Статья из месной газеты, дедушка давал интервю на 50 лет победы.

Победный бросок – от Шпрее до Влтавы
Знай наших!
«Военный крест 1939 года».
Учрежден в 1939 году для награждения отличившихся в боях граждан Чехословакии, служивших в чехословацких воинских частях за границей или в войсках государств антигитлеровской коалиции.
Награждались также иностранные граждане, отличившиеся в боях по освобождению Чехословакии. «Военного креста 1939 года» были удостоены многие советские войны, отважно сражавшиеся за освобождение чехов и словаков от фашистов.
Алексей Михайлович Камбаров
Был призван в армию за 3 года до войны, в 1938-м. Войну встретил курсантом Одесского артиллерийского училища.
Награжден шестью боевыми орденами и 14 медалями. Седьмой орден – необычный, чехословацкий «Военный крест 1939 года».
Весть о Победе подобно электрической искре пронеслась через позиции советских войск в осажденном ими Берлине утром 2 мая.
В том, что Берлин будет взят, не сомневался никто. Вот оно – логово ненавистного врага, в беспощадной схватке с которым страна четыре года обливалась кровью!..
Сопротивление гитлеровцев рассчитывали подавить к 1 мая, но в первый майский день в центре Берлина вовсю шли ожесточенные бои. И гвардейский артдивизион, где начальником штаба был гвардии капитан Алексей Камбаров, заняв позиции за разрушенным домом на одной из «штрассе», где не осталось ни одной таблички с названием улицы, целые сутки подавлял огнем 120-миллиметровых минометов очаги сопротивления гитлеровцев.
К утру стрельба утихла. А когда рассвело, из штаба полка прибежал посыльный: «Победа, славяне! Фриц капитулирен! Уже начали выбрасывать белые флаги!»
Белых флагов Камбаров не видел: вокруг их позиции зияли пустыми глазницами стены разрушенных домов. Однако запах Победы уже явственно ощущался в пропахшем гарью, пыльном воздухе. И не верилось: «Неужели?..»
Но непривычная тишина, вдруг воцарившаяся над разрушенной столицей третьего рейха, говорила «Да! Победили!»
Минометчики, скучающие с утра без дела, первыми бросились к посыльному. Его подняли на руки и принялись качать!
- Убьете , черти! – весело орал он. – Война кончилась, я теперь жить хочу!..
- Капитан Камбаров подошел к бойцам. Они поставили посыльного на ноги. Тот, оправившись , козырнул:
- Товарищ капитан, начштаба полка майор Сокиркин приказал прибыть к тринадцати в штаб. Немцы везде сдаются… Победа!
- Никакой напускной суровостью Камбаров не сумел скрыть радостной улыбки…
Штаб полка находился в пяти кварталах от расположения минометчиков – в подвале большого, хорошо сохранившегося дома. Еще через несколько кварталов проходил «стык» двух фронтов – 1-го Украинского (в составе которого воевал минометчик Камбаров) и 2-го Белорусского.
Во владениях начштаба полка Петра Сокиркина уже было много офицеров – «белорусов». Они с прибаутками помогали устанавливать посреди подвала огромный дубовый стол. У стола не хватало ножки, но ее с успехом заменили стопкой кирпичей. Это был стол Победы…
Военное пиршество немудрено: спирт во фляжках, мясные консервы, хлеб… Кто-то из ординарцев притащил несколько луковиц. В «хозяйстве» Сокиркина имелась настоящая роскошь: граненые хрустальные бокалы, найденные, кстати, в одном из близлежащих домов.
«Белорусы» уже отпускали шуточки насчет хозяйственности «украинцев», когда из штабдива пришло сообщение: командира и начштаба полка – к командиру.
Они вернулись через сорок минут, когда пирушка была в разгаре.
Сокиркин громко объявил прямо с порога:
- Боевое задание. Чехи подняли в Праге восстание. Их давят немцы. Чехи обратились к командованию – оказать им помощь. Дан приказ – освободить Прагу. Выступаем через час.
О стремительном броске танков маршала Рыбалко от берегов Шпрее до Влтавы ходят легенды. В этом броске участвовал и минометный дивизион Камбарова- как приданное подразделение.
