ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ОТЦЕ

 На берегах Днепра и небольшой притоки Ориховки  раскинулось красивое, утопающее в садах, село Сушки. В те времена до войны это была Полтавская область, а в настоящее время – Черкасская. Вниз по Днепру – Бубнов, где стояла Бубновская казачья сотня. А ещё ниже – село Шабельники, где обитали мастера по изготовлению казачьих сабель. Места эти исторические. Название села произошло от слова «сушить», ведь края то эти казачьи и ловили казаки рыбу в речках, на Диброве сушили сети рыбацкие, рыбу вялили и засаливали в бочки. А ещё сушили и заготавливали на зиму много сухофруктов для компотов, который называли узваром. И вот ещё одна интересная деталь – на этой же Диброве (часть села расположенная ближе к воде) женщины делали саман  –  это такие кирпичи (по местному цэгла) из глины, выкладывали их из формочек и тоже сушили их там же на солнце, закаляли в огне. Из них делали печи, строили хаты.

 Вот в этом селе, в семье казака-музыканта Ивана Митрофановича Кикоть 14 июня 1920 года родился мой отец ПЁТР. Иван Митрофанович и Наталья Федотовна воспитывали 11 детей – дочь Варю и 10 сыновей. Я помню только пятерых, а остальных не стало в голодовку (два сына), а кого забрала война… Трое сыновей вернулись домой инвалидами, в том числе и мой отец, который чудом остался в живых. Но все по порядку.

 Отец был призван на службу в Балтийский флот. Служил в Кронштадте, где его застала война перед завершением срочной  воинской службы. После тяжелого ранения в голову  в районе Ленинграда, Пётр Иванович принимал участие в боях по направлению г. Пушкино, а затем при взятии деревни Кокорино в 1944 году в январе месяце снова был тяжело ранен в левую ногу с последующей ампутацией её. Отец был хорошим связистом-радистом и в последнем бою фактически вызвал огонь на себя, ведь силы были не равными и, оставшись один против группы немцев, у него не было другого выхода. После боя медсестра и фельдшер забирали с поля боя раненых. Мимо отца прошли несколько раз – решили, что убит и подбирали тех, кто подавал признаки жизни. И тут, проходя мимо, медсестра задела папину руку, а он пришёл в себя и… запел! Вот так он остался жив. А звали ту медсестру Людмила и, когда я родилась, отец в память о своей спасительнице назвал меня Людмилой. В селе так не называли в те времена и отец на колыбельке, которую сам смастерил, вырезал мое имя.

За время боевых действий отец награжден Государственными наградами:

- медалью «За Оборону Ленинграда» - 1941 год;

- медалью «За Боевые Заслуги» - 1944 год;

- орденом «Отечественной войны II степени» - 1944 год.

 По жизни, отец был очень честным, справедливым, прямым человеком и, несмотря на все его тяжёлые ранения и нелёгкую жизнь, был очень отчаянным, весёлым и жизнерадостным. Будучи на костылях, одной ногой он так выбивал «чечётку», что ему завидовали люди со здоровыми ногами.

После войны отец некоторое время играл в капелле бандуристов в Киеве. Ему под заказ изготовили протез-ногу и, когда папа садился на стул с бандурой, нажимая какой-то рычажок и «колено» в протезе изгибалось, было даже незаметно, что у человека нет ноги. Просто хромал немного и всё. Потом отец оставил эту работу и в селе ему нашлась работа: был заведующим клубом, учителем музыки и пения, парторгом. Друг за дружкой появлялись мы – три дочери, а отец очень хотел сына. Но сын, который был четвертым, умер и я впервые увидела, как отец плакал… Он очень любил детей и у нас во дворе было полно ребятишек. Особенно, когда отец готовил макароны «по-флотски». Он делал стол из досок на пенёчках, накрывал какой-нибудь простынёй или тканью. Стульчики тоже были из пенёчков (дрова то всегда были во дворе) и выстраивалась очередь человек 15 к котелку, а отец был на раздаче. Для мальчишек он делал коньки и мама часто недосчитывалась ножей на кухне, коса тоже шла в ход, но зато мальчишки всей нашей улицы были довольны.

