Есть истории неуслышанные…

Миллионы историй. И каждая важна. Война может многое утаить, забирая голос и сковывая тело, но нет истории ненужной или маленькой. Есть истории неуслышанные.

Михаил Федотович Карамышев родился в 1923 году в деревне Марица, Льговский район, Курская область. Высокий, черноволосый, красивый мужчина, как и все в роду, он оказался старшим из троих выживших детей. Время тогда было непростым, страна только поднималась с колен, оправляясь от недавних потрясений — это оставило на отрочестве Михаила свой отпечаток, закалив и подготовив к трудностям, которые ждали впереди.

Буквально на пороге войны он женился на местной красавице Анне Григорьевне Дремовой. Такие молодые и пылкие, они недолго знали свое счастье: всего через пол года голос Молотова громогласно объявил о начале войны, а спустя еще пару месяцев — Михаил отбыл на фронт, так и не застав рождение дочери.

Он официально числился в рядах РККА с 1943 года, где был отправлен на Первый Белорусский фронт, ранее бывший Центральным. Определен в телефонисты 2-ой батареи 279-ой гвардейской легко-артиллерийской ордена Ленина бригады 5-ой артиллерийской, позже получившей название Калинковичской Краснознаменной дивизии прорыва РГК.

В том же году Михаил получил свою первую медаль «За боевые заслуги» . Был награжден за ожесточенные бои с 15 по 29 октября 1943 года в районе д. Глушец-Тростинец Гомельской области, где бесперебойно обеспечивал связь дивизиона с пехотными частями на передовой; под сильным огнем устранил до 17 обрывов линии связи.

Это был не первый бой для Михаила, но невозможно подготовить себя к ужасу и виду смерти во всех ее обличиях, которые предстояло увидеть еще не раз.  Страшно было всегда.

Снаряды взрываются, взметая в воздух землю и людей. Грязь, которая, казалось, проникла даже под кожу; крики, мат, кровь — своя или чужая; едкий пот в глазах, оглушительный грохот уносившего все больше жизней боя. Связь рвется и вот уже виднеется одинокая фигура связиста, который ползет по раскуроченному полю в самое пекло, когда землю вокруг решетит череда пуль вражеских снайперов. Для них лишить связи батарею — первостепенная задача. На связисте тяжелая катушка связи весом 12-13 кг, 5-килограммовый телефон, амуниция с боеприпасами тяжестью до 15 кг, и винтовка, которая застревает в грязи, мешая движению. Но вот, провод, наконец, восстановлен, а солдат скатывается в спасительные окопы, снова ожидая своей очереди. Он жив, ему пока везет, рукой он прижимает карман на солдатской гимнастерке, в котором хранится оберег от матери. За эти две недели Михаил семнадцать раз так играл в рулетку со смертью.

Тем временем письма из дома совсем перестали приходить. Еще зимой 1942 года гитлеровцы захватили Курскую область и начали расселяться по домам местных жителей. Так, под крышей Карамышевых оказались четверо пожилых немцев. Они были достаточно дружелюбны, даже делились едой, в то время как в соседней деревне царило насилие: молодые нацисты бесчинствовали и убивали — это знали все.

В один зимний вечер немцы много пили. Вдруг один из них услышал, как в комнате заплакал младенец — это была Валя, дочь Михаила. Он подошел, вынул девочку из колыбели и поднял ее над головой. В этот момент произошел нелепый казус: девочка обмочила немцу лицо. Анна обмерла от страха, что мужчина бросит младенца на пол и убьет. Она бросилась к нему в отчаянной попытке спасти дитя, но немец аккуратно положил ребенка в кроватку, посмеялся и вернулся к друзьям. Всю ночь Анна стирала, сушила и гладила униформу пострадавшему унтерфельдфебелю.