Почему бросок был таким внезапным? Алексей Михайлович свидетельствует: выступали в дальний поход практически без подготовки – прямо с берлинских улиц. Двадцать мощных «студебеккеров»с тяжелыми минометами на прицепах двинулись в колонне вслед за танками. Двинулись после полудня, около 15 часов.
Как ни странно, сам бросок запомнился Камбарову менее всего.
- Гнали сильно, - вспоминает Алексей Михайлович. – Был строжайший приказ – соблюдать минимальную дистанцию и нигде не останавливаться. Дорога была хорошая – как скатерть, хотя и пришлось ехать через горы ночью. Пару раз, когда проскакивали через поселки, попадали под обстрел. Но на выстрелы отвечали огнем с брони автоматчики. На следующий день мы были в Праге.
Прага – древний красивый город – предстала перед советскими бойцами неразрушенной. Местные жители принимали освободителей-славян как братьев. Были объятия, поцелуи, радостные крики. На броню бросали цветы…
Но минометчики Камбарова лишь мельком увидели встречу освободителей в Праге. Дело в том, что немецкая группировка численностью около двух дивизий (это были отборные части вермахта и подразделения СС, не желавшие капитулировать перед русскими) отступала от Праги на запад, чтобы сдаться американцам.
Танкистам Рыбалко тогда было не до цветов. По улицам Праги прошла лишь головная часть колонны. Основные силы, проскочив по пражским пригородам, бросились вслед отступающим немцам.
- Вечером третьего мая мы уже вступили в бой – под деревней, название которой уже не упомню, - вспоминает Алексей Михайлович. – Драпал немец отчаянно. Видно, то были уже отпетые – ни на что не надеялись. Остатки двух окруженных дивизий сдались в плен 5 мая. Вот тогда и была настоящая Победа!
Самым ярким впечатлением победных дней Алексею Михайловичу запомнилась пальба. Палили из всех видов стрелкового оружия – как будто несколько армий вдруг решили за несколько часов израсходовать все боеприпасы. Ночь была светлее дня – от сотен осветительных и сигнальных ракет, часами висевших в небе.
- Несколько человек погибли от неосторожной стрельбы, - вспоминает Алексей Камбаров. – Ведь тогда, сразу после Победы, в войсках трудно было отыскать трезвого человека – от солдата до генерала. Пили за окончание войны – ведь святое же дело!.. Но когда протрезвели, бесцельная пальба была строжайше запрещена.
Чехословакия – ухоженная, спокойная страна, которой едва коснулась разрушительная война – приветливо принимала освободителей. Кто мог тогда подумать, что через короткое время советские войска вновь войдут в Прагу, но уже в совершенно ином качестве.
А пока… Аккуратные, похожие на кукольные, домики на веселых лужайках. Ровные асфальтированные дороги. Приветливые люди, язык которых можно было понять и без переводчика.
В местечке, где стояло подразделение Камбарова, местные крестьянки приносили солдатам молоко. Мужчины – в плетеных шляпах, с неизменной трубкой под вислыми усами – приходили поговорить за жизнь, расспрашивали о Советах и о колхозах, хвалили советское оружие, храбрость солдат. А тех удивляло, что в каждом крестьянском дворе было по несколько лошадей, а то и трактор…
Богато жили чехи…
А еще в диковинку была лютая ненависть чехов к побежденным пленным немцам.
- Часто можно было видеть картину: ведет наш конвоир нескольких немцев. И подбегает к ним крестьянин-чех – или палкой ударит, или кулаком в зубы. Наши-то особо этому не мешали, конвоир только смеялся. Не понимаю – по сравнению с нами в Чехословакии немец беды почти не натворил. У нас же – полстраны разрушено, в каждой семье кого-то да убило – и все равно, после Победы оттаяли душой, пленных не били. А чехи продолжали их ненавидеть.
В благодарность за освобождение страны от гитлеровцев правительство Чехословакии наградило отличившихся советских солдат и офицеров своими орденами и медалями. В Чехословакии Алексей Михайлович получил две награды – медаль «За освобождение Праги» и чехословацкий «Военный крест 1939 года».
Внешне напоминающий Георгиевский крест, он постоянно привлекал внимание других фронтовиков.
- На первой мировой что ли, Георгия получил? – спрашивали его.
- На второй мировой, - отвечал Алексей. – Но воевал-то все одно – с германцем.