Письмо 1
05 января 1990 г.
Глубокоуважаемый Николай Михайлович!
Сегодня получил от Вас новогоднее письмо - открытку. Большое,огромное 
спасибо.Прежде всего, прошу извинить за мой почерк. Правая рука дает сбой. Когда пишу, то поддерживаю ее левой рукой.Очень доволен был поездкой в Мурманск. Узнал очень много знакомых мест. 
Видел скалистую высоту, где нас первый раз бомбили. Тогда я дежурил на телефоне у генерала Никишина. За местом после «долины смерти» видел большой камень. Здесь был штаб батальона, которым командовал капитан Лопанцев. Там я читал речь т.Сталина от 3 июля 1941 года. Узнал места, где зимой 1942 г. располагалась 6 стр. рота. Комбатом был Носов. Собирался написать Вам письмо, да так и не собрался. Прошу извинить. Я Вас очень хорошо помню, как порядочного человека. Это не лесть, а правда..Я ни с кем не веду переписки. Не знаю, чем и объяснить.
Коротко о себе. Из Нового Афона меня вывели за штат. Так была порвана в 
основном связь с дивизией. Служил в укрепленном районе за Ахолкеланом. Жил в селах недалеко от границы. Из этих сел были выселены турки – месхетинцы. Был там в должности парторга батальона. Зам. командира САУ-100. Условия жизни были ужасные. Затем, в 1951 г. уехал в Смоленск. Здесь два года учился в высшей школе пропагандистов. В 1953 г. направили в Северный военный округ. Назначили пропагандистом, затем зам. командира мотострелкового полка в г.Лахденпохья Карельской АССР. Из рядов СА демобилизован в 1960 г. Решил поехать в Калинин. Причина – между Москвой и Ленинградом. С большим трудом прописался, часто проклинал Хрущева. Пенсия 151 р. И два раза добавили по 20 р., итого 191 р. Хватит. Сначала работал в городском саду, а потом начальником инспекции Госстраха до 1985 года. В октябре 1985 г. перенес инфаркт в тяжелой форме (поражено ¾ сердца). Но сумел выжить, хотя надежды было мало. Кроме того, выполнял большую общественную работу, в основном, как депутат райсовета и руководитель депутатской группы. В пропаганде отработал 26 лет, имею медаль «Ветеран труда».
В мае 1989 г. приобрел дачу, нужно еще достраивать. Силы пока есть, возраст 69 лет. Но годы и особенно болезнь дают себя знать.Много читаю, сопоставляю прошлое и настоящее. Кое с чем не согласен. Доверие в основном к Н.И. Рыжкову.
Надеюсь на продолжение переписки. Видимо, сумеем договориться о встрече.Всего Вам хорошего, фронтовой товарищ. Будьте здоровы.
С приветом, Копылов. Высылаю фото.

Письмо 2 11 февраля 1990 г. Здравствуйте, дорогой моему сердцу фронтовой товарищ Николай Михайлович! Крепкого Вам здоровья, долгих лет жизни и благополучия. Этого желаю и всем Вашим родным и близким. Так же долго рассматривал присланную фотографию, изменения большие, но Белоусов времен войны в каких-то чертах обязательно просматривается. С чего начать письмо? Прежде всего, с начала службы в армии. Мы с Вами знакомы с 7 ОБС (командование Савин, Панов, Сладкович). Службу там начал в сентябре 1940 г. во взводе Бабенко (прошу передать ему от меня привет). Примерно в ноябре 1940 г. Панов проводил собеседование с младшими командирами по истории КПСС. Были приглашены и беспартийные со средним образованием. У меня за плечами было техучилище. На данном семинаре без конспекта я выступил успешно. В декабре 1940 г. мне присвоили звание зам. политрука, перевели в школу младших командиров. Она располагалась в левом крыле казармы. Начальник школы Гладышев, пом. взводов Крамаров и Туманов, политрук, кажется, Киреев. Он в школе бывал редко. Поэтому политработу в основном проводил я. Таково начало меня, как