К молодой и красивой Анне никто не приставал, она всю войну жила довольно спокойно и растила ребенка с матерью Михаила, Пелагеей. А вот Павла, брата Михаила, не уберегли. Любимый сын. Красивый, статный, талантливый музыкант. Он погиб, помогая товарищу. В тот день немцы выгнали оставшихся в деревне стариков и детей копать траншеи. Каждому установили объем и время для выполнения работы: кто не успеет, того ждет расстрел. Павел был еще подростком, но полный сил, он успел закончить копать на своем участке и решил помочь отстающему другу. Заметив это, один из солдат подошел к нему и ударил прикладом по затылку. Ночью Павел скончался. Это была большая трагедия для семьи.

Перед Курской битвой немцы покинули деревню, сказав Анне спрятаться в подвале. Они сожгли в печи какие-то бумаги и ненужные вещи, забрали все найденные съестные припасы семьи и уехали. Трое суток длилась бесконечная канонада, прежде чем все стихло. Затем послышалась русская речь. Дом не пострадал. Но теперь наступил затяжной период голода. Карамышевых спасла мерзлая, ранее не выкопанная, картошка из которой Анна готовила невероятно вкусные сладкие «Люсики». Однажды, найденная на дороге замерзшая ворона послужила едой для всей семьи на несколько дней.

Летом 1944 года фронт достиг польского города Люблин. Впоследствии, Михаил рассказывал случай, произошедший при его взятии. В своем бункере укрылся редкий мерзавец, комендант города, в послужном списке которого оказалось большое количество убийств мирных жителей. Вскрыть бункер не удавалось и тогда на помощь пришла артиллерия — бронебойными снарядами в двери удалось пробить дыру. Когда живого коменданта вытащили на улицу, то перед солдатами предстал невероятно толстый, испуганный человечек. Был отдан приказ расстрелять его на месте. Михаил впервые видел, как пули ППШ трясут толстый слой жира, не причиняя никакого вреда коменданту, будто он был одет в бронежилет, и только выстрел из винтовки оборвал жизнь этого тяжелого во всех смыслах нечеловека.

Освобождение Люблина ознаменовалось встречей с Катериной. Бойкая, общительная, словоохотливая связистка, которая природным обаянием и какой-то тягой к риску не могла не вызвать симпатии. У нее был отличный музыкальный слух, под гармонь она чарующе пела фронтовые песни, но звонче всего — «Синий платочек». При виде Катерины у всегда рассудительного Михаила сбивалось дыхание. Они любили друг друга крепкой любовью, наивной и искренней. Катерина лелеяла живые мечты о совместном будущем после войны, а Михаил не планировал возвращаться в прежнюю семью.

Тем не менее, это лето выдалось тяжелым. Стояла невыносимая жара, было сухо, грязно и душно. Иногда передовые части были вынуждены оставаться под палящим солнцем без воды долгое время. В один из таких застоев лишь одна лужа находилась неподалеку, в которой лежал вздутый труп врага. Огонь противника был таким плотным, что подползти к ней было очень трудно, но, когда жажда стала нестерпимой, Михаил решился и отпил оттуда. К счастью, после этого он ничем не заболел.

В августе того же года при форсировании реки Висла в районе Застув-Карчмиски Люблинского воеводства под сильным минометным и артиллерийским огнем Михаил быстро проложил связь через реку и далее при наступлении все время двигался в боевых порядках, обеспечивая беспрерывную связь между АП и НП. За проделанную работу он был награжден Орденом Красной Звезды.

Тем же летом Михаилу Карамышеву довелось участвовать в первом рукопашном бою. Он рассказывал, что вначале тело сковал самый настоящий животный ужас, утратилось чувство реальности, а после схватки он уже ничего не помнил, лишь на лице, руках, и одежде остались брызги и пятна чужой крови.

Из воспоминаний его дочери Валентины: «По молодости отец был очень сильным и рослым человеком, когда выпивал, сразу становился чувствительным и раздражительным. Иногда в мгновение мог устроить лютую драку, доставалось всем, причем угомонить его было сложно. В такие моменты группа мужиков одновременно накидывались на него и связывали ему руки и ноги. Спустя минут десять он успокаивался и просил развязать, но уже к тому времени совершенно не помнил начало и конец драки. 

Под конец 1944 года Михаила повысили до ефрейтора. В одном из сражений того года он получил легкое пулевое ранение в пятку.

