Григория Андреевича Кокшарова давно нет на белом свете, но все, что касается его жизни, хранится в семье его дочери Галины Григорьевны Гороховой. Недавно она перебирала документы, и сто раз виденные они вновь воскресли в памяти отца.

Внучка Григория Андреевича Наталья предложила маме: «Давай увезем в редакцию, пусть и о нашем дедушке вспомнят».

С шахтой он связал свою жизнь  семнадцатилетним пареньком: работал гонщиком на лошадях, возили землю на «коломашках»  и заваливал разрез № 2. Долбил бутовый камень  кувалдой, прокладывая дорогу от Копейска на Челябинск. На шахту 7-8 он поступил 22 декабря 1931 года, работал электрослесарем, а 3 декабря 1934 года его призвали в армию. Служил в 29 Краснознаменном авиаистребительном полку: курсант-моторист-авиамеханик, как пишет он сам. К тому моменту, видимо, и относится фотография молодого Кокшарова в буденовке, в шинели с шевронами. На шахту вернулся лишь в марте 1940-го, а ровно через год его перевели на «Красную горнячку», электрослесарем первой лавы.

В армию снова призвали 11 октября 1941 года, служил в 22-й воздушно-десантной бригаде. После ранения попал в артиллерию. Сталинградский фронт, Воронежский фронт, Центральный фронт, Первый Украинский фронт, Третий Прибалтийский фронт, Ленинградский фронт – война мотала по  стране и  по Европе. Жена с сынишкой в эти годы жила в Назарово.

Боевое крещение солдат получил в Донецке. Как сам написал: «В разведке боем под большим артиллерийским и минометным, воздушным огнем и под несколькими десятками вражеских танков». А самым страшным воспоминанием был Сталинград, разрушенный фашистскими стервятниками. Форсирование Днепра возле Белой Церкви и закрепление наших войск на левом берегу Днепра, где вся земля была избита снарядами. Курская дуга, где под артиллерийским и минометным огнем, под воздушной бомбежкой гудела земля. Конец войны застал его в Таллине, где лечился в госпитале. Гвардии старший сержант Кокшаров был демобилизован приказом от 15 июля 1945 года и уволен из армии 13 сентября 1945 года. Вернулся в трест «Копейскуголь», но по состоянию здоровья вскоре уволился и переехал в сельскую местность, в Еткульский район.

А состояние здоровья и не могло быть крепким у 33-летнего фронтовика. На войне он получил тяжелое ранение в грудь – лечился в госпитале в Уфе, тяжелое ранение голени левой ноги – лечился в Иркутске, легкое ранение левой ноги – лечение в Смоленске, легкое ранение правой руки – лечился в Риге, легкое ранение шеи и грудной клетки – лечение в Таллине.

На вопрос «Через какие города отступал» Григорий Кокшаров ответил коротко: «Не отступал». Зато участвовал в освобождении Курска, Орла, Киева, Харькова, Бобруйска, Гомеля, Минска, Варшавы, Люблина, Риги, Таллина и других. «Всех не запомнишь», - написал тогда ветеран. В графе награды он перечисляет: орден Красной Звезды, медали «За оборону Сталинграда», «За отвагу», «За форсирование Днепра», юбилейные награды и награды за мирный труд.

В семье Гороховых хранится и пожелтевшая газета «Искра» от 26 февраля 1977 года, где опубликованы воспоминания Г.А. Кокшарова о его совсем юных годах. До коллективизации с малых лет работал он по найму, батрачил. А после шахты, после фронта был электриком, бригадиром, заместителем председателя колхоза. С 1960 по 1968 год был председателем исполкома Селезянского сельского Совета.

Хранит дочь и два письма мамы к отцу, уже послепобедные, но такие же тревожные, ведь муж лежал в госпитале после ранения и все не возвращался. Эти письма пронизаны желанием поскорей встретиться. В них Екатерина Кокшарова рассказывала о своей немудреной жизни, как каждый день возила колхозное молоко в Еткуль, как летом успевала сбегать за грибами-ягодами, «а вот придет зима, вот уже будет опять трудно». Писала, как ждал отца сыночек Ванечка и мечтал, что привезет папа «алюхи», сахару и конфет, а он, Ванечка, всем даст по одной. Шел август, и сильно тревожилась Катя, боялась, что встретится с мужем «годика через три», не раньше, ведь по радио передавали речь Молотова о том, что «опять на нас напал враг с востока», «знать-то с ума сойдешь с этой войной». «Неужели я такая несчастливая, и неужели я с таких лет буду жить и переживать  и вечно одна?», - спрашивала мужа. Летели письма в немудреных, склеенных рукою женщины конвертах, одно из писем – так называемое открытое: картонка формата небольшой открытки, на одной стороне адрес и Гимн Советского Союза, на другой – весточка от жены. Такое открытое писем Е. Кокшарова написала 3 мая 1945-го на полевую почту 29123 «Р»,  а получил его раненный боец 29 июня  и написал неверной после ранения рукой, что в этот момент им говорили, отправят домой, «а я остался еще»… Домой боец Кокшаров попал только осенью 45-го.