Мой дедушка Кириченко Николай Александрович 1920 года рождения. Дедушка был из большой и бедной семьи из 7 детей, он был старшим из мальчиков, поэтому вся ответственность по дому и хозяйству лежала на нем. В школу мальчики ходили по очереди, так как обуви было всего две пары, а деду еще и за домом, и за больным отцом нужно было следить во время отсутствия его мамы .В то время учились только богатые, поэтому образование его было на базе трех классов. Детство деда , его братьев и сестер было ужасным, не только из-за нищеты, но и из-за становления в то время Советского Союза. В общем, было не до учебы. В 12 лет он уже сам зарабатывал себе и своей семье на еду, работая в городе, он чистил обувь состоятельным людям. И вот, когда началась война, моему деду шел двадцать первый год, а его супруге, Екатерине Яковлевне Кириченко, двадцатый. В армии дед не служил, не успел, он сразу пошел на войну, не имея никакой военной подготовки. Воинская часть, в которой пришлось ему воевать, была направлена на передовую Крымского полуострова, а оттуда на пароме их часть переправлялась в Керч. И вот, когда паром отплыл уже далеко от берега, над ним стал кружить немецкий самолет. Судя по всему, было видно, немецкий пилот решил поиздеваться над русскими солдатами, припугнуть их: на большой скорости он пролетал над паромом очень низко, разворачивался и снова пролетал, так низко, что практически цеплял крылом палубу парома. Это продолжалось вновь и вновь, он пролетал все ниже и ниже, но не стрелял, а в момент, когда самолет снижался, было видно через лобовое стекло смеющееся лицо пилота. У летчика, видимо, уже не осталось боеприпасов, и он решил так поиздеваться над солдатами. Опасность была в том, что паром мог перевернуться, если самолет его заденет. Тогда старшина спросил: « кто может сбить самолёт? Тот, кто собьет, получит отпуск на несколько дней!». Задача осложнялась тем, что надо было стрелять, стоя прямо под самолетом, при этом успеть попасть во время этих нескольких секунд в цель, ещё и удержаться от сильного ветра. Стали пытаться, но ничего не получалось. Тогда один солдат предложил стрелять, поставив оружие на спину другого. Этим солдатом и был мой дедушка. Так и сделали. Пока самолёт разворачивался, они установили пулемет на спине солдата и, как только самолёт стал приближаться, открыли огонь. Им повезло, они попали в двигатель, от чего самолет загорелся и рухнул в воду. От радости солдаты стали подбрасывать двух героев с торжественными возгласами! И вот, доплыв до Керча , командир приказал высадиться в горах, чтобы случайно не угодить в засаду врага .До передовой солдаты добирались долго, пешком. Дела обстояли не лучшим образом, было и так, что не всегда доставляли продовольствие. Были и изголодавшиеся среди солдат, приходилось даже иногда размачивать старый сухой хлеб в дождевых лужах. Ранение дед получил под Керчью. Это была настоящая передовая, была осень, холодно, сыро, начался очередной обстрел со стороны немцев. Было примерно 5 часов утра, он прятался от обстрела в одном окопе с раненым солдатом. На дне окопа была вода, пришлось сидеть по пояс в воде. Обстрел был сильный, долгий, нельзя было даже голову поднять. Через какое-то время солдат стал бредить, а помочь ему не было никакой возможности. На рассвете солдатик затих, дед думал, что тот уснул, хотел разбудить его, но, как выяснилось, он был уже мёртв. Дождавшись, пока чуть стихнет обстрел, дедушка выполз из окопа и побежал к своим, в лагерь, но ,сделав несколько шагов, сам не понимая от чего, упал и потерял сознание, так и пролежав до рассвета . Оказалось, что немцы разглядели бегущий в тумане силуэт и пустили очередь из пулемета, которая прошлась по ногам деда. Немцы на рассвете прекращали стрельбу и, видимо, ложились спать, так как снова стрелять начинали уже после десяти часов утра .