить тысячи домов. Да и суровой русской зимой без дров людям обойтись было невозможно. Ева сразу согласилась и как все остальные пилила и валила лес, таскала брёвна на морозе. Работали дружно, а наградой было трёхразовое горячее питание и чай, закалка характера на тяжелой работе.
Затем их трудовую бригаду отправили на восстановление системы центрального отопления столицы. Девчата очищали от ржавчины радиаторы батарей, а сварщики затем заваривали трещины. Их тяжёлый и монотонный труд окупился уже в следующем отопительном сезоне, москвичи не замерзали в квартирах. Многие вернулись в Москву из эвакуации, мирная жизнь возвращалась в привычный ритм. Общественный транспорт теперь ходил регулярно, по расписанию и высаживал пассажиров строго на остановках.
В январе 1943 года Евелине исполнилось 17 лет, и она снова пришла в райвоенкомат. На трудовом фронте, она заметно повзрослела и окрепла, поэтому было решено направить настырную девчонку в спецшколу Центрального Штаба Партизанского Движения (ЦШПД), на курс подготовки радистов. Курсант партизанской спецшколы №3, Москва, 1943 год
Радиошкола №3 (в/ч 19705) находилась в Москве, на улице Садово-Кудринская, дом 9. Сейчас там Московская Государственная Юридическая Академия, а тогда возможно это был единственный шанс юным ребятам и девчатам попасть на Великую Отечественную войну. Сталинская молодёжь рвалась на фронт любыми путями и способами, часто приписывая себе по 1-2 года в возрасте, чтобы оказаться на самой страшной войне в истории человечества. Советским ребятам разных национальностей было за счастье сражаться за свободу и независимость Родины. Тех, кого брали на фронт или в партизаны считались большими везунчиками, вызывали зависть среди сверстников и детворы. У
В своей книге «В эфире – партизаны», генерал-майор Иван Николаевич Артемьев, руководитель московской спецшколы №3, посвятил Евелине следующие строки:
«Исключительной старательностью в учебе отличалась Евелина Бергер, дочь румынских революционеров Аладара Бергера и Берты Сиксай»…
«Евелина Аладаровна Бергер, в замужестве Кораблева, не разила немцев огнем автомата и гранатами. Она владела не менее грозным оружием — радиостанцией. Своевременно передаваемые ею разведданные позволяли нашим войскам и партизанам бить врага только наверняка, наносить ему большой урон».

Рация-малютка «Северок», производство которой, в чрезвычайно сложных условиях, было организовано в блокадном Ленинграде. Всего было выпущено более 7000 штук разных модификаций. Радиостанция весила около 10 кг и могла передавать шифровки на расстояние до 500 и более километров.
Евелине повезло и через полгода интенсивного обучения, её отправили в распоряжение Белорусского Штаба Партизанского Движения, а 28 декабря 1943 года, с аэродрома Внуково их самолётом доставили в Брестскую область. Десантировали в одну из партизанских зон, где на заснеженной поляне лесные воины жгли сигнальные костры, с нетерпением ожидая «гостинцев» и посланцев с Большой земли. Евелина первый раз прыгала с парашютом, сделав прыжок в чёрную мглу. Она была нужна для работы радистом-шифровальщиком в штаб бригады имени Пономаренко. Где также базировался Брестский подпольный обком партии и штаб Брестского соединения, во главе с Героем Советского Союза Сикорским С.И. (товарищ «Сергей»).
Брестчина была захвачена немецко-фашистскими войсками в первый день войны. А за полгода до начала стратегической операции «Багратион» военное командование остро нуждалась в оперативном обмене информацией с партизанскими бригадами, отрядами и группами. Партизаны и подпольщики добывали ценнейшие сведения, они были глазами и ушами фронтов. На основе разведданных планировались крупные войсковые наступательные операции.

Радисты штаба партизанской бригады им. Пономаренко, Брестская область, апрель 1944 года (Евелина Бергер, два Лёши Большакова и Боря Флягин)
Весной 1944 года по рации пришёл приказ, чтобы партизанские бригады и отряды двигались навстречу Красной Армии, чтобы быть готовыми захватить плацдармы и переправы на главных белорусских реках.
Бригада им. Пономаренко П.К. получила задание направляться к реке Припять, которая в ту пору бурно разлилась, подтопила обширные территории. К тому же советские войска запаздывали и отложили наступление на лето и для партизан и местного населения наступили самые чёрные дни оккупации. Фашисты решили в канун крупных сражений, обезопасить тылы и коммуникации и начали масштабную зачистку, бросив против партизан регулярные дивизии и полки вермахта с танками, артиллерией и авиацией. Помимо войск, гитлеровцы широко использовали части ваффен СС и зондеркоманды СД, подразделения полевой жандармерии и полицейские батальоны.
Под ударами многократно превосходивших сил противника, партизаны и гражданские лица были загнаны в Пинские непролазные болотные топи. Не было воды, продуктов, медикаментов, боеприпасов. Костры жечь нельзя, кругом вода и шныряют каратели, преследуя по пятам. Воду пили из болота с привкусом тины и с запахом лягушек, но никто не заболел, все понимали, что временные трудности, Красная Армия уже рядом, долгожданного часа освобождения ждать оставалось совсем не долго. Но впереди предстояли сражения, чтобы разгромить и изгнать иноземных захватчиков и их прихвостней-предателей. Понимая, что проиграли войну, фашистские изверги жгли деревни, проводили массовые расстрелы и казни, угоняли в рабство взрослых и детей.
Но белорусский народ было не запугать, наоборот, люди открыто выступили на стороне партизан, оказывали всестороннюю поддержку, помогали, чем могли, рисковали собой.
Чаще всего разведывательные данные доставляли пешком до партизанских штабов, дозоров и тайников дети и подростки. Мальчишкам и девчонкам легче было пройти через посты или незаметно пробраться, они вызывали у оккупантов меньше подозрения и внесли свой вклад в борьбу.

