Я родился на Красной Пресне, на Малом Трехгорном переулке. Мне было 17, когда началась война. Первая бомбежка была 22 июля. Мы, ребята, на крышах (там у нас деревянные дома были), мы сбрасывали зажигалки. Дома, на которых никого не было, сгорели дотла. Потом я работал на машиностроительном заводе. В конце сентября - октябре копали в Кунцево противотанковые рвы. Ну а потом военкомат, ходили в тире стреляли, около кладбища. И вот здесь, на стадионе Метростроя занимались мотоподготовкой. В 42м году, мне восемнадцать - 1го августа я ушел по призыву на фронт. В московский городской комитет комсомола на Подкопаевом нас собрали. Нас, 30 человек с Красной Пресни, призвали в минометную часть. Седьмого я уже был на Волховском фронте. Участвовал в прорыве блокады, охранял дорогу железную, потом на Синявинских сопках воевал. Мы приехали, там ничего не вышло у нас, очень много положили людей. Там песок был, а мы на болоте. Там кругом было болото. Потом закончилась эта операция, и мы приехали в Ленинград. Нас на фабрике канатов погрузили на наши машины боевые, на баржи, и ночью перекинули на второй пятачок в Ораниенбаум. И от Ораниенбаума мы начали уже соединяться с ленинградским фронтом. Вторая ударная армия в Ропше соединилась в 1944 году. Это снята была блокада. И дальше продолжили наступление - Луга, был лед. Пехота прошла, а газик пошел 57-ой с пушкой и продавил. Пока переправа, вся наша часть собралась на берегу. А там - пехота одна. Ну, понтоны подвезли, и нас первых перекинули сразу туда. И вот над Нарвой пришли самолеты сразу. Они не у переправы, а за нами. И подтягивается и артиллерия, и все, и бомбили. Обошлось с нашей батареей. Только подбили скат, и все. Вся батарея осталась целой. Ну, я был ранен, и лежал в Ленинграде, в госпитале. После Ленинграда, когда отболел, то уже был в минометных восьмидесят двух –пятидесяти, уже но по Прибалтике и уже закончили мы войну в Курляндии. После войны еще два года служил.