Отец. 08.01.2012 г.

Моему отцу Василию Дмитриевичу
Киселёву посвящается.

Мой отец рос и воспитывался в большой патриархальной семье. Из девяти братьев он был седьмым ребёнком, и ему приходилось нянчиться с младшими братьями и сестрёнкой, самой маленькой и единственной девочкой в семье. Словом, общение с детьми ему было не внове с самого их младенческого возраста.
Когда я, его дочь, старшая в семье, стала сознавать себя, мне казался он настоящим великаном и силачом. Хотя ростом он был чуть выше среднего. Но такой уверенностью веяло от его ладной, стройной фигуры, что мои впечатления вряд ли кто-то мог поколебать. Он крутил «солнце» на турнике, мог выполнить «крест» на кольцах, плавал как дельфин. Не знаю, что бы он не умел делать на гимнастических снарядах. А уж переплыть озеро, пруд или речку в самом широком её месте, для него было сущим пустяком. В юности я поняла, что папа мой был ещё и красавцем. Всегда подтянутый, аккуратный, темноволосый, с большими синими глазами, прямым носом, высоколобый, с густой жёсткой шевелюрой, он сразу производил впечатление военного человека. Он и был офицером, а военная выправка была у него просто в крови.
Отец любил природу, знал её тайный язык, потому, что был охотником, и эта страсть не покидала его всю жизнь. То ли сказалось полуголодное детство. В подростковом возрасте его отец всегда брал сына с собой охотиться на лесную живность и прозвал его «Василёк – Орлиный глаз» за меткость. Благодаря их усилиям семья почти не голодала.
Я очень любила проводить время с отцом. В каких только переделках мы с ним не оказывались…. Однажды, после окончания второго класса я ждала его у бабушки, где жила в это время. Он должен был приехать за мной, чтобы забрать на летние каникулы домой. Они с мамой и младшим братом жили в селе, где отец работал мастером по ремонту сельскохозяйственной техники.
Село было живописным. Эти земли до революции принадлежали помещику Панчулидзеву. Здесь находилось его полуобветшалое имение – большой двухэтажный дом на берегу глубокого пруда с ключевой водой. Даже в жаркую летнюю пору вода в нём была холодной и необыкновенно прозрачной. Были в селе и поля с высокими вековыми соснами, напоминавшие шишкинскую картину «Рожь».
Смеркалось, когда мы добрались до железнодорожной станции «Панчулидзевка». До дома надо было идти пешком ещё три километра. Отец, чтобы сократить время, выбрал прямую дорогу через поле подсолнечника. Идти было трудно, и я всё время ныла, недовольная, что мы пошли по такой неудобной дороге.
Вдруг на прореженном участке поля, куда мы вышли, путь нам преградила большая собака. Отец дернул меня за руку и сказал, чтобы я спряталась за ним. А сам стал прицеливаться в собаку из палки, которая была у него в руках, как из ружья.
Я выглянула из-за его спины и встретилась взглядом с глазами животного. Ничего доброго они не предвещали. От страха я закричала на всё поле так громко и пронзительно, что собака от неожиданности и резкого крика, повернулась и побежала прочь.
Мы были почти у дома, когда отец сказал, что встреча была не с собакой, а с волком. И если бы это произошло зимой, нам бы пришлось нелегко. « Хищник был матёрый», - добавил он. Но нас спасло ещё и то, что волк не был голоден, да и летом на человека они нападают редко». Ему, как охотнику, это было хорошо известно. Но сам он себя винил, что повёл меня, не проторенной дорогой, и признался, что испугался за меня.
А я долго помнила острые, с диким огнём глаза хищника и часто просыпалась по ночам от своего же крика: «Волк, волк»! Пока отец не провёл со мной ряд бесед, убеждая, что волк не причинил бы нам вреда и, что человек всегда сильнее, когда этого требуют обстоятельства.
Отец научил меня любить музыку. Сам он владел гитарой, мандолиной, балалайкой, мог отлично настроить фортепьяно. Я разучила с ним на гитаре несколько вальсов, могла аккомпанировать, когда исполнялись романсы.
Если он ремонтировал что-то из техники, я стремилась быть рядом, с удовольствием наблюдая за его работой. Благодаря этому, я, девчонка, научилась владеть отверткой, гаечным ключом, умела паять, точить ножницы. Отец мог так всё объяснить, показать и дать возможность сделать своими руками, что не научиться было просто невозможно.
Для семьи он сам построил бревенчатую дачу с великолепной верандой. Без специалистов нашёл на участке воду и оборудовал колодец, из которого вода не черпалась вёдрами, а качалась специальным устройством, им придуманным. Соорудил он в саду и солнечный душ.
В быту он слыл человеком с мягким характером. Я никогда не слышала от него бранных слов. Мама была суровее и жёстче. В конфликтных ситуациях отец стремился решать любую проблему словом. Умел приводить убедительные примеры решения той или иной ситуации, а то и просто обратить случившееся в шутку.