Евелина занималась шифровкой, приёмом и передачей радиограмм в Центр и обратно. Накануне советского наступления «Багратион» белорусские партизаны провели скоординированный массированный удар «рельсовой войны», выведя из строя и парализовав Брестский транспортный узел. Несмотря на все трудности, в условиях блокады и ожесточённых боёв с карателями, связь партизан со штабом партизанского движения не прерывалась, а была постоянной и содержала исключительно важные донесения. Доходило до того, что трое суток шифровали и передавали почти без сна и покоя, уходя от немецкой погони по лесам и болотам (Беловежской пущи). Чтобы группе легче и быстрее было передвигаться, у Евы ребята забрали 8 кг батареи питания, саму рацию и перед выходом в эфир галантно забрасывали и снимали антенну, но иногда приходилось и самой.
На одном из коротких привалов, она так устала, что не могла подняться. Реально выбилась из сил переправляясь через реки, трясину и лесную глухомань. Говорит командиру, я дальше не могу идти. Тот сначала уговаривал, что если попадёт к немцам в лапы, то радистке обязательно развяжут язык и так далее. А потом как заорёт матом, хотя никогда до этого не ругался при ней. Дескать, не пойдёшь, пристрелю на хрен! Заберу коды и сам шифровать буду! И откуда только силы сразу взялись, смеётся Евелина Аладаровна, вскочила, встала в строй. Словно открылось второе дыхание, и прошла тот поход до конца, не хуже других и даже лучше.
Партизанская разведка помогла 1 Белорусскому фронту взломать оборону и захватить мощный укрепрайон противника всего за 2 дня и с минимальными потерями освободить город-крепость Брест и окрестности. Пожалуй, единственный из крупных городов Белоруссии, который получилось так быстро и относительно бескровно очистить от гитлеровских захватчиков и их пособников.​

Праздник в освобождённом Бресте, июль 1944

В ходе стратегической операции «Багратион» вдребезги была разбита немецкая группа армий «Центр», по сути, перестала существовать последняя надежда немцев победить Советский Союз. Более того, Красная Армия перешла государственную границу и двинулась через Польшу в сторону Германии и Берлина.
Но война была далека от завершения, впереди был ещё почти целый год кровопролития и смертельных схваток.
На польской земле, в тылу советских войск далеко не везде было тихо и спокойно. Поляки не были однородны, не все просоветские настроены, хотя такие тоже были. Они с радостью и цветами встречали красноармейцев как освободителей от нацистского ига. А поляки-националисты испытывали лютую ненависть к русским, считали захватчиками и оккупантами. Наподобие той злости, что питают бандеровцы на западной Украине. Часть польского населения перешла к вооруженной борьбе, к частым боевым вылазкам, убийствам, грабежам и вредительству.
Бывшую партизанскую радистку Евелину направляют в спецкомандировку на территорию Польши по линии НКИД БССР для помощи польским коммунистам. В районе городов Белосток и Бяла-Подляска, работая уже на английской рации, она передавала оперативные сводки и донесения, в ответ получала задания, приказы и распоряжения. Их группа сперва вела разведку, а затем, после того, как поляки обстреляли, убили и ранили нескольких советских военных и гражданских, спецгруппа включилась в битву с подразделениями Армии Крайовой (АК), руководили из Лондона буржуазное правительство в изгнании. Они были ярыми противниками польских коммунистов и Советского Союза, поэтому боевые действия были неизбежны…

Спецгруппа Народного Комиссариата Иностранных Дел Белорусской ССР, осень 1944 – весна 1945 гг
(в первом ряду справа Елисеев Николай Сергеевич)

За работу в тылу врага Евелина Аладаровна награждена знаком «Почётный радист», орденом Отечественной войны II степени и медалями. За технические разработки награждена серебряной медалью «ВДНХ». С 1965 года принимала активное участие в совете ветеранов партизанских радистов, 9 мая 1990 участница Парада на Красной площади. В настоящее время проживает в Чикаго, куда в середине 90-х, переехала её дочь Юлия. Потом в США уехала Евелина Аладаровна, чтобы быть ближе к дочери и внукам. Но каждый год она приезжает в любимую Москву на День Великой Победы, вот уже 15 лет подряд. Ведь в общей Победе есть и её личный вклад и заслуга…