политработника. По совету Панова вступил канд. в члены КПСС осенью 1941 г. В декабре направили на курсы мл. политруков в Беломорск. В начале 1942 г. стал политруком 6 роты 35 полка. Комиссаром в полк пришел Панов. Я этому был рад. Но он сделал вид, что меня не знает. Даже не соизволил поговорить, не поддержал, не дал совета. А как была нужна помощь старшего товарища. Тем более, что он втянул меня в это дело. Так же испытывал незаслуженные упреки со стороны комиссара батальона Гусева. Высоко оценивал роль Пасько (он был у нас комбатом). Я тогда просил, чтобы лишили звания политрука и вернули красноармейцем в батальон связи. Потом обстановка нормализовалась, комсорг батальона, комсорг полка. С этого времени и началось, Николай Михайлович, у нас с Вами совместная партийная работа. Мы много раз ходили вместе по батальонам, а иногда и отдельно. Потом обменивались мнениями. За это я Вам опять благодарен. И вообще взаимопонимание у нас были хорошие. Так же опять благодарен Ивану Петровичу. Он на меня обижен, но необоснованно. Сняли его с работы не по моей вине. Сделал это в моем присутствии майор с 24 полка. Дело было вскоре после войны. Я из Лейцена ехал в поезде на курский в Лигниц. Вот этот разговор и произошел в поезде. Доказать трудно, но я не способен на гадость, и особенно с И.П. Он для меня сделал слишком много. Осталось о нем самого высокого мнения. Но он, по-моему, видит меня виноватым в случившимся. В 1960 г. незадолго до демобилизации, к нам в полк приезжали представители ПУ Лен. округа. Один подполковник напомнил о Быкове. Я просил передать ему привет, он ответил, что Иван Петрович в этом не нуждается. Вскоре я был уволен в запас. Вот такая неприятная история. Прошу напомнить Ивану Петровичу обо мне. Не знаю, как он к этому отнесется. Написал об этом искренне. А может быть и нет смысла ворошить прошлое. Написать охота о многом, но сделать в рамках одного письма невозможно. Много мытарств было после демобилизации. Квартирный вопрос у меня решен хорошо. На двоих с женой имеем 2-х-комнатную квартиру. Но живем в основном в частном доме (часть его наследственная). Меня привлекает сад и огород. Дом в этом году идет на снос под застройку. Поэтому в 1989 г. купили недостроенную дачу в 15 км от города, недалеко от р. Волга. Я – заядлый рыбак, но рыбы стало мало. Мне хочется, чтобы мы друг друга называли на «ты». Сделайте сначала Вы, и я к этому привыкну. Так будет более искренне говорить о прошлом. О встрече. Я об этом тоже мечтаю. Но, года и здоровье. Давайте договоримся так – напишите, как добраться до Лопухиной. Там и можем устроить короткую встречу. Возможен вариант встречи и в Калинине. В Мурманск ехал я с большим риском. Иногда чувствовал себя скверно, но побелил энтузиазм. О поезде рассказал врачу, она меня сильно отругала. Поэтому могу сказать одно: поживем – увидим. А встретиться охота. О боевых эпизодах войны. Постараюсь Вам о нем написать. Но ведь я особых подвигов не совершал, однако и не трусил. Кое-какие события помню в основном из 1941 и 1942 годов. Буду рад, если в чем-то принесу пользу. Вспоминать нужно многое, писать откровенно, в том числе и призыв: «За Родину, за Сталина!». История должна быть правдивой. Заложенная с детства любовь к личности, которая в настоящее время непопулярна (имею в виду Сталина) помогла нам выстоять в войну. Сейчас у меня особая симпатия к Н.И. Рыжкову. Пока хватит. В следующих письмах о других событиях, в основном о фронтовых воспоминаниях. Будьте здоровы, уважаемый Николай Михайлович. С дружеским приветом Копылов.

