Деда призвали в армию в первые дни войны. Провожали призывников от поссовета поселка Рублево. Детей на проводы взрослые не взяли, и мама не могла вспомнить, как они с младшим братом Славой там оказались. Услышав звуки оркестра и увидев в одной из отъезжавших машин отца, Слава побежал за машиной. Он звал отца и долго бежал следом, люди, видевшие это не могли сдержать слез. Писем от деда не было. Осенью, когда враг подошел к Москве, вечером вся семья собралась дома, разговор шел об отце и Слава сказал, что папа скоро придет. Неожиданно открылась дверь, и в комнату вошел дед, все это время он стоял за дверью и слушал разговор. Дед рассказал, что часть, в которой он служил, попала в окружение. Рассказывал, как воевали одной винтовкой на троих, как переживали бомбежки, артиллерийский и минометный обстрел, время суток они определяли по часам, из-за стоявшего в небе дыма пожаров и разрывов снарядов и бомб трудно было понять день сейчас или ночь, как стояли против немецких танков. Через несколько дней, несмотря на то, что ему предложили службу в одной из частей Московского округа ПВО, он ушел на фронт. Перед уходом сказал: " Кто будет защищать наших детей, если все будем сидеть в тылу". Детей в семье было трое: старший Николай 1927 г., средняя Антонина 1930 г. , моя мама, и младший Вячеслав 1938 г. Своего первенца, тоже Николая, они похоронили в 20-х годах, умер он от воспаления легких. Погиб дед 15 ноября 1941 года под Москвой, в деревне Юрятино Серпуховского района. В начале 1942 года после получения похоронки и освобождения тех мест от врага бабушка, взяв с собой старшего сына Николая, поехала искать его могилу. Немногие из оставшихся в Юрятино жителей, хоронивших солдат, не смогли опознать деда по  фотографии и показали на места прошедших боев, где лежало еще много непохороненных бойцов. Бабушка с Николаем долго искали деда, и когда Николай поднял очередной труп солдата, в лежавшем под ним бойце, он, как ему показалось, узнал отца. Бросив тело солдата Коля убежал от этого места. Рассказал он об этом спустя полгода. Вернувшись домой, раздевшись, бабушка сняла с головы платок, и все увидели, что она полностью поседела.