История о бомбе
«Медсестру Нину Кашицину Великая Отечественная война застала в Запорожье. Девушка была призвана на фронт лейтенантом медицинской службы. В первых боях фашисты имели значительный в численности и вооружении. Раненные красноармейцы потоком шли в госпиталя и лазареты. Нелегко было врачам и медсестрам лечить и оперировать столь большое число солдат, да и условий не было для проведения операций.
- Как – то – вспоминает Нина Савельевна – шла очередная операция. Бомбы поминутно взрывались неподалеку от госпиталя. Когда взрывы стали чересчур частыми, комиссар приказал прекратить операции раненных бойцов. Но на операционном столе лежал уже подготовленный раненный. Вдруг совсем рядом послышался свист падающей бомбы. Все замерли. Прошла секунда, другая, но взрыва не последовало. После минутного замешательства стали осторожно выносить раненных из госпиталя. Когда все перешли в безопасное, минеры принялись анатомировать бомбу.и выяснилось, что вместо взрывчатки в бомбе лежала записка «Привет, братскому народу!». Оказалось, что эту бомбу делали захваченные немцами, дружественные советским людям, польские рабочие.
- На войне не раз приходилось видеть смерть очень близко и часто, каждый раз чувство неоплатного долга перед погибшими солдатами не покидало нас медицинских работников.
- Наш госпиталь находился на Кавказе. Однажды шел бой, мы спасали раненных, доставляли их на себе в госпиталь. И вдруг среди грохота взрывов я услышала детский плач. Около разрушенного дома стоял мальчик лет пяти. Когда я зашла в развалины, то увидела, что мать мальчика убита, а медсестра, которая хотела ее спасти, ранена. Мальчика определили в приют. Так что спасали мы не только раненных бойцов……»
(отрывок из статьи «Лейтенант медицинской службы», авторы О. Ленева, Л. Нечаева, О. Кухта и другие краеведы Куйтунского Дома пионеров, газета «По ленинскому пути» (22.02.1975г).

Встреча боевых подруг или история знакомства моих прадеда и прабабушки
«Парни уходили в армию. Девушки тоже обивали пороги военкоматов с одной просьбой «На фронт!». В первые дни войны получили повестки медицинские сестры из Запорожья. Среди них Шура Гришина, Ольга Иванченко и Нина Баглай. Ждали отправки на фронт, но получили приказ развернуть госпиталь в здании машиностроительного института. Триста медработников, приняв военную присягу, готовили здание к приему раненных: красили, мыли, возили и устанавливали больничное оборудование. Здесь то и подружились Шура, Нина и Оля. Особенно тогда когда сутками не отходили от операционных столов.
О тех суровых днях сегодня вспоминали боевые подруги медсестры Александра Федоровна Гришина, Ольга Михайловна Иванченко, Нина Савельевна Кашицина (Баглай) и их бывший раненный воин, которого они поднимали на ноги многие месяцы – Сергей Перфильевич Кашицин.
Друзья встретились через много лет, имея уже внуков, и чего стоила эта встреча знают только они. Они не прятали своих чувств: вспоминали, плакали, смеялись, ненавидели, любили…
- Оленька, милая, - обнимает Сергей Перфильевич Ольгу Михайловну, - сколько лет! Я как сейчас руки твои помню, голос. Как мы выжили! Что пережили… - и не может ветеран слез удержать, и бывшие девчонки со всегдашним своим милосердием бросаются его утешать, словно и не было 37 лет разлуки, словно это еще тот молоденький морфлотец Сережа, тяжелораненый и требующий их внимания. Да где уж там, они это так по старой памяти мужественно держаться, а слезы у них на глазах.
- Нет, ты вспомни, Сережа, как хирургический молоток сломал? – спохватывается первой Ольга.