Отваге отца можно было только позавидовать. На всю жизнь запомнился случай....Каждую весну всё население округи собиралось на берегах реки наблюдать ледоход. Мы с отцом устроились на мосту. Он находился высоко над поверхностью реки, и было хорошо видно, как движутся по реке глыбы льда. Мамы с нами не было, братишка был ещё маленький, и она осталась с ним дома.
Вдруг на большой льдине в середине реки я увидела метавшуюся собачку. Она жалобно скулила. Я стала плакать и кричать, что собачка гибнет… Отец сказал мне, чтобы я оставалась на месте и ждала его, а сам быстро спустился на берег и я увидела, как он прыгнул на льдину и по льдинам стал пробираться к собачке. На одной из льдин он поскользнулся и один её край стал подниматься вверх. Я обомлела от страха…. Но он успел перепрыгнуть на другую льдину и продолжал приближаться к собаке. Вот он схватил её и отправился в обратный путь.
Между берегом и льдинами у моста образовалась широкая полынья, которую невозможно было перепрыгнуть.
Я стала кричать так, что кто-то из мужчин бросился ему на помощь. Он с берега что-то советовал отцу и тот перестал прыгать по льдинам, а остановился на одной из них , и она понесла его по течению. У поворота реки льдины надвигались на пологий берег и отец, наконец, достиг его. Я не знала, оставаться мне на мосту или бежать к отцу. Решила ждать, но не выдержала и помчалась ему навстречу.
Я прижалась, обхватила его руками и начала рыдать, понимая, как он рисковал. Я громко причитала, что река могла его унести к плотине, он мог утонуть. Я захлёбывалась от слёз. Отец не знал, как меня успокоить. И тут собачка в его руках стала тонко подвывать, вторя мне… Я замолчала и посмотрела на спасённую. А отец сказал: »Ну, друзья, вы меня утопите в слезах».
Собачка была темно-коричневой, с темными большими глазами и смотрела на меня как-то укоризненно. Я взяла её к себе. Она дрожала, и я закутала её в свой шарф.
По дороге домой мы договорились маме подробности не рассказывать. Отец до самозабвения любил её и сколько я себя помню, очень бережно к ней относился и всегда оберегал от лишних волнений.
Собачка всем в доме понравилась. На её шее, на тоненьком ремешке висела картонка с надписью – «Пулька». Наверное, её так назвали за небольшие размеры. А мама сказала, что её надо было назвать Каштанкой, за её масть.
Я училась в третьем классе и жила ещё у бабушки, в Панчулидзевке не было школы. Пульку я взяла с собой. Она так и осталась потом в доме бабушки. Пулька была милым, лохматым пёсиком, с висячими ушками, с пушистым хвостиком, колечком лежащим на её спине. А на одной лапке её была белая «туфелька». Когда её за что-то ругали, она обижалась, уходила в свою конуру и смотрела на всех с такой обидой, что долго, ни бабушка, ни даже дед, не могли выдержать, чтобы не позвать её и не приласкать.
Обо мне же нечего и говорить. Пулька сопровождала меня всюду. Если я играла во дворе с ребятами в лапту или прятки, она сидела в сторонке и не спускала с меня своих необыкновенно выразительных глаз. Я таких глаз у других собак не встречала. Это были говорящие глаза.
Пулька оказалась долгожителем, но, к сожалению, всё же попала в лапы к волку, правда одной из самых последних дворовых собак округи.
В год её пропажи волки опустошили все соседние дворы от четвероногих собратьев. Я помню, как в районе были мобилизованы все охотники на облаву серых хищников. Участвовал в ней и мой отец.
Он умел всё. Однажды, преподавая в техническом училище, он занял призовое место на конкурсе по изготовлению слесарных инструментов. Их невозможно было отличить от изделий заводского производства.
А каким он был рассказчиком! Его военные истории о встречах с японскими самураями, о случаях на охоте в Уссурийской тайге потянули бы не на одну книгу.
Он очень любил собак и умел с ними обращаться. Как-то прихожу я с работы домой, а отец, гостивший у меня, говорит: «Сейчас я покажу тебе фокус». У нас тогда жила восточно-европейская овчарка – Кен. Он командует: «Кен, неси мои тапочки»! Собака из кучи тапочек выбрала именно его и отнесла их один за другим по его команде.
Вот таким был мой незабвенный отец: разносторонних способностей и знаний, отличный, от природы одаренный, педагог. На военной службе его звали «Богом войны», под его заведованием всегда был арсенал части, ибо никто не разбирался в военной технике так, как он.
В общении – был настоящим рыцарем. У него было много друзей, которые его боготворили. Он никогда не отказывал в помощи ни другу, ни сослуживцу, а студентам особенно.
Я благодарна судьбе, что в моём детстве и юности, когда формируются основные жизненные понятия о человеческой порядочности и чести, рядом был близкий, родной человек, сумевший без назиданий, окриков, какого-либо волевого давления, быть живым воплощением всех тех высоких достоинств, которым обязан обладать тот, кто носит звание мужчины и отца.