Зарайский район, август 1941 года
В сентябре 1941 года Ева вернулась в Москву и пошла в военкомат, хотела записаться санитаркой в дивизию народного ополчения, которая формировались из жителей города, не подлежавших призыву в Красную Армию.
- Я круглая сирота! Случись что, и не кому по мне плакать! – сказала Евелина в военном комиссариате, считая, что её главный довод сработает. ​
Добровольцев вызвалось много, поэтому строгие командиры сказали, что рано ей на войну, тем более когда нужна помощь на трудовом фронте. А именно в подготовке обороны столицы и она не раздумывая, согласилась.
Евелина попала на Воробьёвы горы на возведение оборонительных рубежей и заградительных линий вокруг Москвы. Принимала активное участие в рытье противотанковых рвов, окопов и траншей. А по ночам, как и многие другие ребята, дежурила на крышах домов, хватала, и тушила зажигалки, которые сбрасывались с немецких самолётов. Боясь советских истребителей и зениток, фашисты совершали налёты в тёмное время суток. Поджигая дома, они не только причиняли ущерб, но и заревом пожарищ, подсвечивали объекты для наиболее прицельного бомбометания. Поэтому потушив зажигательную бомбу, стервятники люфтваффе лишались освещённого обзора для атаки, ибо москвичи строго и неукоснительно старались соблюдать светомаскировку в городе.
А днём пацаны и девчата копали в поте лица, до кровавых мозолей на ладонях, рыли траншеи и ямы. Иногда над ними пролетали немецкие самолёты, по команде «Воздух», все бросались врассыпную, ложились на землю и прикрывали головы лопатами…
Через какое-то время оборудованные позиции заняли военные, а трудовую молодёжь распустили по домам, многие отправились в эвакуацию, поскольку фронт стремительно приближался к Москве.
Евелине ехать было не куда, отчим на фронте, осталась одна в осаждённой столице, бои громыхали в ближнем Подмосковье. Устроилась приёмщицей обуви на бытовой комбинат, чтобы не пропасть с голоду. Осенью-зимой 1941 положение большинства москвичей резко ухудшилось, покупать новые сапоги и ботинки, мало кто мог себе позволить, поэтому, активно чинили старую обувку. С продовольствием были определённые сложности, еду купить можно, но стоила она слишком дорого.
Основная часть населения, оставшаяся в прифронтовой Москве, за работу получали карточки, которые затем обменивали на основные продукты питания, часто отстояв длиннющие очереди. Общественный наземный транспорт работал с перебоями, зато делали остановки по требованию пассажиров, станции метро и подвалы домов горожане приспособили под бомбоубежища. Центрального отопления не было, вода замёрзла в трубах, многие радиаторы разорвало.
Несмотря на все тяготы быта, и будничной жизни и тревожные сводки с фронтов, в начале декабря на весь мир разлетелась радостная весть о контрнаступлении Красной Армии под Москвой и разгроме центральной группировки противника. В ходе контрудара были освобождены от немецких оккупантов подмосковные населённые пункты. Отборные дивизии вермахта, точнее, их остатки, перемолотые в упорной обороне защитников столицы, несся большие потери в живой силе, в технике и в вооружениях, в страхе отступали от Москвы. На некоторых участках фронта доходило до панического бегства. Миф о непобедимости германской армии был наглядно развеян на подступах к Москве, враг был отброшен на 150-250 км. Великая победа стала первым шагом к полному разгрому гитлеровской Германии и их европейских союзников. В военкоматы хлынула новая волна добровольцев, была уверенность, что война скоро закончится и Красная Армия дойдёт до Берлина.
Евелина не осталась в стороне и снова пришла в военкомат. Суровые командиры опять сказали, что рано ей воевать и что комсомольцам-добровольцам в тылу есть много важной и ответственной работы. Одна из них – заготовка древесины, поскольку значительная часть освобожденного Подмосковья сгорела, нужно срочно построить тысячи домов. Да и суровой русской зимой без дров людям обойтись было невозможно. Ева сразу согласилась и как все остальные пилила и валила лес, таскала брёвна на морозе. Работали дружно, а наградой было трёхразовое горячее питание и чай, закалка характера на тяжелой работе.
Затем их трудовую бригаду отправили на восстановление системы центрального отопления столицы. Девчата очищали от ржавчины радиаторы батарей, а сварщики затем заваривали трещины. Их тяжёлый и монотонный труд окупился уже в следующем отопительном сезоне, москвичи не замерзали в квартирах. Многие вернулись в Москву из эвакуации, мирная жизнь возвращалась в привычный ритм. Общественный транспорт теперь ходил регулярно, по расписанию и высаживал пассажиров строго на остановках.
В январе 1943 года Евелине исполнилось 17 лет, и она снова пришла в райвоенкомат. На трудовом фронте, она заметно повзрослела и окрепла, поэтому было решено направить настырную девчонку в спецшколу Центрального Штаба Партизанского Движения (ЦШПД), на курс подготовки радистов.