Сергей Перфильевич смеется:
- Помню, помню. Это виновата Клара Марковна, что на кухне работала. Встретилась, сокрушается; противней нет. Я понял что она мне намекает, мол, сделай из чего-нибудь. Ну что ж, я тогда уже ходил с костылем, спустился вниз, нашел водосточные трубы…
- Вот, вот, именно тогда ты испортил молоток. Мы заплакали, а ты сбежал в город да нашел слесаря, тот и сделал лучше прежнего. Старшая медсестра спасибо сказала. Ох, и дотошный ты был, как стал поправляться. И за дровами для госпиталя на гору Машук поднимался, можно сказать полз, и автоклав починил. Везде, где нужна была какая-либо помощь, ты тут как тут, ведь медицинского персонала не хватало. А может быть, из-за любви к Нине ты превозмогал свою боль?
Да, с Ниной Савельевной он познакомился здесь, в Пятигорске. А до этого госпиталь, развернутый в Запорожье, не раз эвакуировали с места на место по движению фронта. На станции Кропоткино, где они стояли в 1943 году, полыхнул тиф. Болезнь косила подряд и раненных бойцов, и медиков. Три подруги тоже переболели, как только живы остались. Вскоре Гвардейский Краснознаменный госпиталь переводят «на отдых», в курортные места – в Пятигорск. И все они, лечащий персонал и их пациенты, мужчины и женщины, с одной прической – под машинку, - переболевшие, уставшие до предела. Но работать надо было, с фронта шли эшелоны с раненными. Семь ранений, из них три тяжелых, имеет Сергей Перфильевич Кашицин. С одним из таких ранений и попал он в этот госпиталь.
13 сентября 1943 года прибыл эшелон с раненными в Минводы, где в одном из вагонов находился Сергей. При сортировке раненных не хотели его везти в Пятигорск: уж слишком тяжелые раны имел, да пожалел кто-то: куда везти дальше мальчонку, пусть здесь умирает.
- Ты нам таким молодым нам показался, ну лет четырнадцати. Наклонились к тебе да и говорим: еще и дети по фронту болтаются… А потом смеялись, ты нашим ровесником оказался.
В войну и девятнадцатилетние были взрослыми и серьезными. Молодые медики лечили таких же молодых 18 – 19 летних бойцов.
- Были и старше, и моложе. Слушайте, а Бочаров живой? Софья? Интересно, а где сейчас Балашов, жив ли?
- Маша Блонская?
- Где теперь Андрей Квардонов?
Сколько имен вспомнили! И тех, кто живой, и тех, кто уже покоится в земле, бывших своих подопечных и коллег по работе. Про тяжелые раны бойцов вспоминали со слезами, с улыбкой – тех воинов, кто по-русски не мог говорить, с кем объяснялись жестами.
- Мадьяры и чуваши, грузины и белорусы, украинцы и чечены… - это говорит Александра Федоровна Иванченко.
- Может, мы и победили потому, что дружны были и в лихую годину. Ведь каких только не встретилось нам в госпитале, а все как в одной семье. Все жили одной мыслью: победить! И что на всех языках было понятно. Одно горе было у всех народов: война.
- Не дай бог, еще пережить такое, - выдыхает Ольга, и спазмы в горле мешают ей говорить. Подруги обнимаются, утешая друг друга.
Так через 37 лет встретились фронтовые подруги, приехали в гости к Нине Савельевне. Александра Федоровна Гришина живет в Ленинграде, Ольга Михайловна Иванченко – в Запорожье.
- А что? Вот такие мы бабушке, - смеется Александра Федоровна. – Олечка написала: поедем, мол, в Сибирь к Нине. Вот и приехали. Вообще – то мы встречались с Ниной в 1975 году в Запорожье. Вот там и повидали друг друга, кто жив остался. А вот Сергея не видели. Ведь они после войны с Ниной поженились. А, узнали, и нам очень захотелось увидеть его. Мы втроем его в госпитале пестовали. Жив остался. Господи, нет высшего счастья перенести такую войну и остаться жить, видеть, как хорошо живут сейчас люди. И вечная память воинам, отдавшим свои жизни за то, чтобы мы жили счастливо!»
(публикация «Грозное было время…» Е. Провкиной, корреспондента газеты «По ленинскому пути» (30 декабря 1982 года)