Декабрь отметился памятной встречей с Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым. Жизнь в насквозь пропитанных сыростью и холодом окопах привела к различным заболеваниям, в том числе фурункулам на ногах. Заметив хромоту ефрейтора, Маршал приказал ему строевым шагом ходить перед товарищами, что было безумно больно: лопались волдыри. Тем не менее, после этого случая у Михаила все очень быстро зажило, в будущем он нередко шутил, что его вылечил сам Маршал Жуков. 

Варшава встретила Первый Белорусский фронт «только пеплом и руинами, покрытыми снегом». От прежнего города осталась лишь тусклая тень, укрывавшая скромные остатки истерзанного населения, одетого в лохмотья. Восстание далось городу слишком большой ценой в свое время.

Михаил, как и многие другие, получил медаль «За освобождение Варшавы» за участие в Варшавско-Познанской операции.

Фронт двигался быстро, вот уже пересечена граница Германии. Ближайшие дома были оставлены в спешке — местные жители бежали от наступающего войска, боясь жестокой расправы. Но были и те, кто соглашался помогать. В основном это оказались женщины, которые за еду ухаживали за больными в полевых госпиталях и помогали нашим врачам.

Где-то в это время Карамышев познакомился с одной симпатичной немкой, с которой у него завязался непродолжительный интимный роман. Позднее он иногда вспоминал ее как случайный и мимолетный момент в его жизни, к которому он относился  неоднозначно, ссылаясь на молодость и обостренные чувства из-за постоянно нависающей опасности.

Вторым Орденом Красной Звезды  Михаил был награжден за подвиг в Берлине. Начавшаяся в апреле Берлинская наступательная операция достигла своего пика при непосредственном штурме Берлина. Жесточайшие бои развернулись на улицах города, бились за каждую улицу, за каждый дом. Огонь по советским солдатам шел непрерывный со всех сторон: с крыш, балконов, даже из подвалов. Исполняя должность командира отделения связи 30 апреля и 1 мая 1945 года в боях за город Берлин, Михаил, несмотря на ожесточенный артиллерийский огонь, огонь Фау 3 и пулеметов противника, проложил связь от огневой позиции батареи до НП командира батареи. На перекрестках связь часто рвалась из-за обстрелов. Михаил Карамышев лично дежурил на линии и за два дня исправил 48 порывов. Батарея имела бесперебойную связь. Позже он часто рассказывал, о том, что его батарея участвовала в артобстреле Рейхстага: как он обнимался с товарищами, как лились слезы счастья и как он писал обугленной щепкой на его стенах «Льгов-Берлин Карамышев М.  9-V-1945».

За свои заслуги на службе он был повышен до звания младшего сержанта. Но радость омрачилась внезапной трагической смертью Катерины, которая погибла от выстрела снайпера. Он даже не успел с ней попрощаться. Лишь после увидел он ее хрупкое тело, холодное и бездвижное. Мыслей не оставалось никаких, только отдающее болью где-то в груди чувство восхищения этой маленькой храброй девушкой, так отчаянно сражавшейся до последнего вздоха. Это был тяжелый удар для Карамышева. Память о любимой он бережно хранил в сердце до самой смерти. После окончания войны Михаил вернулся домой вместе с гармонью. Каждое 9 мая он перебирал пальцами по клавишам и тихо напевал «Синенький скромный платочек // падал с опущенных плеч. // Ты говорила, что не забудешь // ласковых радостных встреч…», а по щекам катились слезы...

Встреча долгожданной победы после ада беспощадной, кровопролитной войны — это, несомненно, и радость, и гордость, и невыразимое облегчение — ликование, которое смешивается с чувством глубокой усталости, опустошенности; с горьким сожалением и обидой за тех, кто не дожил до заветного дня. За любимую, чья жизнь оборвалась, когда, казалось, счастье уже так близко. Боль утраты, личная для каждого и одновременно сливающаяся в единую скорбь для всего народа. Но главное остается неизменным — это триумф победы над врагом и торжество мира.

Инесса Маликина

Санкт-Петербург

05.2020