Письмо 3 16 февраля 1990 г. Здравствуйте, фронтовой товарищ и друг Николай Михайлович! Начну фронтовые воспоминания. Правда, для писания я особенно не приспособлен. Возможно, буду в чем-то и полезен. 1. О капитане Лопанцеве1 . В начале июля 1941 г. мы обслуживали связью 58 стр. полк. Я дежурил у телефона на командном пункте в батальоне капитана Лопанцева. Располагались у большого камня, у подножья безымянной высоты, около моста через р. Зап. Лица. Если смотреть от долины славы вперед, то справа будет выс. 314,9, и слева данная высота. 8 мая 1989 года я имел возможность побывать у данного камня. Помог капитан ГАИ. А теперь, как проходил бой. Батальон имел задачу прикрыть отход наших войск за р. Зап. Лица. Обстановка была крайне напряженная, бой шел уже на высоте. Все ждали, когда же будет отход. В этот момент Лопанцев снял сапоги и запел песню. Я и сейчас помню эти слова «…а гимназистам ром не нужен. Они без рому хороши, им поцелуи нежные нужны и объяснения в любви» и т.д. Данная выдержка и хладнокровие воодушевили бойцов батальона. У меня была газета (по-моему «Часовой севера») с речью Сталина от 3 июля 1941 г. Почту мы получили утром. Лопанцев приказал мне данную речь читать громким голосом. Не все слышали, но все поняли, что к ним обращается Сталин. Сейчас об этом не говорят или искажают. Для меня и речь от 3 июля, и капитан Лопанцев, и большой камень остались в памяти на всю жизнь. Батальон успешно выполнил задачу и организованно отошел на другой берег реки. Мы – связисты пришли в батальон связи в полном снаряжении. Все было при нас: и винтовки, и рации, и телефонные аппараты, и пустые катушки (провод был размотан). Других фамилий, кроме капитана Лопанцева, я не помню. 2. Апрельско-майские бои 1942 года, как известно, не привели к желаемым результатам. Причин здесь много. Однако, это не умоляет достоинства наших воинов. Я был непосредственным свидетелем героизма наших воинов. Приведу это на примере 6 стр. роты 35 полка, политруком которой я был. Рота имела приказ во взаимодействии с 5 СР слева овладеть высотой «Сарай». Справа наступал 1 стр. батальон. Исходное положение для наступления – был гребень безымянной высоты. Нужно спуститься по крутому спуску высоты, обращенному к противнику, преодолеть лощину, и потом уже штурмовать высоту «Сарай». Следует отметить, что надлежащего огневого приоритета не было. Роту поддерживала батарея 82 1 Лопанцев Геннадий Иванович, капитан, нач.штаба 2 СБ 58 СП 52 СД мм минометов (капитан Рахимов – узбек), взвод пулеметной роты (командир Данильченко, политрук Чижов). Самый трудный момент: начать атаку. Противник вел по гребню нашей высоты интенсивный огонь из пулеметов. Нескромно говорить о себе, но роту поднимать в атаку пришлось мне. Это может подтвердить А.Р. Пасько. До этого я читал и видел в 1941 г., как поднимали в атаку другие. Здесь нужно решение принимать самому. Что чувствовал? В считанные секунды через голову прошла масса мыслей, вплоть до рокового исхода. Самое трудное – заставить себя оторваться от земли, произнести призыв и сделать первый бросок, который мог быть последним. При этом испытываешь и чувство страха, желание жить, и желание победить и т.д. Но нужен риск. И так, в атаку…..Затем, когда все пришло в движение, появляется уверенность, повышенное настроение, злость к врагу. Наступать уже легче. Неся большие потери, мы начали штурм высоты «Сарай». Были уже на высоте, дело дошло до броска гранат, но ворваться в траншеи не смогли. Попали под фланговый огонь пулемета, который вел огонь из Дота (он имел 3 амбразуры). Рота залегла недалеко от вражеских окопов. Здесь совершил героический подвиг Гарифулла Калиулов – татарин по национальности. Со связкой гранат он пополз к Доту, сумел бросить одну гранату, но этого было недостаточно. Он был тяжело ранен. На этом наступление закончилось. Рота на достигнутом рубеже окапалась в снегу. Используя небольшую темноту и начинающуюся метель, прокопали траншею и по ней вынесли раненого Калиулова. Особенно отличился при этом сержант Кротов Николай, он подполз к Калиулову, привязал к ногам веревку и втащил в снежную траншею. При такой непродуманной организации наступления трудно было рассчитывать на успех. Но это осознали позже. В период наступления было стремление победить. Началась пурга, которая продолжалась 2-3 суток. Оставшийся личный состав роты успешно справился и с разгулом Заполярной стихии. Не имели укрытий, средств для обогрева. Палатки появились уже после пурги. Пока хватит. Уважаемый Николай Михайлович! Прошу сообщить, есть ли смысл продолжать воспоминания в данном духе. С приветом, Копылов Завтра мне 69 лет.

