Для того что бы попасть на фронт, мой дед, Калиновский Дмитрий Емельянович, подделал документы, т.к. год рождения реальный был 1923 (месяц сентябрь, но день уже никто не может назвать однозначно, кто-то говорит 19 число, кто-то 21). Чтобы стало 18 лет, дед договорился на 1922 год и апрель месяц. 

Дмитрий Емельянович родился на Западной Украине, Львовская область, отец у него работал в спецотряде охраны поездов. Когда деду исполнилось 12 или 13 лет, его отца (моего прадеда) перевели в Черепаново, Новосибирской области. Там рядом (8 км от районного центра) была деревня Инская, вот оттуда и началась взрослая жизнь моего деда.

В 1941 году Калиновский Дмитрий Емельянович мобилизован в 806-й стрелковый полк стрелком-автоматчиком и доходит до Демянска, где как раз организовывался "Демянский котел".  Положение наших войск было печальное, снабжение очень плохое. Вся подробная информация о данном котле в общем доступе. Единственное что я помню из рассказов деда (он не любил тему войны): "Голод был ужасный, ели трупы умерших от голода лошадей, т.к. все в округе выедено было и зима..." Там же дед получает очень серьезное ранение в голову. Бабушка уже дома потом ему сказала истинно женское: "Надо было сидеть и не высовываться! Башка целая была бы!". В результате ранения поврежден мозжечок, Дмитрий Емельянович не может нормально передвигаться, нарушена ориентация в пространстве. Естественно медицина была полевая и никаких пластин не ставили тогда, просто натянули кожу на очищенный от осколков черепа мозг и все.

В сентябре 1943 Калиновский Дмитрий Емельянович демобилизован по ранению и возвращается на родину - деревня Инская, Черепановского района, Новосибирской области.

Когда он прибыл в Черепаново, а тогда это был достаточно крупный железнодорожный узел, то там его повстречал знакомый, который собственно и передал потом моей бабушке Калиновской Валентине Константиновне о его приезде. Она запрягла в телегу лошадь и поехала встречать. Подъезжая к Черепаново она увидела шатающегося деда, и сразу же с гневом подумала: " Напился уже!". Она не знала про ранение на тот момент. Когда же она его обнимала (напился то напился, НО! живой!) она поняла, что от него не пахнет и говорит он нормально, только двигается с трудом и шатается из стороны в сторону, тогда то она и узнала про страшное ранение. Год моего деда водили под руки, водил младший брат. Только к  осени 1944 года он отошел от ранения и начал нормально самостоятельно ходить. В этот год у Калиновских Дмитрия и Валентины появляется первая дочь, моя тетя Нина Дмитриевна, а в 1947 на свет появилась моя мама, Лариса Дмитриевна. В это время мой дед уже работает объезчиком леса - аналог лесника. Тогда Черепановское лесничество только формировалось, и получается дед стоял у его истоков.

Лес  - это вторая жизнь моего деда, скорее всего именно благодаря физическому труду на природе и увлечению пчеловодством дали такую продолжительную и насыщенную жизнь после тяжелого ранения. Дмитрий Емельянович очень сильно любил лес и всегда всей душой болел за все, что происходило с ним. Огромное количество леса было посажено под его руководством, сейчас это качественный строевой лес. За время работы лесником дед слыл очень суровым и справедливым человеком. Например, он всегда закрывал глаза на то, что мужики таскали сухостой домой. Они чистили лес от пожароопасного валежника - деду меньше работы, мужикам для стройки или для печи пригодилось. Иногда выгонял их принудительно на это. Ему полагалась норма леса на дрова и на строительные нужды каждый год, но он редко ее выбирал полностью, иногда вообще не брал. В лес ходил без ружья, хотя было выдано специально, т.к. послевоенные годы были очень лихие. Он никого не боялся ни зверя, ни человека, говорил: "Есть бич и сено в телеге, и бич для человека, сено - зверя напугать... подожжем!". За это был очень уважаем в кругах обычных людей, высшего руководства района и лесничества. Однажды был курьезный случай у него. Дмитрия Емельяновича часто просили выступить на собраниях РайПО и других слетах, он всегда отказывался. А еще он был лютым матершинником, а матерился он так органично, что в обычном разговоре это совсем не резало слух. Так вот его обманным путем усадили за стол, что установили на сцене во время очередного собрания, а когда отрылся занавес, перед ним был заполненный зал его коллегами и смежниками. Он стерпел это, но когда ему дали слово, он встал и громко и выразительно послал на традиционные три буквы и спустился в зал на свободное место. Не любил он выступать публично, но дома всегда был лидером. Моего отца, хорошо образованного (ДГТУ и чемпиона СССР по гребле на байдарках в одиночке среди юниоров), он называл презрительно шутливо "ИнженЕра!". Несмотря на это у всех в семье были очень хорошие отношения с дедом. Дмитрий Емельянович очень любил жизнь, любил жену и детей-внуков, любил самокрутки и самогон, пчел и лес.

Любовь к последнему я остро прочувствовал в лет 8, когда на летних каникулах отдыхал в деревне. Горел лес (пока только трава и кустарник) и дед собирался на его тушение. Один! Т.к. разруха перестроечная и неорганизованность в службах. Он собирался: заливал канистры водой, заправил специальные брандсбойты переносные, брезент, топоры, вилы и др. Собирался, матерился и плакал. Плакал за лес, жалко его было. И я увязался с ним вместе. Он не пускал, но потом передумал, и усадил в телегу. Он потушил начинающийся пожар. Один потушил.

Поэтому могу сказать, что мне есть на кого равняться и кем гордиться. Это мой дед Дмитрий Емельянович Калиновский. Человек, не выделявшийся ростом или комплекцией, не шибко образованный (начальная школа), ни каких громких наград, регалий и положений. Но его уважали все в Черепановском районе. В друзьях у него были большие начальники железной дороги и лесничества, они не редко приезжали в деревню к нему в гости и катали меня на служебных УАЗиках и волгах.

Дед просто жил по совести, оставался человеком, пусть и вспыльчивым и импульсивным.

Калиновский Дмитрий Емельянович умер 12 января 2015 года, совсем немного оставалось до 70 лет со Дня Победы. Победы, в которой частичка моего деда, его сил, здоровья и души русского человека.