А вот ещё один очень интересныйслучай, который все село взбудоражил. Мама всегда на огороде садила бахчу (арбузы) и вот один арбуз покачивается так красиво – «тинь-тинь». Отец сказал куме об этом, а та…. И – понеслось…, то, через калитку заходили во двор и просились на огород – посмотреть это чудо невиданное, а потом дети уже через плетень залазили. Приехал и председатель колхоза посмотреть и сделал заключение – кроты завелись. Отец тихонько переложил арбуз, аккуратно, чтобы усики не повредить, а он и на новом месте - «тинь-тинь»… Председатель заругался, махнул рукой и говорит: - «ну тогда у тебя нечистая сила на грядке водится!» и ушёл. А на второй день арбуз этот «взорвался», мякиш и косточки разлетелись по всей бахче. Оказалось, отец дрожжевой укол сделал арбузу!!! Любили и уважали моего отца, и он был настолько добрым и жил по принципу – если есть у меня – значит, будет и у соседа. Всегда поделится, подбодрит, поможет. Если кто-то грустит, он сразу пытался вывести человека из этого состояния. Надо жить весело, тогда и беда – не беда, говорил он. И даже случай с арбузом он придумал, чтобы развлечь народ, хотя с десяток кустов картошки были затоптаны.

 Отца не стало в 1965 году – он прожил короткую, но яркую жизнь. Крёстная мне рассказала, вернее, напомнила, этот случай с арбузом и ещё много

интересного, что было связано с отцом. У старшего поколения была хорошая традиция – на святки собираться в большой хате моей любимой крёстной Анны Федосеевны и заводилой всех святочных приключений был отец, и она говорила, что вспоминает его часто. Да и мне было приятно, когда, приехав в отпуск и стоя в очереди в магазине за продуктами я слышала – «так то ж Петрова дочка приехала, она ж и похожа на него».

 О войне отец не любил говорить. Он никогда не соглашался идти на разные встречи со школьниками и т.д. Замыкался в этом случае и говорил: - «дай Бог, чтобы вы никогда  не знали, что это такое – лучше я вам басню расскажу какую-нибудь, или сыграю». Вечерами всегда у нас весело было. Отец играл, мы пели и собирались у нас все соседи. А в доме, в комнате отца, на стене висело до десятка музыкальных инструментов и на всех отец играл: - бандура (аж три), скрипка, мандолина, мандола, контрабас, а внизу на лавке стояли «Туляки-баяны, гармошка, а ещё и сопилки – соло и альт.

 В соседнем селе Прохоровка есть гора Максимовича, назвали ее так в честь первого ректора Киевского университета, так вот на той горе был Дом отдыха союза писателей СССР и многие писатели приезжали туда отдыхать. Когда по слухам узнавали, что есть такая певучая семья, многие приходили к нам домой, чтобы поближе узнать, кто же мы такие? Пели все мы и даже мама (она хорошо играла на струнных инструментах, рисовала и вышивала – мамины рушники я до сих пор храню и вожу с собой). Папа играл и пел для гостей (у него был хороший тенор, мы уходили спать, а они засиживались до глубокой ночи. Так вот в то время мы были знакомы и долго поддерживали связь с писателем – историком Юрием Светлановым, отец сдружился со многими композиторами, ведь в этом доме отдыха отдыхала по желанию творческая элита Советского Союза того времени.

 Но боевые ранения не давали покоя. Отец по ночам часто стонал. Беспокоили его осколки в правой ноге и в руке – вот так он и жил с ними. Часто говорил, что болит нога, которой у него не было, а он постоянно её чувствовал. И, даже при всем этом он всегда помогал людям – крыл крыши, ездил на инвалидской машинке, чинил технику, улыбался и говорил, что и ракету починил бы, только нужно ему самому её разобрать…