В это время наши собирали с поля боя раненых, а у убитых забирали документы. Моего деда погрузили на телегу с ранеными солдатами и повезли в чужую часть. Он, прибыв в госпиталь, понял, что не чувствовал боли, видимо , от шока. Когда военврач спросил, может ли он стоять, дед встал и, вроде бы, даже прошёлся, на что врач сказал: «раз можешь идти, иди в свою часть, она недалеко расположена». И он действительно пошёл, но вскоре ноги отказали, он резко упал и у него не оставалось другого выхода, как ползти до своей части. На это ушло несколько часов. За то время, пока дед полз, раны забились глиной и грязью, в которых была инфекция. В своей части ему оказали первую помощь и вместе с другими ранеными повезли на вокзал, там их погрузили в товарные вагоны и долгих десять дней везли до госпиталя. Перевязку никто ни делал, и за это время у дедушки началась гангрена. Привезли их в город Кировабад, а там хирурги особо не возились с пострадавшими. Деда положили на стол, дали водки, кожаный ремень в зубы, и ампутировали по колено обе ноги, Так как несколько пуль застряли в костях обеих ног их не смогли извлечь, дедушкиной маме отправили телеграмму , дав знать, что он в госпитале, а вот жене, то есть бабушке, по просьбе деда прислали сообщение, в котором было написано: «пропал без вести ».Он не был уверен, что жена захочет жить с инвалидом, но она, узнав, что он жив и где он находится, приехала с его мамой в госпиталь. Там таких тяжело раненных было очень много, были и такие ,что не имели рук и ног, а были такие, что бросались с окна и погибали, видимо думали, что никому такие уже не нужны. После таких случаев на все окна в госпитале поставили решётки. Когда дед вернулся из госпиталя, он ещё долго болел, но, не теряя времени, начал учиться на сапожника, научился шить хорошие мужские сапоги, стал принимать заказы, а позже и детям всегда шил, моей бабушке и ее сестрам туфельки и тапочки, а двоюродному деду сапоги и башмаки. Себе он сшил специальные сапоги без лап, в которых ходил на коленках, пока не накопил на протезы . Мы часто собирались семьей за большим столом и слушали рассказы дедушки о войне. Особенно грустно и в тоже время радостно было слушать их в День Победы, когда к нему приходили его друзья с кем он воевал, и кто остался жив. Грустно было оттого, что пришлось им пережить, и не только им, а радость и гордость брала за то, что несмотря на боль и утраты потерь они отстояли Победу!!! Мой прадед прожил 78 лет и умер в 1998 году ,а бабушка прожила еще 9 лет и умерла в 87 лет в 2007 году. Хоть мой дед и не получил никаких воинских званий, так как звания получали только образованные люди, но я все равно считаю, что он настоящий герой, и я горжусь тем, что у меня был столь отважный и мужественный дедушка!
     И говорю огромное спасибо. Низкий поклон всем, кто не жалел своей жизни, за наше светлое, чистое и мирное небо над головой.
Мой дедушка Кириченко Николай Александрович 1920 года рождения. Дедушка был из большой и бедной семьи из 7 детей, он был старшим из мальчиков, поэтому вся ответственность по дому и хозяйству лежала на нем. В школу мальчики ходили по очереди, так как обуви было всего две пары, а деду еще и за домом, и за больным отцом нужно было следить во время отсутствия его мамы .В то время учились только богатые, поэтому образование его было на базе трех классов. Детство деда , его братьев и сестер было ужасным, не только из-за нищеты, но и из-за становления в то время Советского Союза. В общем, было не до учебы. В 12 лет он уже сам зарабатывал себе и своей семье на еду, работая в городе, он чистил обувь состоятельным людям. И вот, когда началась война, моему деду шел двадцать первый год, а его супруге, Екатерине Яковлевне Кириченко, двадцатый. В армии дед не служил, не успел, он сразу пошел на войну, не имея никакой военной подготовки. Воинская часть, в которой пришлось ему воевать, была направлена на передовую Крымского полуострова, а оттуда на пароме их часть переправлялась в Керч. И вот, когда паром отплыл уже далеко от берега, над ним стал кружить немецкий самолет. Судя по всему, было видно, немецкий пилот решил поиздеваться над русскими солдатами, припугнуть их: на большой скорости он пролетал над паромом очень низко, разворачивался и снова пролетал, так низко, что практически цеплял крылом палубу парома. Это продолжалось вновь и вновь, он пролетал все ниже и ниже, но не стрелял, а в момент, когда самолет снижался, было видно через лобовое стекло смеющееся лицо пилота. У летчика, видимо, уже не осталось боеприпасов, и он решил так поиздеваться над солдатами. Опасность была в том, что паром мог перевернуться, если самолет его заденет. Тогда старшина спросил: « кто может сбить самолёт? Тот, кто собьет, получит отпуск на несколько дней!». Задача осложнялась тем, что надо было стрелять, стоя прямо под самолетом, при этом успеть попасть во время этих нескольких секунд в цель, ещё и удержаться от сильного ветра. Стали пытаться, но ничего не получалось. Тогда один солдат предложил стрелять, поставив оружие на спину другого. Этим солдатом и был мой дедушка. Так и сделали. Пока самолёт разворачивался, они установили пулемет на спине солдата и, как только самолёт стал приближаться, открыли огонь. Им повезло, они попали в двигатель, от чего самолет загорелся и рухнул в воду. От радости солдаты стали подбрасывать двух героев с торжественными возгласами! И вот, доплыв до Керча , командир приказал высадиться в горах, чтобы случайно не угодить в засаду врага .