Письмо 4 Без даты Уважаемый Николай Михайлович! Здравствуйте, фронтовой товарищ! С большой радостью получил Ваше письмо. Ответ пишу с большим трудом – рука трясется, и незаметно подошла старость. Переехал на новую квартиру. Мой адрес:. Пишу кратко, потому что каждая написанная буква дается с трудом. Октябрьские бои 1944 г. в отдельных деталях я почему-то стал представлять смутно. Помню, что в трудную минуту замполит полка подполковник Пилипенко сказал командиру – «Знамя полка в боевые порядки полка». Это имело большой успех (вернее, эффект). Знаменосцы с расчехленными знаменами шли в полный рост. Знамя было в руках старшины Попрыга (имя Степан, отчество не помню)2 . Потери, естественно, были, но из трудного положения полк вышел блестяще. Стрельба была со всех сторон. Центр сильно продвинулся вперед, а фланги отстали, но это вполне естественно при ведении боя в сопках с лесной местностью. Отрадно, что Вы пишете мемуары, была бы только польза от этого. Слишком рано у нас стали забывать о минувшей войне. В 1953 г. в Смоленске я окончил высшую школу пропагандистов Советской Армии. Писал дипломную работу «Партийная работа в боевых условиях». Описывал нашу с Вами работу. Много места было уделено Ивану Петровичу – опытный политработник. Получил отлично. Тогда все было светло в памяти. Несколько о другом. Я стараюсь много читать и осмысливать прочитанное. И вот к каким выводам прихожу: 1) У нас нет преемственности в руководстве. Много говорят о коллективном руководстве, но новый лидер отметает все старое, отсюда история страны стала делиться на: тоталитаризм, затем период волюнтаризма, период развитого социализма, перестройка и рынок. Итог: пустые полки магазинов. До последнего времени мы жили сравнительно сносно. При этом были большие военные расходы, содержали развивающиеся страны, а теперь сами нищие. Почему? Вторая причина 2) Безответственность, не демократия, болтовня. Принимаемые программы трещат: а) продовольственная (кстати, когда принимали, Горбачев был секретарем ЦК и ведал с/хозяйством), б) антиалкогольная в) жилье 2000 год. и т.д. Не буду говорить о других причинах. Итог один – сбои и хуже работать. Сталин умер в 1953 г., давно уже никому не мешает, а до сих пор виноват. Но сокращение объема производства и снижение 2 Попрыга Степан Куприянович 1914 г.р., помощник командира роты автоматчиков 35 Гвардейского стрелкового полка 10 Гвардейской стрелковой дивизии 9 национального дохода в среднем на 3% в год началось в период перестройки. Короче, ежегодно мы съедаем больше, чем производим. Худо работаем, но зато много болтаем. Пример подает Горбачев. Он не может быть без трибуны. Причем, в разных выступлениях противоречит сам себе. Прошу внимательно прочитать его выступление на встрече с работниками культуры и Московской горпарт. конференции в ноябре. Он, в частности, говорит: 1) я против частной собственности на землю, а после реплики Можаева утверждает, что частной собственности бояться не нужно. Видно, что данный вопрос он не знает; 2) утверждает: раньше было определенное право выхода республики из СССР, но не было механизма. Теперь он есть – период развода 5-7 лет. Затем говорит, что мы так крепко связаны, что нам не разойтись. Значит, созданный механизм применять нельзя. И демократия, и запрет. Ловко! 3) когда последний раз создавали органы Советской власти, Горбачев упорно доказывал, что законодательная и исполнительная власть должна быть создана вплоть до …..ного совета. Ему доказывали обратное, но… Я с самого начала подобную структуру считал ошибочной и вредной. Здесь принимается исполнительная власть. Отсюда и началась неразбериха верховенства законов под лозунгом суверенитета. Теперь он говорит о новых перестановках и усилений исполнительной власти. Значит, пойдет очередная переделка, а время уходит. Горбачев – великий путаник. Он не понимает, что такое «твердая рука», видит в этом лишь репрессии. И больно сейчас, когда в стране начался хаос, разброд и шатания, стал иным тоном писать Указы. Уже есть выражения, что нужно применять силу. Но уже поздно, указы не исполняются, а требовать он не умеет. А команда Горбачева: 1) Яковлев – доказал, что СССР оккупировал Прибалтику (доклад на 1 съезде народных депутатов о пакте 1939 г. 2) Медведев – развалил идеологию, на 28 с. КПСС ему выразили политическое недоверие. Горбачев единолично вывел его в Президентский совет; 3) Примаков – который обманул нас, что вопрос с привилегиями решен. А Лукьянов. Разве можно его назвать председателем Верховного Совета? Нет! Он председатель сессии ВС СССР. Считает каждый день: кто – за, кто – против, кто – воздержался. Иногда произносит слово «консенсус». Нет его роли в организации работы Советов на всех уровнях. Симпатизирую Н.И. Рыжкову. Он работает конкретно, целеустремленно. Но все шишки на него. Мне нравится, что он твердо отстаивает свои взгляды. И последнее. Я горжусь, что был политработником 20 лет и воспитал людей в духе преданности Родине. Но сейчас исполнять эту роль трудно. Нужно говорить правду, а это можно делать не всегда. Лицемерить не умею. Это подлость. Не могу воспитывать уважение к тем руководителям, которых искренне презираю. Пора заканчивать. Прошу извинить за длинную писанину.С уважением, Копылов.