До передовой солдаты добирались долго, пешком. Дела обстояли не лучшим образом, было и так, что не всегда доставляли продовольствие. Были и изголодавшиеся среди солдат, приходилось даже иногда размачивать старый сухой хлеб в дождевых лужах. Ранение дед получил под Керчью. Это была настоящая передовая, была осень, холодно, сыро, начался очередной обстрел со стороны немцев. Было примерно 5 часов утра, он прятался от обстрела в одном окопе с раненым солдатом. На дне окопа была вода, пришлось сидеть по пояс в воде. Обстрел был сильный, долгий, нельзя было даже голову поднять. Через какое-то время солдат стал бредить, а помочь ему не было никакой возможности. На рассвете солдатик затих, дед думал, что тот уснул, хотел разбудить его, но, как выяснилось, он был уже мёртв. Дождавшись, пока чуть стихнет обстрел, дедушка выполз из окопа и побежал к своим, в лагерь, но ,сделав несколько шагов, сам не понимая от чего, упал и потерял сознание, так и пролежав до рассвета . Оказалось, что немцы разглядели бегущий в тумане силуэт и пустили очередь из пулемета, которая прошлась по ногам деда. Немцы на рассвете прекращали стрельбу и, видимо, ложились спать, так как снова стрелять начинали уже после десяти часов утра .В это время наши собирали с поля боя раненых, а у убитых забирали документы. Моего деда погрузили на телегу с ранеными солдатами и повезли в чужую часть. Он, прибыв в госпиталь, понял, что не чувствовал боли, видимо , от шока. Когда военврач спросил, может ли он стоять, дед встал и, вроде бы, даже прошёлся, на что врач сказал: «раз можешь идти, иди в свою часть, она недалеко расположена». И он действительно пошёл, но вскоре ноги отказали, он резко упал и у него не оставалось другого выхода, как ползти до своей части. На это ушло несколько часов. За то время, пока дед полз, раны забились глиной и грязью, в которых была инфекция. В своей части ему оказали первую помощь и вместе с другими ранеными повезли на вокзал, там их погрузили в товарные вагоны и долгих десять дней везли до госпиталя. Перевязку никто ни делал, и за это время у дедушки началась гангрена. Привезли их в город Кировабад, а там хирурги особо не возились с пострадавшими. Деда положили на стол, дали водки, кожаный ремень в зубы, и ампутировали по колено обе ноги, Так как несколько пуль застряли в костях обеих ног их не смогли извлечь, дедушкиной маме отправили телеграмму , дав знать, что он в госпитале, а вот жене, то есть бабушке, по просьбе деда прислали сообщение, в котором было написано: «пропал без вести ».Он не был уверен, что жена захочет жить с инвалидом, но она, узнав, что он жив и где он находится, приехала с его мамой в госпиталь. Там таких тяжело раненных было очень много, были и такие ,что не имели рук и ног, а были такие, что бросались с окна и погибали, видимо думали, что никому такие уже не нужны. После таких случаев на все окна в госпитале поставили решётки. Когда дед вернулся из госпиталя, он ещё долго болел, но, не теряя времени, начал учиться на сапожника, научился шить хорошие мужские сапоги, стал принимать заказы, а позже и детям всегда шил, моей бабушке и ее сестрам туфельки и тапочки, а двоюродному деду сапоги и башмаки. Себе он сшил специальные сапоги без лап, в которых ходил на коленках, пока не накопил на протезы . Мы часто собирались семьей за большим столом и слушали рассказы дедушки о войне. Особенно грустно и в тоже время радостно было слушать их в День Победы, когда к нему приходили его друзья с кем он воевал, и кто остался жив. Грустно было оттого, что пришлось им пережить, и не только им, а радость и гордость брала за то, что несмотря на боль и утраты потерь они отстояли Победу!!! Мой прадед прожил 78 лет и умер в 1998 году ,а бабушка прожила еще 9 лет и умерла в 87 лет в 2007 году. Хоть мой дед и не получил никаких воинских званий, так как звания получали только образованные люди, но я все равно считаю, что он настоящий герой, и я горжусь тем, что у меня был столь отважный и мужественный дедушка!
     И говорю огромное спасибо. Низкий поклон всем, кто не жалел своей жизни, за наше светлое, чистое и мирное небо над головой.